– Почему? – заинтересовался Мануйлов.
– Кризис, – залепетала Хачикян, – люди не делают дорогих покупок.
– Чем больше врешь, тем скорее уедешь отсюда! – пригрозил Мануйлов. – А по какой причине ты развелась, а? Даю тебе последний шанс. Или говоришь правду, или – бай-бай, май лав, гуд-бай, май бэби.
Анна громко высморкалась.
– Ну… Арам пожилой… ему шестьдесят в день свадьбы стукнуло… а я молодая… и… в общем…
– Ты ему изменила? – предположил Сергей Павлович.
– Да, – выдохнула Анна, превратившаяся в допрашиваемую.
– Один разочек? – с хорошо слышимым ехидством уточнил хозяин дома.
– Нет, – призналась врушка.
– И сколько же раз ты ходила налево? – не отставал отец от дочери.
– Не помню, не считала, – огрызнулась та. – Меня мама за Арама силой выдала, я не хотела.
– Понятно… – протянул Мануйлов. – А что случилось в доме Арцыбашевых?
– Откуда вы знаете? – обомлела Анна.
– Ангел мой, я готовился к нашей встрече, – засмеялся владелец усадьбы, – собрал сведения о претендентах. Естественно, узнал, что ты моя родная дочь, и, признаюсь, не пришел в восторг, прочитав твое досье. Нет, все вроде нормально – диплом о высшем образовании, ты профессионал. Но! Ты, оказывается, обожаешь мужчин, теряешь голову при виде крепкого парня и тут же вешаешься ему на шею, готова отдаться в своем офисе или подстелиться под мужика в лифте. Нимфомания лечится трудно, но ты даже не делала попыток обратиться к специалистам, тебе нравится секс в любом виде и при любых обстоятельствах. Вот почему прекрасного, знающего, умного антиквара более не приглашают в приличные богатые дома – у тебя слава проститутки, охотницы за чужими мужьями и, что еще неприятнее, сыновьями. Ты падка на тех, кому едва исполнилось шестнадцать-семнадцать. Увы, чем старше становится сексуально разнузданная бабенка, тем моложе объекты ее влечения, ведь одногодки уже испытывают проблемы с потенцией, а вчерашний подросток – резвый конь. Ты нарушила неписаное правило, забыла про птичку, которая не гадит в своем гнездышке, положила глаз на детей богатых людей и моментально получила по лапам.
Анна заплакала, но слезы дочери не разжалобили Мануйлова.
– В твой магазин перестали заглядывать клиенты с толстыми кошельками, он разорился. Ты лишилась заработка, но не остановилась. И теперь покупаешь любовников – ходишь по клубам, выискиваешь симпатичных жеребчиков. Одна беда – красавице давно не двадцать, в глазах вчерашнего школьника она тетя Мотя, ровесница его матери. Вот и приходится заманивать мачо подарками. В ход идут часы, компьютеры, телефоны, короче – то, что нравится глупым, непорядочным парням. Дохода у тебя пшик, а расходы королевские. Катастрофа в этом случае неминуема, и она назрела. Теперь вопрос: почему ты решила, что я отдам честно заработанное шлюхе, которая врет, не краснея?
– Вы сами сказали, что являетесь моим родным отцом, – простонала окончательно деморализованная Хачикян.
– Это не аргумент! – отрубил Мануйлов. – Да, я хотел помочь. Несмотря на собранные факты, решил предоставить тебе шанс, включил в список наследников. И что? Мигом услышал ложь. Уезжай, Анна, ты не выдержала испытания.
– Пожалуйста, умоляю, простите! Разрешите еще попробовать! – зарыдала безнравственная дочурка. – Я не плохая, просто запуталась. Если получу деньги, тут же отправлюсь к врачу и вылечусь от сексуальной зависимости. Я все поняла! Хотите, встану на колени!
– Ладно уж, не надо, – сжалился Сергей Павлович. – Хорошо, пойду тебе навстречу. Но запомни: более ни одного слова неправды.
– Конечно, – всхлипнула Аня.
– И не смей вешаться на Николая, – сказал Мануйлов.
– Нет, нет! – испуганно зачастила Хачикян. – Он не в моем вкусе, старый уже.
– На безрыбье и рак рыба, – со смешком произнес отец сладострастной дамочки. – Полагаю, ты испытываешь интерес даже к Карлу.
– Нет, нет, – твердила Анна.
– Не лги! – крикнул хозяин дома.
Хачикян моментально призналась:
– Да, я могу лечь и с Карлом, мне трудно воздерживаться. Но я дала вам честное слово, значит, отвернусь от мужиков. Я сумею. Я справлюсь. Только не выгоняйте!
Мануйлов неожиданно подобрел.
– Верю. Теперь хочу задать тебе пару вопросов и жду на них откровенные ответы. Помни, капля вранья, и наследство пролетает мимо твоего носа. Ты ведь живешь в квартире матери?
– Да, – не задумываясь, подтвердила Анна.
– Там есть сейф?
– Да.
– Где он расположен?
– За картиной, в гостиной.
– Умеешь его открывать?
– Да.
– Что там хранилось?
– Деньги. Документы.
– Еще что?
– Все.
– Анна! Помни, ложь недопустима.
– Честное слово, – залепетала Хачикян. – Мама с отчимом ничего от меня не скрывали, наоборот, Иван Германович говорил: «Вдруг мы с Надюшей погибнем внезапно, запоминай, как сейф открыть».
– С какой стати им внезапно погибать? – удивился Мануйлов.
– Папа Ваня боялся автомобильной аварии, – пояснила Аня, – всегда садился в такси позади водителя. Еще опасался поездов, покупал билеты в хвостовой вагон, считал, что он при крушении останется целым. А на самолетах и вовсе не летал.
Мануйлов тут же поставил диагноз:
– Похоже на психиатрическое заболевание.
– Нет, Сайко был нормальным, – возразила Анна. – И с ним ничего такого не случилось, умер от инсульта.
– Так что находилось в сейфе? – вернулся к прежней теме хозяин дома.
– Деньги, документы, – повторила дочь.
– Мама вела дневник? – задал следующий вопрос Мануйлов.
– Дневник? – поразилась Аня. – В смысле записи о своей жизни? Нет.
– Может, твой отчим любил строчить в блокнотах? – не успокаивался Сергей Павлович.
– Ивану Германовичу это и в голову не могло прийти, – заверила Анна.
– После смерти Сайко куда подевались его вещи? – наседал Мануйлов.
– Мама отнесла одежду в церковь, часы отдала нашему соседу, который помогал с похоронами, а его жена получила картину, пейзаж, – перечислила Аня, – остальное дома. Но оно же общее, посуда и всякие хозяйственные вещи.
– Надежда умирала в сознании? Она успела с тобой проститься, отдала последние указания? – продолжал допрос владелец усадьбы.
– Мама понимала, что жить ей осталось недолго, – грустно объяснила Хачикян, – она просила меня выйти замуж, родить двух детей…
– Может, она что-то передала тебе на хранение? – нервно перебил Мануйлов.
