— Вам удобно? — поинтересовался Савиньяк, разбирая поводья.
— Вполне.
— И вы уже знаете, что с вами произошло?
— Мне обо мне рассказали целую балладу.
— Не удивляйтесь, смотритель конного двора в кровном родстве с Дидерихом. Госпожа Арамона, вы все еще не помните?
— Я даже не помню, как упала.
— Подумайте. Есть основания полагать, что вы видели Ноху и озверевшую толпу, которая собиралась ее штурмовать?
— Толпу?
Четверо беглецов, взмывающий вверх камень, позеленевшее солнце…
— Я вижу, вы все-таки вспомнили.
— Только Октавианские дни. Я шла в церковь, навстречу вывалилась толпа лигистов. Они хотели убивать, они убили.
— Теперь они снова хотят. — Голос маршала был спокоен, но Луиза поняла, что переводить разговор на маркграфиню не нужно. И отнюдь не потому, что Савиньяк разозлится.
— Я слышала, — почти не покривила душой госпожа Арамона, ведь вопросы задают, чтоб услышать ответ, — ваша матушка сейчас в Олларии. Ей грозит опасность?
— Пожалуй.
Глава 3. ТАЛИГ. ОЛЛАРИЯ
400 год К. С. 7-й день Летних Молний
1
За плечом Пьетро в скачущем желтом свете показалась винтовая лестница — путешествие подошло к концу. Легким его Арлетта не назвала бы, но в подземелье было, по крайней мере, безопасно и не гнусно, а вот что творилось за поджидавшим по ту сторону хода безголовым святым? Во что вообще успел превратиться город? Пьетро туманно обещал некое «спокойное место». Что таковое в Олларии имелось, графиня не сомневалась: Левий не мог не обзавестись голубятней, в которую можно быстро перепорхнуть, если Ноха вдруг станет опасна. Однако опасной оказалась не только и не столько Ноха, так что «спокойных мест» могло и не остаться.
— Сударыни, осторожней. Шестая ступенька расшатана.
— Спасибо, Пьетро.
Вверх так вверх… Хорошо, они в сандалиях, ступени — из металлической решетки, каблук наверняка застрял бы. И тесно, юбки, даже такие, обтирают стены от многолетней грязи. Ну и компания выберется наружу — две грязные мещанки и агнец Создателев.
— У выхода приготовлены плащи, — словно подслушал мысли агнец, вешая фонарь, который теперь светил вверх. Желтый теплый росток напомнил о ночном монстре с нохского двора, воспоминания сплелись с шорохом и скрежетом. Серебристый лучик прыгнул вниз, к золотистому, который тут же поблек.
— Еще день, — тихо сказала поднимавшаяся последней Марианна. Значит, баронесса тоже глядела на светлую полоску над головой и тоже думала, как они пойдут по взбеленившемуся городу.
— Ночь или день — сейчас безразлично.
Полоска стала сперва подковой, потом полумесяцем — Пьетро не спешил не то что вылезать, даже голову высовывать. В дыру лился слабый свет, пахло дымом, в Эпинэ тоже им пахло, но городской мятеж оказался хуже.
— Выходим.
Руку дамам монах не предложил, стоял у края облупленной ниши и озирался по сторонам, но подернутые дымком, будто туманом, задворки не привлекли даже собак. Изгрызенная веками стена, рядом полуразвалившаяся, с деревцами на крыше, церковь, дальше — заваленный мусором пустырь, за ним — почти скрытые белесой мглой дома… Уныло и все равно страшно. Каменная рука с раскрытой книгой — Эсператия? — дернулась и поползла назад: статуя возвращалась на место. Любопытно, что за голова была у каменного ликтора? Книга уцелела, а глаз, чтобы прочесть, и мозгов, чтобы понять прочитанное, не осталось. Аллегория прямо-таки издевательская.
— Пойдемте, — решился наконец Пьетро. — Плащи накиньте.
