В ванной страшно гудела вода и в кухне тоже. «Кажется, уже
полилось на пол», – подумала Маргарита и добавила вслух:
– Однако рассиживаться нечего.
Из кухни в коридор уже бежал поток. Шлепая босыми ногами в
воде, Маргарита ведрами носила из кухни воду в кабинет критика и выливала ее в
ящики письменного стола. Потом, разломав молотком двери шкафа в этом же
кабинете, бросилась в спальню. Разбив зеркальный шкаф, она вытащила из него
костюм критика и утопила его в ванне. Полную чернильницу чернил, захваченную в
кабинете, она вылила в пышно взбитую двуспальную кровать в спальне. Разрушение,
которое она производила, доставляло ей жгучее наслаждение, но при этом ей все
время казалось, что результаты получаются какие-то мизерные. Поэтому она стала
делать что попало. Она била вазоны с фикусами в той комнате, где был рояль. Не
докончив этого, возвращалась в спальню и кухонным ножом резала простыни, била
застекленные фотографии. Усталости она не чувствовала, и только пот тек по ней
ручьями.
В это время в квартире N 82, под квартирой Латунского,
домработница драматурга Кванта пила чай в кухне, недоумевая по поводу того, что
сверху доносится какой-то грохот, беготня и звон. Подняв голову к потолку, она
вдруг увидела, что он на глазах у нее меняет свой белый цвет на какой-то
мертвенно-синеватый. Пятно расширялось на глазах, и вдруг на нем набухли капли.
Минуты две сидела домработница, дивясь такому явлению, пока, наконец, из
потолка не пошел настоящий дождь и не застучал по полу. Тут она вскочила,
подставила под струи таз, что нисколько не помогло, так как дождь расширился и
стал заливать и газовую плиту, и стол с посудой. Тогда, вскрикнув, домработница
Кванта побежала из квартиры на лестницу, и тотчас же в квартире Латунского
начались звонки.
– Ну, зазвонили, пора собираться, – сказала Маргарита. Она
села на щетку, прислушиваясь к тому, как женский голос кричит в скважину двери:
– Откройте, откройте! Дуся, открой! У вас, что ли, вода
течет? Нас залило.
Маргарита поднялась на метр вверх и ударила по люстре. Две
лампочки разорвало, и во все стороны полетели подвески. Крики в скважине
прекратились, на лестнице послышался топот. Маргарита выплыла в окно, оказалась
снаружи окна, размахнулась несильно и молотком ударила в стекло. Оно
всхлипнуло, и по облицованной мрамором стене каскадом побежали вниз осколки.
Маргарита поехала к следующему окну. Далеко внизу забегали люди по тротуару, из
двух стоявших у подъезда машин одна загудела и отъехала. Покончив с окнами
Латунского, Маргарита поплыла к соседней квартире. Удары стали чаще, переулок
наполнился звоном и грохотом. Из первого подъезда выбежал швейцар, поглядел
вверх, немного поколебался, очевидно, не сообразив сразу, что ему предпринять,
всунул в рот свисток и бешено засвистел. С особым азартом под этот свист
рассадив последнее окно на восьмом этаже, Маргарита спустилась к седьмому и
начала крушить стекла в нем.
Измученный долгим бездельем за зеркальными дверями подъезда,
швейцар вкладывал в свист всю душу, причем точно следовал за Маргаритой, как бы
аккомпанируя ей. В паузах, когда она перелетала от окна к окну, он набирал
духу, а при каждом ударе Маргариты, надув щеки, заливался, буравя ночной воздух
до самого неба.
Его усилия, в соединении с усилиями разъяренной Маргариты,
дали большие результаты. В доме шла паника. Целые еще стекла распахивались, в
них появлялись головы людей и тотчас же прятались, открытые же окна, наоборот,
закрывались. В противоположных домах в окнах на освещенном фоне возникали темные
силуэты людей, старавшихся понять, почему без всякой причины лопаются стекла в
новом здании Драмлита.
В переулке народ бежал к дому Драмлита, а внутри его по всем
лестницам топали мечущиеся без всякого толка и смысла люди. Домработница Кванта
кричала бегущим по лестнице, что их залило, а к ней вскоре присоединилась
домработница Хустова из квартиры N 80, помещавшейся под квартирой Кванта. У
Хустовых хлынуло с потолка и в кухне, и в уборной. Наконец, у Квантов в кухне
обрушился громадный пласт штукатурки с потолка, разбив всю грязную посуду,
после чего пошел уже настоящий ливень: из клеток обвисшей мокрой драни хлынуло
как из ведра. Тогда на лестнице первого подъезда начались крики. Пролетая мимо
предпоследнего окна четвертого этажа, Маргарита заглянула в него и увидела
человека, в панике напялившего на себя противогаз. Ударив молотком в его
стекло, Маргарита вспугнула его, и он исчез из комнаты.
И неожиданно дикий разгром прекратился. Скользнув к третьему
этажу, Маргарита заглянула в крайнее окно, завешенное легонькой темной шторкой.
В комнате горела слабенькая лампочка под колпачком. В маленькой кровати с
сеточными боками сидел мальчик лет четырех и испуганно прислушивался. Взрослых
никого не было в комнате. Очевидно, все выбежали из квартиры.
– Стекла бьют, – проговорил мальчик и позвал: – Мама!
Никто не отозвался, и тогда он сказал:
– Мама, я боюсь.
Маргарита откинула шторку и влетела в окно.
– Я боюсь, – повторил мальчик и задрожал.
– Не бойся, не бойся, маленький, – сказала Маргарита,
стараясь смягчить свой осипший на ветру, преступный голос, – это мальчишки
стекла били.
– Из рогатки? – спросил мальчик, переставая дрожать.
– Из рогатки, из рогатки, – подтвердила Маргарита, – а ты
спи!
– Это Ситник, – сказал мальчик, – у него есть рогатка.
– Ну, конечно, он!
Мальчик поглядел лукаво куда-то в сторону и спросил:
– А ты где, тетя?
– А меня нету, – сказала Маргарита, – я тебе снюсь.
– Я так и думал, – сказал мальчик.
– Ты ложись, – приказала Маргарита, – подложи руку под щеку,
а я тебе буду сниться.
– Ну, снись, снись, – согласился мальчик и тотчас улегся и
руку положил под щеку.
– Я тебе сказку расскажу, – заговорила Маргарита и положила
разгоряченную руку на стриженную голову, – была на свете одна тетя. И у нее не
было детей, и счастья вообще тоже не было. И вот она сперва много плакала, а
потом стала злая... – Маргарита умолкла, сняла руку – мальчик спал.
Маргарита тихонько положила молоток на подоконник и вылетела
из окна. Возле дома была кутерьма. По асфальтированному тротуару, усеянному
битым стеклом, бегали и что-то выкрикивали люди. Между ними уже мелькали
милиционеры. Внезапно ударил колокол, и с Арбата в переулок вкатила красная
пожарная машина с лестницей...
