Мне приснилась мама, такая, какой я ее знала по
многочисленным фотографиям. Высокая, в длинном белом платье, волосы падали на
плечи, а губы улыбались. Она держала в руках поднос с яблочным пирогом,
поставила его на стол и сказала:
– Зови мальчиков, будем пить чай.
Я вприпрыжку спустилась по ступенькам веранды, навстречу мне
шли братья. У Хорхе в руках была удочка, Рамон нес армейский котелок, в котором
плескалась вода.
– Наконец-то, – покачала головой мама. – А где
Алекс? – Подошла к перилам и громко позвала: – Алекс, Алекс, мы тебя
ждем!..
Я проснулась в предрассветных сумерках и долго лежала,
пытаясь собрать воедино обрывки сна. Алекс... Алекс... Как же я могла забыть...
Сердце отбивало барабанную дробь в такт непроизнесенному имени. Я вскочила,
включила свет, бросилась к шкафу, где хранились альбомы с детскими
фотографиями. Фотографий было много, не меньше сотни. Вот я... вот папа с
мамой... опять я, на коленях у дяди Левы... Рамон, Хорхе... я с братьями на
лесной полянке... мальчишки на рыбалке, старший брат таращится в объектив,
держа в руках здоровенную рыбу... а вот и наш катер, надпись на борту
«Санта-Мария», я и братья на корме, на мне белый платочек, мальчишки стоят
подбоченясь, как настоящие морские волки... Толик, Кешка и Настя, мы с Викой на
качелях... И ни одного снимка с Алексом. Ни одного. Как будто его и не было в
моей жизни.
Я сидела в кресле, перебирала фотографии и ждала утра, ждала
момента, когда дядя Лева проснется и я смогу с ним поговорить.
В семь я услышала, как скрипнула дверь ванной, и бросилась
на кухню. Сварила кофе, быстро собрала на стол. Дядя Лева, увидев меня,
удивился:
– Ты уже встала? Так рано?
Я села напротив и попросила:
– Дядя Лева, расскажи мне про Алекса.
Его рука, потянувшаяся к чашке, вдруг замерла.
– Странно, что ты никогда раньше о нем не спрашивала, –
внимательно посмотрев на меня, сказал дядя Лева. – Почему?
– Я его совсем не помню. Что-то очень смутное...
– Почему вдруг сегодня?
– Сон приснился. Мама, братья... и он.
– Вот как, – дядя Лева вздохнул. – Давай отложим
этот разговор на вечер, – взглянув на часы, сказал он. – Сегодня мне
надо быть на работе пораньше...
– Я не нашла ни одной его фотографии.
– Где-нибудь лежат...
День ушел на поиски. Я обшарила антресоли, кладовку и все
шкафы, даже те, что были в кабинете дяди Левы. Нашла коробку старых фотографий:
бабушка, мама, бабушкина сестра и ее дочь. И ни одного фото, где мамина
двоюродная сестра была со своей семьей: мужем и сыном. Алексу было тринадцать
или четырнадцать, когда он появился у нас. Немыслимо, чтобы за все время он ни
разу не фотографировался. Может быть, когда делали ремонт, фотографии по ошибке
выбросили? Возможно такое?
Дядя Лева, против обыкновения, вернулся рано.
– Ничего не нашла, – сказала я.
Он пожал плечами.
– Я, признаться, редко смотрю старые снимки. Не помню, когда
это было в последний раз. Слишком тяжелы воспоминания.
– Будешь обедать?
– Спасибо, я сыт. – Он сел на диван, похлопал рукой по
сиденью, предлагая мне сесть рядом. – Ну так что тебя интересует? –
спросил серьезно.
– Все, – ответила я.
Дядя Лева усмехнулся:
– Не очень вразумительный ответ. Я бы мог сказать об Алексе
очень коротко: он твой троюродный брат, который довел твою мать до безумия. Но
это неправда, до безумия она довела себя сама. К моменту появления мальчика в
вашем доме она уже страдала этой своей манией, а с тех пор, как он стал жить с
вами, ее болезнь приобрела опасную форму. Думаю, все дело во внезапной смерти
ее сестры, – вздохнул дядя Лева. – Они всегда были очень близки.
Сестра, кстати, часто подшучивала над твоей матерью, говорила, что она живет в
мире сказок, ею самой придуманных. А потом... – Дядя Лева опять вздохнул,
и мне стало ясно, как тяжело ему говорить.
– Насколько я знаю, с маминой сестрой произошел несчастный
случай.
– Да, она упала с лестницы и сломала шею. За год до этого
погиб ее муж, а она была из тех женщин, которые буквально боготворят своих
мужей. Не могу сказать, что на меня он производил особенно сильное впечатление.
Конечно, он был красив. Высокий, темноволосый, с ярко-синими глазами, женщинам
такие нравятся. Мне он казался замкнутым человеком и даже мрачным. Был
немногословен и скуп на улыбку. Правда, когда улыбался, это было нечто. Женщины
таяли, как воск, а мужчины считали, что встретили лучшего друга. Виделись мы
всего несколько раз. Они жили сначала в Москве, потом перебрались в соседний
областной центр. Признаться, его решение переехать тогда было многим непонятно.
Возможно, все дело в его работе. О ней он тоже предпочитал молчать, но мы,
конечно, догадывались.
– Что это была за работа?
– Что-то связанное с разведкой, – пожал дядя Лева
плечами. – Я же сказал, он предпочитал молчать о своей работе. Когда он
погиб при обстоятельствах, которые для нас так и остались неизвестными,
хоронили его с воинскими почестями. Твоя тетка не желала смириться с его
смертью. Три месяца она прожила здесь вместе с сыном, потом вернулась к себе.
Намеревалась продать дом и уже окончательно перебраться поближе к твоей матери.
С продажей дома возникли трудности, а через год после гибели мужа произошел
несчастный случай. Это было как гром среди ясного неба. Может, поэтому твоя
мать...
– Что? – поторопила я его, когда внезапная пауза
показалась мне слишком долгой.
– Она не считала это несчастным случаем, – медленно
произнес дядя Лева.
– По мнению мамы, ее сестру убили? И как это связано с ее
мужем?
– Это был несчастный случай, Белка. Нелепая случайность. Она
упала с лестницы. В доме были только двое, она и ее сын Алекс. Он услышал, как
вскрикнула мать, выбежал из своей комнаты и обнаружил ее внизу у ступенек со
сломанной шеей. Вызвал «Скорую», но его мать была уже мертва.
– Тогда с какой стати моя мама что-то там навыдумывала?
