– Вот и умница. – Он поцеловал меня. Поцелуй был лишен
сексуальности, и это лишь прибавило моего доверия к Мартину. Другой бы,
возможно, воспользовался ситуацией, а он думает только о том, как мне помочь.
– Спасибо, – пробормотала я. Он достал носовой платок и
осторожно вытер мою заплаканную физиономию.
– Сейчас принесу тебе чаю, ты немного успокоишься и уснешь.
А я поговорю с твоим дядей, он наверняка места себе не находит.
Чаю он принес и сидел рядом, ожидая, когда я его выпью.
– Ну вот. Теперь спать.
Я лежала, прислушиваясь к разговору мужчин на кухне.
Скрипнула дверь, и Мартин осторожно вошел в комнату. Я сделала вид, что сплю,
но вряд ли обманула его. Он наклонился, коснулся губами моей щеки и шепнул:
– Спокойной ночи, любовь моя. – Вышел на цыпочках из
комнаты, прикрыл дверь, а я, вопреки всякой логике, подумала со вздохом:
«Господи, как я счастлива».
На встречу со следователем я отправилась вместе с Мартином,
правда, он ждал в коридоре. Беседа длилась минут двадцать, я подписала какие-то
бумаги и вышла из кабинета, слегка недоумевая оттого, как быстро все
закончилось. Ближе к вечеру состоялась еще одна встреча, на сей раз с
Константином Ивановичем, и здесь все было не так просто. Он подробнейшим
образом расспросил о нашем разговоре с Сергеем, уточняя, почему мне так важно
было встретиться с ним, почему я поехала к нему домой, а не позвонила по
телефону. Он не задал прямого вопроса, но я чувствовала: Константин Иванович
уверен – к гибели Князева Сергей имеет отношение, и я об этом знаю. Вряд ли мои
ответы что-то изменили в его мнении, он кивал, вроде бы соглашаясь, и задавал
очередной вопрос. А я стискивала пальцы под столом, чтобы он этого не видел, и
думала со страхом: вот сейчас я непременно окажусь в ловушке, потому что врать
не люблю и не умею.
– Спасибо, Изабелла. Вы очень помогли, – вдруг сказал
он.
Я, признаться, не поверила. Брела домой, ничего не замечая
вокруг и пытаясь понять: правильно ли поступила? Дядя Лева, расспросив меня о
встрече, позвонил своему другу и долго разговаривал с ним, плотно прикрыв
дверь. Когда вернулся на кухню, улыбнулся и потрепал меня по плечу. Выходит,
Константин Иванович не обвинял меня во всех смертных грехах, как я опасалась.
Это тоже удивило, потому что я была уверена: мое неумелое вранье не могло его
обмануть.
Дядя Лева заговорил о том, что завтра надо будет съездить в
супермаркет, а я кивала. Его желание отойти от болезненной темы было понятно.
Наблюдая за тем, как я составляю список продуктов на листке из блокнота, он
неожиданно произнес:
– Я очень рад, что в такое непростое время рядом с тобой
оказался Мартин. Мне кажется, он очень хороший и надежный человек.
Услышав это, я свято уверилась в том, что поступила
правильно, доверившись Мартину, сомнения разом улетучились и более меня не
тревожили.
Через два дня я возвращалась домой после очередной беседы со
следователем. С утра стрелка термометра достигла рекордной отметки в тридцать
пять градусов. Все, кто мог, поспешили уехать за город, прохожие старались
укрыться в тени, и по этой причине город казался вымершим. Возвращалась я через
парк, эта дорога к дому была длиннее, но много приятнее. На газонах
расположились молодые люди, не собиравшиеся упустить случай позагорать, а я
подумала, что с удовольствием бы к ним присоединилась. В тот момент я верила:
все самое скверное осталось позади, а впереди только любовь и, разумеется,
счастье как справедливое вознаграждение за перенесенные испытания. Верила и
знать не знала, что готовит мне судьба. Ей-то было наплевать на расхожее
убеждение: жизнь как тельняшка, темную полосу непременно сменяет светлая. Быть
может, время светлой полосы еще не пришло, хотя, по моему мнению, темная к тому
моменту была уже шире некуда.
В общем, я шла не торопясь, под впечатлением разговора с
Мартином, которому позвонила, как только вышла из кабинета следователя. Мартин
дважды назвал меня милой, один раз котенком и трижды сказал «любовь моя». Этого
оказалось достаточно, чтобы мир вокруг стал привлекательным, а я себе казалась
счастливой девушкой, ведь говорил он все эти слова мне, а не кому-то другому. Я
с нетерпением ждала вечера, когда мы увидимся, и пыталась решить насущный
вопрос: стоит ли что-то менять в наших отношениях? Другими словами, продолжать
ли держать дистанцию или, наплевав на свои опасения, сократить ее до минимума,
бросившись в его объятия и, как следствие, в постель. Объятия мне нравились,
постель смущала. Так как одно без другого виделось смутно, а трусила я отчаянно,
проблема грозила зайти в тупик.
Поглощенная этими рассуждениями, я покинула парк, мало что
замечая вокруг.
От толчка в спину я пролетела вперед, едва удержавшись на
ногах, парень бомжеватого вида сорвал с моего плеча сумку и приготовился дать
деру. Я приостановила свой полет и пыталась понять, что происходит. И тут за
моей спиной кто-то удрученно заметил:
– Что ж ты делаешь, мудила грешный?
Вслед за этим вор оказался на асфальте и теперь сидел,
раздвинув ноги, и таращился на меня. А я на него. И в его, и в моих глазах
читалась растерянность.
Повернув голову, я увидела рядом высокого мужчину с очень
сердитой физиономией. Он наклонился, поднял мою сумку с асфальта и протянул
мне, сказав поверженному врагу:
– Чтоб я тебя через минуту не видел.
Тому хватило полминуты, чтобы вскочить на ноги и скрыться с
глаз. А я за это время пришла в себя и первым делом закрыла рот, сообразив, что
отвисшая в изумлении челюсть меня не красит.
– Все нормально? – спросил мужчина и ободряюще
улыбнулся.
– Нормально, – промямлила я и, опомнившись, добавила: –
Спасибо.
– Не за что. Выручать из беды красивых девушек мое хобби.
– Спасибо, – повторила я, не зная, что еще сказать.
Уйти сразу было как-то неудобно, и я продолжала на него пялиться. Лет тридцати,
высокий и широкоплечий, темные волосы зачесаны назад. Сбоку от правой брови
небольшой шрам, от этого казалось, что глаз утянут к виску, это придавало лицу
незнакомца странную асимметрию, хотя неприятным его не назовешь. Однако что-то
в нем настораживало. Скорее всего, дело было в том, что парень просто не умел
улыбаться. Встречаются такие типы. Кривая ухмылка – это все, на что они
способны, и мой спаситель, похоже, был одним из них. Встреться мы при других
обстоятельствах, вряд ли бы он мне понравился. Но сейчас я считала своим долгом
найти в нем черты благородного героя, хотя отобрать сумку у хулигана для такого
здоровяка не бог весть какой подвиг.
– Я на машине, – сказал он. – Могу подбросить.
Тут до меня дошло: то, что я стою, замерев, и с места не
двигаюсь, может быть им неверно истолковано. Я отчаянно затрясла головой.