Пошли. В противоположную от пустыря сторону, вдоль стены, — что там, Арлетта представляла с трудом, но монах шел уверенно, хоть и не быстро. Вокруг было спокойно, вернее, было бы, если бы позади, за стенами, не трещали выстрелы и не поднимался столб, нет — уже два столба дыма.
Они почти добрались до угла, когда Пьетро резко остановился, и тут же навстречу, из-за поворота, выскочила парочка оборванцев самого отталкивающего вида. Первый лохматый, второй лысый, как колено, они очень спешили, о возможных встречах не думали и едва не врезались в застывшего монашка, после чего тоже замерли, дав разглядеть себя во всей красе. Драная одежда, пятна крови, не лица, а настоящие морды, удивление на которых быстро сменилось радостным оскалом.
— Глянь-ка! — Лохмач легонько ткнул своего приятеля шипастой дубинкой в бок. — Там не сдохли, а теперь вот… Ха! Скажи, повезло?
Лысый обошелся без слов: выдернул из-за спины показавшийся огромным нож, и тут же навстречу, ссутулившись сильнее обычного, шагнул Пьетро.
— Братья, — еле слышно прошелестел он, — не творите зла! Дайте дорогу слуге Создателя нашего и добрым дочерям Его и будете спасены. И воздастся вам за кротость вашу жизнью долгой…
— Нам вот прямо сейчас и «воздастся», — осклабился лохматый. Покачивая дубинкой, он уже нависал над монахом. — А тебя, крысеныш…
— Братья, я смиренно про… — резкий взмах руки словно бы рассек слово надвое, — … шу Создателя о милости к новопреставленным грешникам.
Большой нож падает наземь, лысый тоже. Он хрипит и булькает, вцепившись себе в горло, и лапы его стремительно алеют. Бородач озирается… Озирался.
— А-а-ах! Чтоб тебя Лево…
В этот раз Арлетта успела заметить быстрое движение левой руки, и это было отнюдь не благословение.
— Мэратон. — Лохматый владелец дубинки, скрючившись, валится в дорожную пыль, не закончив проклятия, и затихает. Лысый еще бьется в судорогах, но это недолго — Пьетро быстро наклоняется, будто что-то подбирает, и разбойник успокаивается. Навсегда. Теперь можно разглядеть: из горла покойника торчит нечто бурое. Близорукость не дает разобрать подробности, но главное понятно — смиренный брат Пьетро и в метании ножей неплох.
— «И будете спасены», — повторяет, будто заведенная, Марианна, — «спасены…»
2
Гвардейский патруль, объезжавший прилегающие к дворцу улицы, «обрадовал» Проэмперадора столицы очередной несуразицей — жители оной столицы в большом количестве скапливаются у Старого парка. Новые беспорядки? А что же еще? Не сбор же маргариток! Эпинэ отнял так и льнущие к глазам руки и посмотрел на привезшего новость корнета.
— Кто-то убит? Ранен?
— Нет, что вы! — Офицерик казался слегка растерянным. — Люди ведут себя очень мирно… Очень. Много пожилых и детей, просто все очень хотят в парк, но стражу слушают. И еще, Монсеньор, они с вещами, в каретах, повозках.
— Ладно, идите. Жильбер, что у нас сейчас?.. Можешь не отвечать, разве что-то новое появилось.
— Только про парк, Монсеньор.
— Только про парк… Только… — В Старом парке так спокойно. Шелестят деревья, поет вода, и никого… А если спуститься в нижний храм, к колодцу, сесть на край, опустить руку в воду и хотя бы на полчаса забыть о том, что творится? Нет, не для того он сам врал и подбил Никола с Левием на ложь, чтобы прятаться по подвалам. Вот глянуть на «мирных горожан» не помешает, благо в Старом городе и вокруг дворца все более или менее спокойно. В Новом ребята Халлорана справляются и без полковника, городом Франциска занимается Никола, а где Никола, там сделано все и больше.
