– А почему они смирились именно с ним?
– Ну, он ведь, с одной стороны, жутко обаятельный. С другой – образец благонравия, организованности, аккуратности, педантичности, уравновешенности.
– Люди с перечисленными достоинствами всегда не очень счастливые люди. У них в душе пропасть между тем, что они знают о себе, и тем, что запрещают знать о себе. Они воспринимают всякое новаторство, всякое раскрепощение как угрозу безопасности, они заставляют себя и окружающих жить в незыблемом мире, – пояснила Карцева.
– Но ведь он решился вякнуть о своих правах, то есть поступился незыблемостью… – напомнила Елена.
– Не ожидал такой развязки. Хотел улучшить правила игры в незыблемом мире, а пошла ядерная реакция. Хотел начать новую жизнь, но как-нибудь осторожненько, без крови… Поэтому ему сейчас тяжелей, чем вам. Ему ведь трудно ощущать жизнь как праздник, интегрировать себя в веселое сборище или вечеринку… А теперь все это в сто раз труднее.
– Да, это удивительно. Караванов, с одной стороны, такой уютный и обходительный. С другой стороны, если он не знает, что именно ему делать на вечеринке, он ее отравит себе и мне. Почему, непонятно!
– Потому что у него на контроль над собой уходит столько энергии, что он не выдерживает напряжения. Вы были его близнецом, смягчающим жесткий, в его представлении, конструктор жизни. Воздух рядом с вами казался ему сладким и безопасным. Но он не осознавал этого. А потом осознал, что вы передавили его, как мать ребенка, и начал защищаться…
– Знаете, у Караванова в жизни был только один ребенок – он сам. Если бы вы видели, как любовно он выбирает себе в магазине всякие кофе, чай, гели, носовые платочки. При этом вообще не может купить подарка другому. К пятидесяти годам ребенок дорос до переходного возраста и решил отделиться от мамы. По себе помню, чтобы отделиться от матери, хороши все средства. И он вел себя так, потому что боялся, что не устоит, что собьется. Что мамочка снова обманет, уболтает, вернет под крылышко…
– И не зря боялся…
– Сначала – да. Я разозлилась, мол, непорядок в доме! А потом обрадовалась: как здорово, что я увидела его таким сейчас, а не в 60 лет. Как страшно было бы остаться с ним таким к старости.
– Страшно… – эхом откликнулась Карцева.
– Но что же делать с вооруженными супергероями?
– Все то же самое. Как только вы изменитесь внутренне, либо изменятся они, либо придут другие. Знаете, делали когда-то пищевые эксперименты, людей разных возрастных групп в течение месяца кормили без всякого режима. Просто в помещении, где они жили, был огромный шведский стол, и можно было в любое время подходить и есть с него все, что угодно, в любом порядке. И вот выяснилось, что в такой ситуации едят то, что надо организму, только маленькие дети и беременные женщины. А остальные едят «как принято», «как эффектно», «как дороже». – Карцева живописно махала руками, и Елене показалось, что она видит этот стол и тоже пытается наложить себе в тарелку побольше икры и устриц. – В результате остальные набрали лишний вес и снизили показатели здоровья. То есть, насыщая организм, они решали не физиологические проблемы, а культурные… Подобным образом люди обращаются и со своей психической жизнью.
– То есть я выбираю мужиков, которые мне не нужны, но должны вызвать одобрение общества?
– В каком-то смысле, да. Вы говорите своим выбором: мы расстались, потому что ты не был настоящим мужиком в глазах общества. Но ведь выбирали вы его самого по принципу противоположности Толику и Филиппу. Чтобы показать им, что счастливой можно быть только с нежным, мягким и предупредительным…
– Похоже. И они страшно дивились моему выбору… А как же выйти из этого порочного круга?
– Это долгосрочная программа. И ваши герои изменятся, когда Караванов станет для вас историческим персонажем, а сейчас еще «дышат почва и судьба…» Конечно, совсем неплохо, когда после развода женщина развлекается таким образом, но надо понимать, что это болезнь роста…
– То есть все они потом бесследно уйдут из моей жизни. – Она представила глаза Никиты, и у нее защемило сердце.
– Уйдут или изменятся вместе с вами… Или вы увидите, что ощупывали их только с одной стороны, как слепые слона…
– Я с ужасом поняла за это время, что мужчины, оказывается, не взрослеют вообще…
– Женщины на самом деле тоже. Вам про мужчин видней, потому что они чувствуют, что вы сейчас не на охоте. Внутри все так занято Каравановым, что они могут привлечь вас только детским поведением. Ниша мужа еще не свободна от него, а ниша сына уже свободна, и мужчины автоматически пытаются занять эту нишу… А сейчас перечислите все свои проблемы, мысленно поднимитесь «на вертолете» и посмотрите на них оттуда.
– Посмотрела…
– Ничего страшного?
– Ничего! – расхохоталась Елена.
– Вот увидите, как только вы будете готовы, герой спустится к вам на парашюте как десантник.
…Шли дни, хотя ничего не менялось кардинально, Елена входила во вкус новой жизни. Вкус нравился, хотя казалось, что нельзя вот так скакать стрекозой на пятом десятке, и наказание за это уже крадется… уже подкралось к двери в иезуитских тапочках.
Правда, Лида стала резко лучшеть. Сказала, что устроилась на работу и зажила душа в душу со своим Вадиком. Елена так боялась наступить на что-нибудь в их отношениях, что ограничивалась чисто светским общением. Не понимала интонации союза и из-за этого все время острила. В результате чего показалась Лидиному избраннику «прикольной классной теткой». Это устраивало, потому что мальчик не разделил с ней и дочерью Толика, Филиппа и Караванова. И ничего бы не понял о них из рассказов. И незачем было пускать его в прошлое семьи, достаточно было показать, что мамашка у Лиды отвязанная и сексуально востребованная, так что пусть и около дочки не расслабляется.
– Мы выплыли из вранья, – как-то сказала Лида за завтраком, переночевав дома чуть не впервые за последнее время.
– Да не было вранья. Мы с Каравановым любили друг друга, просто это была другая жизнь и другие мы… – обиделась Елена.
– Я была такая противная, потому что ты меня все время наказывала, осуждала глазами, – призналась девочка.
– Да? – страшно удивилась Елена. – Я, видимо, не специально…
– И я уже ничего не хотела. Ни просыпаться утром, ни умываться, ни работать, ни тусоваться… Каждый день просыпалась, как будто меня избили, а потом еще за это и наказали. Потом прочитала в одной книжке, что наказания ничего не меняют для предотвращения нежелательных действий, что необходимо уменьшить их привлекательность для субъекта…
– Умно.
– И поняла, что для меня образ неудачницы является привлекательным, потому что на его фоне ты, мамочка, ярче светишь…
– Фигня какая. А у меня с моей матерью ровно наоборот. Получается, что я по ее заказу была фиктивной отличницей, а ты – фиктивной неудачницей?
