Никита. Со светской дамой, которая еще и матом ругается…
Елена по редакционной привычке могла прокомментировать ситуацию не слишком нормативно. У Никиты от этого волосы становились дыбом.
Белокурая. Во-первых, ты еще не слышал, как я ругаюсь по-настоящему. Я тебя щажу. Во-вторых, мы в свете матом не ругаемся, мы на нем разговариваем.
Никита. Ну тогда мне с вами, светскими, не по пути… мне с народом уж лучше… там хоть ентого стесняются…
Белокурая. Ага. Слишком далеки они от народа. Что ты сейчас делаешь?
Никита. Готовил программу действий – как без копейки денег раскрутить начатое дело… И, ты знаешь… по-моему, придумал… меня же партнеры окончательно «опустили», то есть бросили на выживание… как зеленые береты проходят последнее испытание в джунглях…
Белокурая. Тебе идут джунгли, ты похож на Тарзана…
Никита. Можешь сейчас сбежать с работы?
Белокурая. Зачем?
Никита. Увидеть, поцеловать и обратно уехать.
Белокурая. Я дома. Приезжай.
Никита. Выйдешь?
Белокурая. Нет. Ты зайдешь… Караванов с утра улетел в командировку…
Она даже не успела понять, как так бойко соврала. Было ясно, что проще заручиться согласием Караванова, чтобы не появлялся раньше времени, чем что-то разъяснять Никите.
Никита. Все, рванул. Позвоню от подъезда. Я ни за что не зайду. Ты выйдешь…
Белокурая. Жду…
И подумала: «А куда ты денешься?»
Отключила компьютер и начала спешно красить глаза, мазать тело кремом, жарить мясо, убирать постель… вывалила все свои и Лидины кофточки… врубила музыку на полную громкость. Позвонила Караванову:
– Ты во сколько дома будешь?
– А что? – удивился он.
– Очень надо, – заговорщицки сказала она.
– Понял… Во сколько скажешь, – усмехнувшись, ответил Караванов.
– Надо вовремя, но не раньше…
– Договорились.
– Спасибо! Золотой мужик, и зачем я с тобой развожусь? – хихикнула Елена в ответ.
Никита позвонил, когда она уже была при параде, отбивные скворчали на сковороде, а кухонный стол был изо всех сил сервирован на две персоны.
– Выходишь? – спросил он неуверенно.
– Ой, у меня тут такая ерунда случилась! – забормотала Елена плачущим голосом. – Я еще вчера подумала, что в компьютере вирус… Представляешь, обрушился файл, а мне текст к вечеру сдавать. И Караванов уехал! Я же в этом дура дурой. Зайди, помоги…
– Не хочу… – заупрямился он.
– Ты хочешь, чтоб меня с работы выгнали? Ты меня тогда кем, пилотом к себе возьмешь? – еще более отчаянно пропела Елена, причесывая кисточкой брови.
– Ладно… – буркнул Никита. – Какая квартира?
Зашел, озираясь, как ребенок. Начал смущенно разуваться у порога. Елена потащила его на кухню:
– Представляешь, со вчерашнего дня ничего не ела, вот тебя ждала… После этого сразу займемся компьютером.
– Лена, что за цирк? В конце концов, это квартира твоего мужа… Что ты задумала?
– Я задумала? – захлопала она ресницами. – Я с утра мужчин вообще воспринимаю только как сотрудников, это у тебя одно на уме. Ты меня после того, как починишь, на работу забросишь? У меня редколлегия через час.
– Заброшу, – кивнул Никита, наивно расслабившись после этих слов, и взялся за нож и вилку.
Она что-то щебетала, наливала вина:
– Заплатишь гаишнику…
И когда дело дошло до комнаты с компьютером, о нем было забыто начисто… Пришли в себя часам к шести. Силы уже были только на то, чтобы целоваться…
– Лен, я слабый человек… – сияя, сказал он. – Подсаживаюсь на тебя как на наркотик, а потом будет ломка.
– Думаешь, я не подсаживаюсь? – эхом откликнулась Елена, понимая, что подсаживается на секс, а не на отношения.
И все выясняловки вынуждена терпеть из-за качества секса.
– Ты легко меня заменишь на другого мальчика, найденного по Интернету.
– Нелегко…
– Ставлю себя в пример и выдвигаю свою кандидатуру на соискание премии «За однолюбчивость в заданном отрезке времени», – сказал он, целуя Елену.
– Приз за однолюбчивость человека, состоящего в браке, готова оспаривать. Но не сейчас, а когда заключу новый брак… – расслабленно парировала Елена.
– Тебе меня не хватает? – Никита приподнялся на локте.
– Хватает. Но при чем тут брак?
– Вот заключи брак, чтобы осчастливить очередного несчастного… – Он резко встал и начал одеваться.
– По-твоему, со мной мужик может быть только несчастен? – обиделась Елена и тоже начала натягивать белье.
– Я же сказал, осчастливь! – Голос у Никиты был крайне напряженный.
– Уже столько времени люблю только тебя, что меня уже можно награждать… – Она попыталась отшутиться.
– Ты по определению не можешь любить одного… это слишком обременительно для твоей натуры… Ты же журналист, тебе нужны новости, чтоб все вертелось, искрилось и мелькало…
– Начали за здравие, кончили за упокой, – грустно сказала Елена.
– Потому что я не хотел, чтоб это было в постели, где ты спала с мужем…
– С бывшим. Лучше в машине, где ты ездишь с действующей женой? Да? Ты ханжа, Никита!
– Я не ханжа. Я – запутавшийся мудак, дотрагиваюсь до твоей груди и перестаю отвечать за базар… Ну, едем в редакцию?
– Там уже никого нет, – выдохнула Елена. – Считай, что меня уже выгнали с работы. Так что начинаю срочно обучаться на пилота.
– Значит, ты никуда не спешишь?
– Теперь уже никуда.
– Тогда раздевайся…
…Никита ушел, столкнувшись у лифта с Лидой.
– Твоего встретила, – подмигнула дочка.
– А как ты поняла? – захохотала в ответ Елена.
– По степени его невменяемости…
Елене хотелось петь и танцевать. Но было понятно, что все это не взрослые отношения, а неожиданно обрушившийся на голову детский праздник.
– Мать, знаешь такой анекдот? Мужик с бабой едут в купе. Он спрашивает: «Вам муж не изменял?» Она: «Изменял». Он говорит: «И мне жена изменяла. Давайте отомстим». Отомстили по разу, потом по второму, потом по третьему. Мужик спрашивает: «Вы не устали?» Баба отвечает: «Нет. Я бы мстила и мстила, мстила и мстила…» Это про тебя! – смеялась Лида.
– Точно про меня… – задумалась Елена. – И ведь какой страшный анекдот. Про то, что баба считает, что на хороший секс ей нужно обоснование… Ну совсем про меня… Какой ужас! Тебе нравится «Тату»?
