— Конечно, ем! — Чувство вины, как всегда, заставило ее немедленно ощетиниться и с вызывающим видом встретить его гневный взгляд. В ту минуту, когда этот мужчина появился в ее жизни, все в ней перевернулось. Их… связь, ее работа, ее обида, когда она узнала о его маневрах с целью заполучить ее в свою постель, беременность, а вот теперь еще и это.
— Ты сегодня едва притронулась к еде.
— Ничего удивительного, я очень нервничала перед нашей встречей.
— Понятно. Помимо всего прочего, придется контролировать, чтобы ты нормально ела. И ты будешь жить в моей квартире. Завтра мы первым делом отправимся в ювелирный магазин за кольцами, а затем договоримся о регистрации. После этого ты позвонишь своим родителям и все им расскажешь, а я позвоню своим.
— Я даже Фрэнки еще не сказала, — вдруг вспомнила Мэтти.
Внезапная мысль, пришедшая Доминику в голову, была как удар под дых. А вдруг после длительных размышлений Мэтти, сравнив его и чертова Фрэнки, пришла к выводу, что то, что она испытывала к Фрэнки, и есть любовь? Настоящая розовая сахарная глазурь, о которой она мечтает? Доминик самокритично признавал, что он бывает высокомерен и, что греха таить, эгоистичен. Вдруг Мэтти решила, что ленивый и безответственный пьянчужка предпочтительнее Доминика, превратившегося в монстра в тот момент, когда решил помочь ей наладить свою жизнь и получить то, к чему она так упорно стремилась? Ведь именно так она теперь о нем думает.
Боль и обида острым клинком пронзили сердце Доминика. Он, считавший себя хладнокровным, сдержанным, всегда владеющим ситуацией, чувствовал себя сейчас неуверенным и даже испуганным. Но это же придало ему злой решимости.
— Так, — произнес он, поднимаясь, — нет смысла сидеть здесь. Едем домой.
Мэтти поежилась под его мрачным, холодным взглядом. Она встала, но губы ее были упрямо сжаты в тонкую линию.
— Хорошо, Доминик. Я поеду с тобой, но никаких колец и никакой свадьбы.
— Будет видно. — Он направился к двери, легко подхватив ее чемодан.
* * *
В субботу они занялись покупками. Вместо ювелирных, они прошлись по магазинам одежды. Доминик с видом знатока убеждал ее, что ей требуется более просторная одежда, и его забота, несомненно, тронула бы ее, не будь она так озабочена тем, чтобы не попасться в его сети.
Его заботливость не была притворной. Доминик даже удивился, насколько легко — как только прошел первый шок — он приспособился к мысли о том, что скоро станет отцом. Отцом и мужем. Он ни секунды не сомневался, что Мэтти станет его женой, но понял, что следует сменить тактику и отказаться от принуждения и угроз. Как он мог забыть, какой вспыльчивый и неукротимый у нее нрав? И что она может быть упрямой, как мул. Ошибкой было думать, что она спокойно выслушает его доводы и станет послушно выполнять его приказания только потому, что он так решил, и потому, что отчаянно желает этого.
Доминик хотел предложить ей вместе поехать в Котсуолдс, но потом решил, что одного дня им будет явно недостаточно, а дольше задержаться он не мог, поскольку должен был ехать в зарубежную командировку.
Мэтти испытала смешанное чувство облегчения и разочарования, когда узнала, что он будет отсутствовать почти всю следующую неделю. С одной стороны, она сможет спокойно обдумать, как ей жить дальше. С другой, вольно или невольно, в течение двух прошедших дней она от души наслаждалась его вниманием и заботой.
Доминик был олицетворением идеального будущего отца, к его чести, ни словом, ни жестом не дал ей понять, какую сумятицу она внесла в его жизнь. Мэтти, конечно, заподозрила, что он решил продемонстрировать ей, каким замечательным мужем и отцом он может стать. Но даже если и так, то он все равно не преуспел, потому что любая женщина, намереваясь вступить в брак, мечтает о любви, а это слово не было произнесено ни разу.
— Надеюсь, в четверг, когда я вернусь из командировки, я найду тебя здесь, — сказал Доминик тоном, который Мэтти сочла предостерегающим и даже угрожающим.
Может быть, она надоела ему? Может быть, мысль о ребенке в ее животе кажется ему отталкивающей? Как будто прочитав ее мысли, Доминик наклонился и прижался губами к ее рту в нежном и легком поцелуе, который тут же стал жадным, глубоким, неистовым.
Мэтти лихорадочно вцепилась в лацканы его пиджака и стоном приветствовала вторжение его языка в глубины своего рта. Когда он наконец оторвался от нее, Мэтти дрожала как осиновый лист. Она отвернулась, и Доминик еле удержался, чтобы не схватить ее и не заняться любовью, но вовремя вспомнил, что он сменил наступательную тактику на выжидательную. Мэтти сама должна прийти к нему.
Но боже, как же он хотел коснуться ее! Он не мог не заметить, что с беременностью ее груди стали полнее и как соблазнительно обтягивает их тонкий серый шерстяной свитер, в котором она ходила на работу.
Провести две ночи под одной крышей с ней, знать, что она спит в соседней комнате, было огромным испытанием для самообладания Доминика. Стоило ему закрыть глаза, как его голова немедленно наполнялась самыми эротическими образами.
Решено! В четверг он вернется из командировки и положит конец этой затянувшейся неопределенности. Он проявил достаточно терпения и не сомневался в том, что Мэтти так же страстно желает его, как и он ее, что бы она ни говорила. И недавний поцелуй — неопровержимое тому доказательство. Да, она считает, что он манипулировал ею, и ее обостренное чувство независимости не могло не отреагировать на это; да, она ясно дала понять, что то чувство, которое она к нему испытывает, — не любовь, но она носит его ребенка, и он женится на ней. А Доминик был не из тех людей, которые отступают, тем более когда вожделенная цель уже видна. Он отвел ей два дня на размышление, в течение которых, он надеялся, она увидит логику в его аргументах и без дальнейшего принуждения и шантажа согласится, что брак — наилучший выход для них обоих.
Но, похоже, и эта тактика не годится. Мэтти продолжала спать в комнате для гостей, а Доминик все сильнее злился из-за нелепости ситуации, если учесть, сколько раз они занимались любовью в этих стенах и что она носит его ребенка. Раздираемый противоречивыми желаниями, Доминик размышлял над тем, сколько же еще продлится эта ситуация. Не рискует ли он, давая ей время на размышление? Вдруг, поразмыслив, она соберет свои вещи и уйдет со словами, что подобные отношения могут существовать между ними и в том случае, если она будет жить в своей собственной квартире? Нет, пора прекращать этот рискованный эксперимент. Брак, общая постель, жизнь под одной крышей — это основное, остальное как-нибудь утрясется после того, как будут решены принципиальные вопросы.
Покидая квартиру, Доминик чувствовал, как к нему возвращаются обычная уверенность и решительность. Впервые за прошедшие недели он был доволен жизнью. Почти доволен.
Закрыв за Домиником дверь, Мэтти, наоборот, не была ни уверена, ни довольна. Она негодовала. Все ее существо восставало против того, как запросто, без особых усилий он подчинил ее своим решениям и, похоже, не сомневался в полном ее повиновении.
