— Сначала ты.
Ник не согласился:
— Теперь твоя очередь.
— Знаю, — сказала Грейс, — но у меня поставлено на карту больше, чем у тебя.
— Откуда тебе знать? Смотря что я запрошу.
— Мы оба знаем, что ты попросишь прямо противоположное тому, о чем попрошу я.
— Всего лишь потому, что ты скорее поправишься здесь, в клинике.
— Доктор Ринджер сказал, что я в полном порядке.
— Знаю, но мне кажется, что здесь безопаснее.
— Для кого?
Ник вздохнул, ему не хотелось затевать спор.
— Покажи мне свои карты.
— Сначала ты.
— Ладно. — Ник выложил перед ней карты. — Две десятки и два туза.
Грейс раскрыла рот в изумлении; Нику даже неловко стало за свой выигрыш.
— Мне очень жаль. — Ник начал было собирать карты, но Грейс остановила его.
— У меня три двойки, — удивленно вымолвила она и вдруг улыбнулась. — И знаешь что? Похоже, я еду домой.
Ник оглядел свою спальню. Что еще сделать, чтобы чувствовалось присутствие женщины? Он уже заменил плед и занавески на другие, с оборками и цветочным узором, и то и другое куплено его экономкой, Стеллой. Она же сходила в магазин и в парфюмерном отделе купила наборы косметики и средств по уходу за кожей, точно такие же, какие Ник обнаружил в сумке Грейс.
Потом Ник уже сам сходил в магазин и заполнил шкаф женской одеждой, подходившей по размеру Грейс. Ник хотел, чтобы Грейс чувствовала себя уютно и ничто бы не беспокоило ее. А там через неделю вернутся из Хьюстона Ангус с Кэлом. Но более всего Ника беспокоили ее вопросы, и он хотел предотвратить их. Им обоим не стоит ворошить прошлое.
Ему придется оставить Грейс у себя по крайней мере на неделю. На ранчо Макфарландов до сих пор никто не вернулся.
И вот он стоит посреди своей спальни. Через десять минут пора будет ехать за Грейс. Ник нервничал, как в их первую брачную ночь…
Сравнение не привело его в восторг.
Наутро, перед приездом Ника, Грейс проведал не доктор Ринджер, а женщина. Но Грейс ждала ее.
— Вы, должно быть, Кристин? — спросила она вошедшую высокую блондинку.
— Кристин Уорнер. Как вы узнали?
— Доктор Ринджер рассказал мне о вас. Сегодня меня выписывают, вот он, видно, и решил направить вас ко мне, познакомиться. Возможно, он захочет, чтобы мы время от времени встречались.
— Я зашла к вам вовсе не по работе, — ответила женщина. — Доктор Ринджер посвятил меня в детали вашей с ним беседы. Потому-то я и здесь.
— Вчера мы много о чем беседовали.
— А именно? — Кристин подошла к кровати Грейс. — Ему кажется, будто к вам не возвращается память из-за тревожащих вас воспоминаний.
— Может, и так, — не стала отрицать Грейс.
Кристин кивнула.
— Он также сказал, что еще вчера вы не хотели выписываться. Почему вы вдруг изменили свое решение?
Грейс, конечно же, не скажет правды. Но это не значит, что ей придется лгать.
— Я подумала, что дома буду больше времени проводить с мужем.
— Насколько я знаю, он навещает вас каждый день.
— Да, но я хочу увидеть его таким, каков он на самом деле, — объяснила Грейс. — Здесь, в клинике, он просто замечательный — терпеливый, заботливый, добрый. Но дома все может измениться. Я хочу проверить, действительно ли люблю его, или же это любовь к человеку, который хорошо относился ко мне только из-за моей болезни.
Кристин на секунду задумалась. И рассмеялась.
— Знаете, в общем и целом я понимаю вас. Но что вы предпримете, если, узнав его истинное «я», решите, что не любите его?
— У меня есть отец, брат… приемный брат. Муж рассказал мне о них. И сказал, где они живут. В случае чего я позвоню им.
— Не хотите позвонить сейчас?
— Я звонила, но они в Хьюстоне… как и говорил Ник, — ответила Грейс, как бы заверяя Кристин, что проверила Ника и тот сказал ей правду.
Кристин еще раз согласно кивнула.
— Можно попросить вас кое о чем?
— О чем?
— Давайте встретимся на следующей неделе, скажем во вторник?
Грейс понимала, что ей потребуется помощь. Кристин же относилась к решению Грейс без предубеждения и отрицания, с ней можно было поговорить. Грейс решила, что нелишне будет встречаться с ней раз в неделю.
— Да. Я приеду во вторник. Буду приезжать каждый вторник, пока память не вернется ко мне. Как вы думаете, это поможет?
— Ну, сильного эффекта ожидать не стоит, — рассуждала Кристин, направляясь к выходу. — Но, — прибавила она, подмигнув Грейс, — никогда не помешает завести друга.
Грейс не могла не согласиться с ней.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Так вот он, дом, которым ты хвастал, — произнесла Грейс. Они подъехали к трехэтажному деревянному особняку. Дом угнездился посреди лесной чащи и выглядел огромным и причудливым. Деревья вокруг уже облачились в золотую, рыжую и багряную листву. Зрелище оказалось настолько восхитительным, что у Грейс дух захватило. Такое же чувство она испытывала, когда смотрела на мужчину, стоявшего сейчас подле нее.
Она нарочно поддразнивала Ника домом — хотела немного растормошить его. Всю дорогу Ник молчал и был явно не в духе. Грейс понимала его. Нику, наверное, казалось, что, если в доме поселится Грейс, его будут преследовать мрачные воспоминания. Но если так, то и ее воспоминания тоже не будут светлыми.
— Да, это и есть тот самый дом, — откликнулся Ник, стараясь выглядеть веселым. Он открыл дверцу блестящего черного «джимми» и вышел. Если у Грейс и были какие-то сомнения насчет его достатка, они быстро развеялись при одном взгляде сначала на машину, а потом на особняк.
Ник обошел машину спереди и открыл дверцу для Грейс. Он протянул ей руку, и в тот момент, когда они коснулись друг друга, руку Грейс точно пронзило током. Она невольно взглянула на Ника, но тот сделал вид, будто ничего не произошло. От Грейс же не укрылось, как он закусил губу.
Да, что-то между ними происходит. И это «что-то» очень важное, оно сильно влияет на их жизнь. И она будет не она, если сдастся без боя, позволив этому «чему-то» уйти.
— Спасибо, — поблагодарила Грейс, выходя из машины. Она прошла к дорожке, выложенной камнем.
— Не за что, — ответил Ник; он открыл заднюю дверцу машины, чтобы вынуть вещи Грейс.
Пестрая сумка, в которую Ник упаковал ее вещи, показалась знакомой. Да, Грейс, вне всяких сомнений, признала эту сумку, сумка действительно была ее. Грейс огорчило, что остальное не вызвало у нее никаких воспоминаний. Ни маленький городишко Тернер, ни машина Ника, ни дорога домой, даже сам дом. Грейс испытывала досаду и недоумение оттого, что какая-то сумка и морковь в больничном меню отозвались в ее памяти. А гораздо более важное — муж, дом, город, в котором она живет, — казалось совершенно чужим.
