Были, конечно, и казусы. Одна героиня, не понравившись себе в передаче, обещала взорвать Останкино. Другая пришла бить мне морду, уверяя, что я назвала её проституткой. Третья оговорила мужа, который потом подал на передачу в суд.
Фотографы говорят, что объектив видит больше, чем глаз. Телекамера видит и больше, и по-другому. Человек может быть не телегеничен; красавица покажется монстром, и передача окажется нечёткой. Дурнушка может оказаться в кадре королевой красоты, и её проблемы будут выглядеть надуманными. Но при прочих равных данных человек на экране выглядит толще, глупее и старше, чем в жизни. Когда я начала видеть себя на экране, у меня был шок. Прежний образ себя был моложе, красивей и умнее. Сперва страдала, потом стало наплевать. Так же, как раньше, когда звонили о публикации, я не вычитывала текст, а спрашивала, какая фотография. Прошли годы, и фотографии стали безразличны, а слова — значимы.
Сразу после «засветки» меня начали звать в думу. Но это делали политические блоки, к которым я равнодушна. Подозревали в том, что я создаю женскую партию или собираюсь возглавить феминистское движение в стране. Умоляли стать главным редактором двух женских журналов, при этом один на деньги «патриотов». Предложили возглавить женский банк и всучивали кинотеатр, предлагая устроить в нём феминистский шабаш.
Апдайк писал: «Ты можешь либо видеть, либо быть увиденным». И отвратительность ситуации, когда «Маша» начинает жить вместо меня, сильно донимает меня. Сначала, когда люди начали дёргать на улице, я старалась не выходить из дома, чтобы не оказываться участницей псовой охоты в качестве дичи. Формы защиты наработались постепенно, но общественного транспорта по-прежнему избегаю.
Какие-то диалоги сначала я даже потрясённо записывала.
Мужчина с женщиной, идут навстречу.
— Смотри!
— Чего?
— Да вот!
— Платье на бабе?
— Да не платье, баба!
— Что, баба?
— Да из этой… Из как её. Из «Времечка».
— Ну? Ой, нам ваша передача так нравится, прям так нравится, слов нет.
Выхожу с подругой из Макдональдса, на морозе стоят ждут три здоровенных амбала.
— Девушка, разрешите обратиться?
— Разрешаю.
— Мы тут поспорили, это вы Маша-феминистка или нет?
— Ну я.
— Понял, козёл! Ты мне проспорил сто баксов.
— Да она врёт. И я вообще другую передачу имел в виду.
— Ух, сука! Я из тебя эти баксы пером достану. Маша, вы извините, мы из Тюмени приехали. У меня жена, когда ваша передача идёт, даже к ребёнку не подходит, если он плачет. Так прям и говорит: «Два раза в неделю для меня умри всё живое».
Пожилой мужчина. — Женщина, подождите, у меня дочка, вашу передачу любит. Вы мне это, распишитесь на чём-нибудь.
— Извините, я спешу.
— Ничо, не опоздаете. Ну чо, у вас бумажки чтоль какой нет, автограф поставить?
— Нет.
— Ну, ладно. Вот вам стотысячная, расписывайтесь. Ой, нет, она у меня последняя. Стойте здесь, я чо-нибудь пойду найду. Уйдёте, в жизни не прощу.
Молодая девушка:
— Скажите, вас не Марина зовут?
— Нет.
— Правда?
— Правда.
— Наверное, к вам пристают, вот вы и не говорите.
— Вы обознались.
— Жалко, а вы так на Марину похожи из программы «Я сама», которая всем советует как правильно. Вам что, не говорили?
— Не говорили.
— Жалко. Ну прям одно лицо. Я с ней поговорить хотела. У меня парень был, а потом мы с ним разошлись. Но во всём Светка виновата. У ней свой парень был, но стала она на моего заглядываться, мой-то лучше был, и пил меньше, и всё…
— Извините, я спешу. Я не Марина. Я не готова вас слушать.
— Какая вы грубая. Можно сказать, хамка.
Телефонный звонок:
— Здравствуй, Маш, это Наташа.
— Добрый день. Какая Наташа?
— Да ты меня не знаешь. Из Химок я. Мне подружка твой телефончик достала, вот я потихоньку от своего мужика звоню.
— Извините, я не понимаю вас.
— Ну что тут понимать? Дело обычное. Понимаешь, загулял у меня мужик. Сама не поймала, но чую, нюхом чую, куда-то бегает.
— А почему вы мне звоните? Вроде он не со мной загулял.
— Понимаешь, он тебя послушает. Он как передачу смотрит, говорит, какая баба умная. А ты ему скажешь: «От такой Наташки только последняя свинья гуляет!». Давай подъезжай часикам к семи, я и пирог спеку. Пиши адрес.
Один первоклассник другому:
— Смотри, смотри феминистка пошла.
— А чего она делает?
— По телевизору её показывают, папка как выпьет, так орёт на мамку: «Наслушалась, дура, своей феминистки!».
Молодой очень голубой мужчина:
— Здравствуйте, я вас узнал, вы — Маша. Я вам хочу свою визитку оставить. Я — модельер-дизайнер. Я вас хочу одевать для передачи. Я вас очень уважаю за вашу смелость, что вы свои принципы так открыто говорите, я так не могу. Мы же с вами друг друга понимаем. Некоторые у нас говорят, зачем она про мужа, про детей придумывает. Но в этом ничего такого. У меня тоже жена есть. Танцует в ансамбле. Я её одеваю. Я вообще женщин люблю одевать, раздевать, они как куклы. И потом, когда женат на женщине, легче в карьере. Я сам в люди вышел, мне никто не помогал, но вот так, чтоб на всю страну всё про нас рассказать, мне слабо. Спасибо вам за всё. Держитесь, не сдавайтесь, все наши вас смотрят.
Телефонный звонок:
— Здравствуйте, Маша. У меня большая неприятность. Мой муж уехал в Америку по приглашению и решил там остаться. Если в эмиграцию оформляться, я б не дала, так он и сделал вид, что в гости, а сам остался. И теперь он мне не платит алиментов. Я хочу, чтоб вы через свою передачу связались с американскими феминистками, и они бы его заставили платить.
Интеллигентный, очень агрессивный мужчина в метро:
— Скажите, пожалуйста, почему вы всё время врёте про мужчин? Вы же лесбиянка, это же видно. Я пожилой человек, я в этом понимаю. Вот вы ведь даже на меня как на мужчину не реагируете!
Мужчина на улице:
— Вы Арбатова? Вот была такая передача, там у девушки в каждом городе по мужчине. Это что же такое происходит? Это что значит, теперь всё можно? Так что ли? Мы жизнь прожили, во всём себе отказывали, на чужую бабу глаза поднять боялись, а вам теперь всё можно?
— Здравствуй, Маша! — оказываюсь в буйных объятиях и липких поцелуях пьяной огромной бабы. — Как я тебя люблю, просто не представляешь! Я всё для тебя могу сделать, говори, что хочешь!
