Она закусила губу, подняла глаза, чтобы не видеть эту
пропасть под ногами, выпустила створку окна и осторожно двинулась по карнизу. В
нескольких шагах от нее виднелась водосточная труба. Дойти хотя бы до нее, а
что будет дальше… Настя не загадывала так далеко.
Дверная ручка медленно, беззвучно повернулась.
Дверь приоткрылась, и в комнату совершенно бесшумно проскользнул
высокий, худой мужчина лет пятидесяти, с забранными в пучок седоватыми
волосами.
Он мгновенно обежал комнату взглядом и убедился, что она
пуста.
Неужели птичка упорхнула? Ведь Анкидин, этот алкаш, этот
клинический идиот, уверял его, что она ни разу не выходила из этой комнаты!
Не выходила, а теперь вышла.
Мужчина на всякий случай обошел комнату, проверил все углы.
Но спрятаться здесь было негде.
Он подошел к окну, выглянул наружу. Внизу, на асфальте,
умывалась кошка.
Шестой этаж, чтобы спуститься отсюда и остаться в живых,
нужно быть по крайней мере птицей. Нужно уметь летать. А люди, как известно, не
летают. Не летают, как птицы.
Высунувшись из окна подальше, киллер посмотрел в одну
сторону, в другую.
Справа ровная кирпичная стена тянулась до самого угла дома,
слева в нескольких метрах от окна виднелась водосточная труба.
Нет, девчонка что-то почувствовала и ушла из дома.
Может быть, она вернется? Может быть, нужно устроить здесь
засаду и ждать ее?
Ждать он умел, умел очень хорошо. Пожалуй, это он умел лучше
всего остального. Ожидание было его главным профессиональным навыком. Но чутье,
то самое шестое чувство, которому старый киллер привык доверять больше, чем
остальным пяти, говорило ему, что ожидание ничего не даст, что оно будет
бесполезным. Девчонка ушла совсем, она не вернется в эту комнату.
Значит, придется начать все сначала, снова выслеживать ее,
как дикого зверя, караулить, ждать, когда она раскроется, когда совершит новую
ошибку.
В этом не было ничего страшного.
Это было нормальным рабочим моментом. Вот только времени у
него совсем мало.
Киллер глубоко вздохнул и покинул опустевшую комнату.
На лестнице, спускаясь с шестого этажа, он столкнулся с
Анкидином.
– Ну что? – с любопытством осведомился алкаш. –
Проучил бабу свою? Начистил ей рыло?
– Это уж как водится, – ответил длинноволосый,
улыбнувшись Анкидину, как единомышленнику и почти другу.
– Это хорошо, – Анкидин плотоядно облизнулся, –
это правильно! Чтоб понимала, кто она есть! И кто есть трудящий человек! А то,
понимаешь, много о себе думают!
– Это точно, – сочувственно кивнул длинноволосый и
вдруг коротким, легким, почти незаметным ударом ткнул Анкидина чуть ниже
подбородка.
Тот удивленно охнул и кувырком полетел вниз по крутой
лестнице, пересчитывая вытертые, грязные ступени головой, спиной, локтями.
Впрочем, боли Анкидин уже не чувствовал, потому что умер почти в ту же секунду,
как ладонь киллера прикоснулась к его горлу.
Ирина едва дождалась окончания обеда и поспешно распрощалась
с Жанной. И тут вспомнила, что нужно до четырех часов обязательно заехать в
издательство и переговорить с художником по поводу обложки для своей новой
книги.
При ее появлении художник, длинноволосый тип в потертом
джинсовом костюме, демонстративно посмотрел на часы и вздохнул, как грустный
ослик Иа-Иа из мультфильма про Винни-Пуха. Ирина посмотрела на приготовленный
им эскиз обложки и в свою очередь вздохнула.
– Я же говорила, что этот скелет на заднем плане должен быть
веселым! Он должен улыбаться!
– Скелет? Улыбаться? – трагическим голосом воскликнул
художник. – Где вы видели улыбающиеся скелеты?
– А я вообще никаких скелетов не видела, – отбила мяч
Ирина. – Если не считать одного в школьном кабинете биологии… да еще,
пожалуй, собственной дочери по утрам! Так вот, можете мне поверить – она иногда
улыбается!
– Улыбающийся скелет – это неправдоподобно! – не
сдавался художник. – В этом нет правды жизни!
Но мы с вами иллюстрируем не учебник по анатомии, а
комедийный детектив! Комедийный, понимаете! Значит, даже скелет на обложке
должен улыбаться!
– Мы с вами! – передразнил ее художник. – Это я
иллюстрирую, точнее, пытаюсь иллюстрировать, а вы только вставляете мне палки в
колеса! Кто из нас двоих художник – вы или я?
– Вы, – мгновенно ухватилась Ирина за его
реплику. – А раз вы – художник, вы можете все! В частности, нарисовать на
заднем плане улыбающийся скелет!
Через полчаса они с художником нашли общий язык, и Ирина
вышла в коридор в таком состоянии, как будто в одиночку разгрузила вагон с
сиамскими кошками.
Навстречу ей шел Артем Мармеладов с озабоченным выражением
лица.
– Ирина! – воскликнул он, просияв. – Ты-то мне и
нужна! Как хорошо, что я тебя встретил!
– А в чем дело? – холодно поинтересовалась Ирина, уже
догадываясь, что нужно от нее настырному коллеге.
– Ты представляешь, какая незадача: жена велела купить
чего-нибудь к обеду, а я как назло не взял с собой денег. Одолжи мне рублей
сто, а? Я непременно отдам, с первого же гонорара!
Попроси у Сусанны, – мстительно проговорила Ирина,
вспомнив инцидент на банкете и свое твердое решение не одалживать Мармеладову
денег.
– У Сусанны… – протянул Артем, резко поскучнев. –
Понимаешь, мы с ней… того… в творческой размолвке… а ты – добрый, сердечный
человек, ты ведь не откажешь собрату по перу…
– Запросто откажу, – усмехнулась Ирина. – И
вообще, Артем, тебе нужно написать пособие «Как занять денег и не поссориться с
друзьями». Отличные тиражи гарантированы!
– А ведь правда! – Мармеладов оживился, достал блокнот
и принялся в нем быстро строчить. – Хорошая идея, обязательно реализую… Ну
а как насчет двухсот рублей? Вот с этого пособия я тебе и отдам!
– Ты же, кажется, говорил про сто?
– Ну вообще-то лучше двести пятьдесят…
И тут Ирину осенило.
При всех своих минусах Мармеладов имел один неоспоримый
талант. Он умел втираться к начальству, причем делал это совершенно виртуозно.
Путь в начальственные кабинеты он прокладывал через секретарш. Необъяснимо, но
факт: он имел у секретарш потрясающий успех.
– Мармеладов, – задумчиво проговорила Ирина, доставая
кошелек, – я тебе, пожалуй, дам триста рублей… а может, даже четыреста…
– Дай! – заныл Артем, уставившись на ее кошелек, как
голодный пес на сахарную косточку. – Дай, я для тебя все что угодно!
– Все что угодно мне не нужно, – отрезала Ирина. –
Ты не в моем вкусе, а вот дай-ка ты мне, собрат по перу, телефончик секретарши
председателя комитета по культуре! Ведь он у тебя есть, по глазам вижу! –
И она демонстративно расстегнула кошелек.
