– Меня? – удивилась Катерина и вдруг подпрыгнула, как
ужаленная. – Ой, это же, наверное, Севка Востриков! Ну тот, у которого
выставка в Манеже! Извини, что я ему твой номер дала, у меня мобильник где-то
потерялся…
Она схватила трубку и завопила:
– Севка, это я! Ну что там стряслось? Что? Генка приезжает?
То есть прилетает? Ты же говорил, что послезавтра… Ну ладно, встречу! Я же тебе
говорила – моя вина, мне и искупать!
– Какой Генка? Кого тебе нужно купать? –
поинтересовалась Ирина, когда Катя повесила трубку.
Генка Суглинский, художник-портретист! Севкин приятель… Он
прилетает из Венесуэлы, из творческой командировки, и я его обещала поселить к
себе… то есть в нашу с Валиком квартиру.
– Ничего себе! – поразилась Ирина. – А Валик в
курсе?
– Нет… ты же знаешь, он, как всегда, в отъезде, по своим
научным делам… ну я решила лучше его не загружать своими проблемами. .. тем
более что это совсем ненадолго.
– Мне кажется, что, если Валик узнает о том, что у него в
квартире жил, пусть даже совсем недолго, посторонний мужчина, причем узнает это
не от тебя, вряд ли это ему понравится. Конечно, он очень покладистый муж, но
не до такой же степени! Умеешь ты, Катерина, сама себе создавать проблемы!
– Между прочим, – проговорила Катя, обиженно
надувшись, – это получилось исключительно из-за того, что я решила тебе
помочь!
– Как это?
– Отправилась поговорить с Севой по поводу того вернисажа.
И Катерина вкратце рассказала подруге о своем неудачном
посещении «тяжелобольного» художника.
– Ох, Катька! – простонала Ирина. – Это произошло
исключительно из-за твоей глупости! У меня просто слов нет!..
Вот и хорошо! – прервала ее Катя. – Вот и молчи!
Мне все равно некогда тебя слушать, мне Генку встречать пора! – И она
вылетела из квартиры, даже не попрощавшись с Яшей.
– Жанна Георгиевна, она меня не слушает! – в дверях
кабинета возникла Лизочка, Жаннина новая секретарша. Лизочка была вся красная
от возмущения и едва не плакала. Она пыталась удержать на пороге невысокую
кругленькую старушонку с мрачным и целеустремленным выражением лица, которая
прорывалась в кабинет с той молчаливой сосредоточенной решимостью, с какой
кошка вырывается из рук хозяина, пытающегося запихнуть ее в клетку-переноску.
– Жанна Георгиевна, я ничего не могу сделать! –
воскликнула Лизочка и отлетела в сторону, отброшенная мощным толчком. Силы были
явно неравны. Старушка победно оглянулась на секретаршу и прошествовала к
Жанниному столу.
– Жанна Георгиевна, я ей сказала, что вы принимаете только
по предварительной записи! – пискнула Лизочка, горестно скорчившись возле
двери.
«Опять секретаршу менять придется», – подумала Жанна с
грустью и произнесла вслух:
– Елизавета, вернитесь на свое рабочее место! Слушаю
вас! – И она указала старушке на глубокое кресло перед своим столом.
Это кресло специально предназначалось для нервных и
несговорчивых клиентов. Погрузившись в его мягкую обволакивающую глубину,
клиент сразу успокаивался и размягчался. Кроме того, он оказывался значительно
ниже Жанны и тем самым попадал как бы в подчиненное и зависимое положение.
– Слушаю вас! – повторила Жанна и внимательно взглянула
на настырную старушку.
– А я сперва к Ямщикову пришла, – доверительно сообщила
та. – Но у Ямщикова одни бандиты ошиваются, меня и слушать не захотели, а
у меня дело срочное и деликатное, а там у него одни бандиты, так меня и
внутрь-то не пустили, потому как одни бандиты у него, а у меня-то деликатное
дело и, главное, очень срочное, а у него там одни бандиты, а со мной и
разговаривать не захотели…
– Стоп! – выкрикнула Жанна, почувствовав, как начинает
болезненно пульсировать висок. – Про Ямщикова я поняла. Пожалуйста,
представьтесь и изложите суть вашего дела!
Честно говоря, Жанна была того же мнения, что и клиентка,
относительно известного юриста Ямщикова и его криминального окружения, но это
не имело никакого отношения к сегодняшней ситуации и не умаляло склочности и
болтливости старушонки.
– Пельменева я, Марфа Семеновна, – сообщила
клиентка. – Я сперва к Ямщикову пошла, а там одни бандиты, так я к вам
тогда решила, потому как женщина завсегда лучше…
– Про Ямщикова больше не нужно, – попросила Жанна и
достала из ящика стола таблетку цитрамона. – Изложите, пожалуйста, суть
вашего вопроса. Наверное, вам нужно составить завещание?
– Так уже составила! – воскликнула клиентка. – Я
составила, а его убили, а там такие комнатки хорошие, только прибраться надо, а
у меня руки все не доходили…
– Стоп, – повторила Жанна, мрачнея и чувствуя, что
сегодняшний день у нее явно не задался. – Давайте все с начала, не
торопясь, по порядку… А вы не хотите ли чаю?
– Ой, милая, – старушка зарделась, – я утром-то
чай пила… Ну еще-то чашечку можно, только у тебя, небось, этот… в презервативе,
а я больше со слоном люблю… и чтобы вприкуску. ..
– В пакетиках я тоже не уважаю, – усмехнулась Жанна и
проговорила в микрофон:
– Елизавета, вы меня слушаете?
– Конечно, Жанна Георгиевна! – всхлипнула из
переговорного устройства Лизочка.
– Принесите, пожалуйста, клиентке черный чай… только не из
пакетика и без бергамота. А мне – стакан воды…
Итак, – Жанна перевела дыхание, сосчитала до десяти и
подняла глаза на старушку, – вы сказали, что уже составили завещание. Так
в чем же тогда ваш вопрос?
– Так убили его!
– Кого его? Нотариуса, что ли?
– Зачем нотариуса? Про нотариуса ничего не знаю! Племянника
моего убили, Никочку! На которого я завещание-то составила! – Старушка
неуверенно всхлипнула, вытащила из рукава клетчатый платочек и старательно
вытерла сухие глаза. – Думала, он меня похоронит, Никочка, все честь по
чести, как у добрых людей положено, а пришлось мне его хоронить! То есть,
известное дело, мне и хоронить-то не пришлось, меня и близко-то не подпустили!
А там, главное, такие комнатки хорошие, чистенькие, если только прибраться как следует,
главное дело, что потолок высокий…
– То есть предметом завещания является квартира? –
выудила Жанна из причитаний клиентки рациональное зерно.
Дверь кабинета тихонько отворилась, и вошла заплаканная
Лизочка с подносом, на котором нервно подрагивали чашка чаю и запотевший стакан
с минеральной водой. Жанна проглотила таблетку, запила ее глотком ледяной воды
и мановением бровей отпустила секретаршу. Старушка подула на чай и скосила
глаза на вазочку с мелко наколотым сахаром.
– А что это, дочка, у тебя сахар какой-то темный?
Испорченный, что ли? На рынке брала?
– Зачем на рынке? – обиделась Жанна. – Это
тростниковый сахар, очень хороший… вы попробуйте…
