Он принимал в закрытой поликлинике в центре. Пришлось преодолеть злющую бабку:
– Ваш пропуск? Ваша карта? Здесь закрытое учреждение, а не проходной двор!
Преодолеть настороженную девицу на микроресепшене:
– А вы с ним договаривались? У нас только по предварительной записи!
Преодолеть махнувшую на жизнь рукой толстенную пожилую медсестру. Как опытной журналистке, ей было не привыкать преодолевать кордоны. Наконец добралась до Муркина, мрачно сидевшего в комнатке, примыкающей к кабинету.
Перед ним стояли наполовину пустая бутылка коньяка, кофейная чашка и начатая коробка конфет.
– Садитесь, Лена! – пригласил он жестом, достал вторую кофейную чашку, плеснул туда коньяка. – Выпейте со мной! И ешьте конфеты. Это серотонин, полезно для мозгов…
– Что такое серотонин? – спросила Елена, чтобы распознать степень его опьянения.
– Вещество, присутствующее в шоколаде… – отрывисто сказал Муркин и опрокинул в себя чашку коньяка. – Вам, конечно, не известно, что шоколад полезен для сердца. А, например, в темном шоколаде содержатся антиоксиданты, которые способствуют увеличению «хорошего» холестерола. И чем больше некоторые дуры, вроде моей жены, убеждают себя отказываться от шоколада, тем больше сопротивляется этому организм… И он, кстати, одерживает победу в менструальный период или в стрессовых ситуациях…
– В стрессовых? – удивилась Елена и начала разворачивать конфету. – Тогда это ко мне!
– Между прочим, шоколад способен повышать уровень серотонина, эндорфина и фенилтиламинов – химических соединений… А эти соединения образуются в организме в ответ на такое замечательное чувство, как любовь. – Муркин почему-то грозно потряс здоровенным волосатым кулачищем, словно одновременно грозил и любви, и шоколаду.
– У меня стрессовая ситуация… – повторила она. – Развожусь.
– Зачем? В нашем возрасте люди уже не должны разводиться, уже должны доживать… – уставился на нее Муркин. – Не двадцать лет! Моя жена тоже устроила демарш. Переселилась в отдельную квартиру, пытается начать жизнь заново… в пятьдесят лет!
– Как я ее понимаю… – выдохнула Елена.
– Не бывает заново… Тканевые процессы необратимы, это я вам как врач говорю… – Было понятно, что смотреть спину – в медицинском смысле – он уже не в состоянии из-за количества выпитого. – И, между прочим, забыто все! И то, что она была студентка-лимитчица и ей нужно было присосаться к клану моих родителей… А у нас в медицине до сих пор все кланово… И то, что иначе ей грозило распределение в Зажопинск, из которого она приехала… И то, что я написал ей диссертацию… И то, что она все эти годы каталась как сыр в масле, потому что я не вылезал из операционной! Выпейте, Елена… А то я пью один, как алкаш.
– А почему она ушла? Как она это объяснила? – мягко спросила Елена.
– Потому что все уже получила. Квартиру вторую построил, думал – сыну после женитьбы, а он с невестой рванул в Германию. Машину купил… Деньги зарабатывать сама научилась… Зачем теперь я?
– Ну если серьезно? – нахмурилась Елена, как большинство мужиков, он самозабвенно врал самому себе и верил.
– Конечно, все это называется: «Не могу больше жить с алкоголиком!» А где вы видели непьющего хирурга? Это как проститутка-девственница. Ты постой у стола денечек… пооперируй, пошей их материалами… да еще поотвечай за послеоперационный уход, который они не могут обеспечить… потому что бабки надо платить! Они ж думают, что раз все ведомственное, значит, бабки платить не надо!
– Я тоже во втором браке разошлась из-за того, что муж пил. У нас даже была поговорка: «Филя, брось водку!» А Филя отвечал: «На кого ж я ее брошу?»
– А что я, пьяный, дерусь или бабам под подол лезу? У меня этого добра здесь и так полполиклиники! И в стационаре еще столько же…
– Значит, плюс к пьянству еще и гульба…
– Какая гульба? Это что, гульба, когда все на ходу, не снимая халата… – усмехнулся он. – Гульба – это когда время есть, чтоб душа свернулась и развернулась…
«Этот хотя бы потом не будет ныть о том, что потерял со мной невинность!» – подумала Елена и совершенно определенно сверкнула на него глазами.
– А что? Может быть, поехали поужинаем? У меня есть любимый грузинский ресторан «Мама Зоя». Они меня за мою черноту принимают за своего… Самый дорогой гость, многие у меня лечились… Поехали? – с надеждой спросил он.
– А моя спина? – игриво спросил Елена.
Он внимательно посмотрел на нее, вдруг понял, что у него, наконец, появился шанс; засиял, налил себе еще коньяку и ответил:
– А это уж как пойдет…
Елена не стала настаивать, тем более что раздеваться в кабинете в дымину пьяного врача было небезопасно. Да и качество диагноза могло снизиться, хотя, конечно, талант не пропьешь…
– Подождите, я переоденусь… Только не передумайте! – Муркин взял ее за руку и проникновенно посмотрел в глаза.
– Подожду на остановке автобуса, – предложила Елена.
– Отлично! – поцеловал ее руку, и Елена поняла, что он очень не хочет, чтоб их видели выходящими вместе.
«А почему бы нет? – подумала Елена. – Он мне нравится, он тоже одинок…»
Она стояла на остановке, когда Муркин подъехал на автомобиле. В машине и одежде он смотрелся проще и стертей, чем в белом халате.
– Может, возьмем такси? Хочу еще немного пожить, – сказала Елена, садясь возле него и пристегиваясь ремнем.
– А я когда выпью, мне легче ехать, чем идти. Такой поганый склад характера… И вообще, все, что травмирую, сам потом и пришью… – Надо сказать, что управлял машиной в этот момент он значительно лучше, чем диалогом. – В «Маму Зою»?
– Вот что, господин Муркин… Давай разговаривать, как два десантника, заброшенных во вражий тыл, видишь, я даже перешла на ты… – жестко сказала Елена.
– Легко, – буркнул Муркин, хотя было видно, что переход его потряс.
– Ни в какой ресторан я с тобой не поеду, потому что ты там уснешь за столом… Да и сейчас с гаишниками базарить неохота. Если наши планы совпадают, то мчи домой…
– Слушай, шустрая, ты со мной ничего не бойся. У меня ксива общества содействия порядка на дорогах! Я их пахана оперировал, – прищурился Муркин. – Домой, говоришь? Да… куда нам, примитивным врачишкам, до вас, журналюг… Чувствую себя перепелкой в зубах хищника… Домой?.. Да у меня там бардак. И жрать нечего… А в «Маме Зое» пхали, лобио, сациви, шашлык…
– Перебьюсь… – усмехнулась Елена.
– Что за бабы пошли? В кабак сводить не дают! А что, конфетно-букетный период уже отменили в связи с переходом на новую экономику?
– Потом наверстаешь…
– Понял… Ладно, в магазин-то около дома заехать можно? Или опять мимо надреза шью?
– Около дома можно… – Она знала, что пьяному мужику главное не дать разгуляться и начать распускать перья.
