— Их здесь много? — перепугалась я.
— Нет. Было двое. Они шли за тобой, а меня здесь
застать не ожидали. Но очень скоро там поймут, что дело нечисто, и пришлют
целый батальон. Уходим.
— Господи, как уходим? Куда? И… этот парень… дача
чужая. Не могу я подложить такую свинью подруге… Два покойника! Ведь тот, в
кухне, тоже?..
Он молчал больше минуты, я топталась рядом, и тихо выла. В
голове стоял шум и не было ни одной мысли: пусто и жутко.
— Ладно, — сказал Полифем. — Свою тачку они в
проулке спрятали. Я их вывезу в лесок и там в машине оставлю. Поедешь за мной,
на развилке подождешь. — Я кивнула, не зная, видит он меня в темноте или
нет.
Мягко ступая, он подошел к двери, а я осталась стоять, дрожа
от страха. Вспомнила про пистолет. В любом случае оставлять его здесь нельзя. Я
торопливо поднялась по лестнице, вошла в спальню, нащупала оружие под подушкой.
С улицы донесся шум, подъехала машина. Я сунула пистолет в карман и бегом
спустилась по лестнице.
Полифем подогнал машину вплотную к задней двери. Машина была
большая, кажется, «Тойота», в сером предутреннем сумраке не разглядишь. Видимо,
ключи он нашел у одного из парней. Полифем распахнул заднюю дверь машины и ушел
в дом. Я ждала на крыльце, нервно оглядываясь. В голову вдруг пришла нелепая
мысль: самое время появиться участковому, чтобы пожелать доброго утра.
Первым Полифем выволок парня из коридора, зашвырнул в машину
и скрылся в доме. Второго тащил за ворот куртки с заметным усилием, в узкую
дверь его пришлось проталкивать чуть ли не боком. Это был мой давний широкий
приятель, его и в темноте ни с кем не спутаешь. Полифем хлопнул дверью и
повернулся ко мне.
— Поезжай за мной…
— В доме надо убрать, — торопливо зашептала
я. — Там, наверное, кровь и…
— Ничего там нет. Поехали.
Я бросилась к своим «Жигулям». Когда я выехала на дорогу,
огни «Тойоты» светились далеко впереди.
Дождь полчаса как кончился, небо светлело, и серое
пространство вокруг казалось особенно неприютным и диким.
«Тойота» свернула к лесу, я прижалась к обочине, вцепилась в
руль и глаза зажмурила. Что происходит, черт возьми? Как я умудрилась влезть во
все это? И что меня ждет? Бегство в никуда в компании Полифема? Еще трупы? И
как заключительный аккорд — мой собственный? Куда я собираюсь ехать?
— Домой, — вдруг сказала я громко. — Да. У
меня есть дом, и я туда поеду. Еще у меня есть работа, друзья, привычки,
любимые вещи и планы на будущее. — Я завела машину и на предельной
скорости полетела вперед, подальше от трупов и Полифема.
* * *
Когда я въехала в город, опять пошел дождь. В моем доме свет
горел только в подъездах. Я почувствовала себя одинокой и брошенной, никто и
нигде меня не ждал. Оставлять машину возле подъезда все же не стоило, я решила
отогнать ее в гараж. Гаражный кооператив помещался в трех остановках от моего
дома, в овраге. Машину я поставила и очень скоро начала себя ругать за
бестолковость. Решив сократить путь, отправилась я не по дороге, а по тропинке,
напрямую через овраг. Грязь здесь была непролазная, я мгновенно вымокла под
дождем и с трудом передвигала ноги: на кроссовки налипло грязи килограммов по
пять.
К дому я подошла насквозь промокшая и измученная. В этом
были свои преимущества: ни о Полифеме, ни о трупах больше не думалось, хотелось
забраться в горячую ванну и выпить рюмку коньяка. Коньяк в холодильнике, а если
повезет, то горячую воду не отключили.
Дрожащими руками, с трудом я повернула ключ в замке и
толкнула дверь. Запах… Я замерла на пороге. Из квартиры несло, как от помойки.
Я торопливо прошла вперед и глаза вытаращила: ничего подобного я бы и вообразить
не смогла.
В квартире был настоящий погром. Все не просто переворошили
снизу доверху, а разбили, разрезали и размазали. Покореженная мебель, вспоротые
матрас и подушки, разбитая аппаратура. Опрокинутый на бок холодильник с
открытой дверцей, и на полу вперемешку картошка, яйца, мука и перья из подушек.
— Боже ты мой! — сказала я, медленно оседая на
пол. И тут увидела на стене, в том месте, где раньше висел ковер, надпись,
сделанную моей губной помадой. Одного тюбика на нее не хватило, и она радовала
глаз разнообразием тонов и оттенков. Надпись начиналась словом «сучка» и
заканчивались восклицательным знаком. Кто-то очень грамотный и изобретательный
перечислял, что он со мной сделает. — Да пошел ты, дерьмо, — сказала
я и пнула ногой груду пластика, которая когда-то была моим телевизором. Под
искореженным креслом валялся плейер. Я взяла его в руки. Как ни странно, он
оказался единственным уцелевшим предметом. Батарейки на месте, и кассета Фрэнка
Синатры тоже. Я включила его и закрыла глаза. Красивый мужской голос пел о
любви.
* * *
Кто-то настойчиво позвонил в дверь. Я вздрогнула, вспомнив,
что не заперла ее. Взглянула на часы: девять утра. Солнце пробилось сквозь
тучи, разгром в квартире выглядел еще чудовищней. Я резко встала и пошла
открывать. Кого я ожидала увидеть, не знаю, но уж точно не Галку.
— Привет, — нерешительно сказала она, глядя на
меня так, как нормальный человек смотрит на привидение.
— Ты? — промямлила я, она прошла в квартиру и
сказала:
— Мама моя… Это кто ж так резвился?
— Здорово, правда? — подала я голос.
— А что это за литературный памятник? Фантазия убогая,
ничего по-настоящему оригинального.
— Но, в целом, согласись, впечатляет.
— Да… Чего хотят? Я не имею в виду это подростковое
сочинение на стене…
— Теперь уж и не знаю…
Галка прошла по квартире, брезгливо ставя ноги в редкие
просветы на полу.
— Ты когда вернулась? — спросила минут через пять.
— Утром.
— Любимому участковый звонил. Интересовался, кто на
даче живет. Он мне позвонил, а я махнула на дачу, беспокойство одолело. На даче
пусто, вот я на всякий случай решила к тебе заглянуть.
— Макса убили…
— Это кто? А… твой альпинист. Извини. Что я тебе могу
сказать? По всему видно, дела хреновые. Над дураками грех не посмеяться, но
надпись на стене меня тревожит. Люди с таким словарным запасом, как правило, не
шутят.
Я пошевелила ногой кучу мусора и согласно кивнула.
— Галка, поезжай ко мне на работу. Найди моего шефа,
Павла Степановича, отдай заявление на расчет…
— А он проникнется? Вы вроде не ладили?
