— Маринка, — позвала она.
— Ну? Чего тебе?
— Как ты одна, а?
Вот только этого не хватало.
— Одной проще, — соврала я и повесила трубку.
Отошла в сторонку, устроилась на зеленом газончике и разрыдалась. Я оплакивала
Макса и, если честно, себя.
Как мне выбраться из создавшейся ситуации, ума не приложу.
Теперь деньги я при всем желании вернуть не смогу: если Макс не успел их
спрятать, они у убийцы, если успел, значит, найти их могут только случайно и по
прошествии времени.
Несколько прохожих с недоумением посмотрели в мою сторону,
хотя я надеялась, что с тротуара моя жалкая фигура в глаза не бросается. В
общем, надо было подниматься и куда-то идти. «Шевелись, — напомнила я
себе. — Сидя на месте, много не добьешься».
А замыслы у меня были наполеоновские: сохранить себе жизнь.
На дачу я добралась уже ближе к вечеру. Очень болела голова,
мысли путались, а нога гудели. Прошла я сегодня не один десяток километров.
Я постояла под душем и сделала себе укол: в таком состоянии
я мало на что гожусь, а чтобы выжить, мозг должен работать надежно и ясно.
Перед тем как лечь в постель, я проверила пистолет и сунула
его под подушку. Перспектива быть найденной в чужой постели с перерезанным
горлом меня не прельщала.
* * *
Я проснулась в полночь. Большая черная птица вскрикнула и
ударилась в окно. Я вздрогнула, вслушиваясь в ночную тишину. Где-то проехала
машина… Странный шорох… мыши? Опять… скрипнула дверь… Это нервы… Вот опять…
едва уловимый шум, будто кто-то осторожно поднимается по лестнице.
Это только мой страх… Макса убили, и я боюсь. Кто-то там
внизу стоит замерев. Тоже боится? Кто там может стоять? Хозяин дачи приехал?
Что за чушь, зачем ему прятаться? Он позвонил бы, наконец, вошел и включил
свет…
Я поднялась и скользнула к окну. Ночь невероятно звездная,
небо исполосовано яркими блестками. Красиво и… страшно. «Это ночь и
одиночество», — сказала я и испугалась еще больше: мой голос не был моим
голосом, он дрожал и срывался. Там внизу кто-то ходит, кто-то ищет меня… Я
торопливо оделась, руки дрожали и не желали слушаться.
Как они могли найти меня?.. Как они нашли Макса? Неужели так
быстро?
Тишина давит на уши. Сделать укол и спокойно спать до утра.
Я шагнула к сумке… Нет, я должна проверить… Я спущусь вниз и проверю все
комнаты, одну за другой. Буду идти и включать свет. Я стиснула в руке пистолет
и пошла к двери. Осторожно, без скрипа открыла ее. Босиком стала спускаться по
лестнице. Каждый шаг давался с трудом.
Лестница кончилась. Я немного постояла и пошла к входной
двери. Заперто, ключ торчит в замке. «Дура несчастная», — сказала я,
покачав головой. Но проверить все же стоило… Чтобы выбросить страхи из головы.
Уже увереннее я прошла в столовую, включила свет. Он был тусклым и покоя душе
не вернул. Я толкнула дверь в кухню и замерла.
Он был здесь. Я чувствовала, он где-то здесь, в темноте.
Ждет меня. А я как на ладони, потому что я, несчастная дура, сама включила свет
в столовой и стою в дверях…
— Кто здесь? — крикнула, надеясь, что звук голоса
сможет вернуть мне мужество. — Кто здесь? — повторила я, поднимая
пистолет. Он молчал и не двигался, но я готова поклясться, что слышала его
дыхание и стук его сердца. Я пошарила левой рукой по стене, нашла выключатель.
Вспыхнул свет… Кухня была пуста. Я испуганно повернулась и закричала: он был
совсем рядом, за моей спиной. Еще секунду, и он достал бы меня своей лапищей,
проклятый мерзкий циклоп. — Стой, где стоишь, — предупредила я. Он
усмехнулся, показал свои руки и сделал шаг назад. — Как ты меня
нашел? — спросила я.
— Долго рассказывать, — этим своим тихим голосам
заговорил он. — Хотя я тебя и не терял. Кажется, мы договорились, что я
буду рядом. Или нет?
Господи, как много он болтает. Еще бы, это такой
старый-престарый прием, говоришь, говоришь, пока человек не привыкнет к твоему
голосу, к тебе самому… Так с психами разговаривают или с человеком, у которого
в руках пистолет. У меня сейчас в руках пистолет…
— Убирайся отсюда, — сказала я. Он вроде бы
засмеялся.
— Ты хочешь, чтобы я ушел? Чтобы я вышел вот через эту
дверь? Хочешь, да?
— Хочу, — сказала я неуверенно.
— Предположим, я вышел, и что дальше?
— Убирайся к черту, — заорала я, пистолет танцевал
в руке, он был слишком тяжелым, я перехватила его левой рукой… Я смогу
стрелять? Черт, еще как смогу.
— Спокойно, — сказал он. — Говори спокойно. Я
тебя слышу. Только ты болтаешь глупости. Я выйду из дома, и ты запрешь дверь на
замок. Так, да? Ответь не…
— Так, — сказала я.
— И мы будем стоять по разные стороны двери… В доме
полно окон, и две двери на улицу. Что ты будешь делать всю ночь, а? Бегать от
одного окна к другому? Или спрячешься в шкаф? А потом придет утро, и ничего не
изменится. Я буду за дверью… И завтра, и послезавтра… Ты быстро устанешь.
Руки дрожали, пот стекал по ребрам, соленый и жгучий.
— Видишь, как это глупо, — сказал Полифем и
добавил тихо:
— Отдай пистолет… у меня нет оружия. Подойди поближе и
посмотри…
— Ага, — засмеялась я. — Не думаю, что моей
глупости на это хватит. Что ты там болтал насчет копченых кур?
— Ты очень впечатлительная, я просто пугал тебя…
— Сукин ты сын, — сказала я, чувствуя, что сейчас
упаду в обморок. — Отойди в сторону. Вон туда, к стене.
— Ты плохо выглядишь, — посочувствовал он. —
И руки дрожат. Вряд ли ты умеешь стрелять. Так ведь? Ты попадешь в потолок или
в стену… положи пистолет, вот сюда на стол. Мы просто поговорим…
— У меня нет денег… и ты убил Макса, — всхлипнула
я. Сейчас начнется истерика, я сделаю ошибку и тогда… — Отойди к стене,
придурок, — заорала я. — Ты убил Макса.
— Макс — это тот пьяница из поезда? И деньги были у
него? Ты очень переживаешь, потому что они были у него и теперь ты не сможешь
их найти. Так?
Это неожиданно показалось забавным.
— Еще бы, — сказала я, — а ты бы не
переживал?
