Вот именно. Там, на катере, было нечто вроде пеленгатора, а
эта штуковина – радиомаячок. Простая и эффективная конструкция. Ничего
удивительного, что погоня приперлась к островку, как по ниточке...
Одна загвоздка: дон Хайме и эти штуковины решительно не
сочетались. Старый хрен, если верить Кристине, никогда и нигде не служил – ни в
армии, ни в разведке, ни по гражданским ведомствам. Всю жизнь провел то на
своей усадьбе, то в столице, светски увеселяясь, как и подобает истинному
аристократу. Радиомаяк с пеленгатором – это уже контора. Серьезная
контора. Специфическая. Скорее всего, к дону Хайме с его головорезами кто-то
взял да и пристегнулчеловечка, обученного обращению с подобной техникой –
и в голове даже вертится вполне конкретное имечко...
Мазур вышел на палубу. Чтобы не выглядеть вовсе уж
бесчувственным чурбаном, улыбнулся сидевшей у фальшборта Кристине, взъерошил ей
волосы:
– Ничего, звезда моя, выиграли...
Она ответила бледной улыбкой, тяжко вздохнула. Ободряюще
похлопав ее по затылку, Мазур пошел назад в рубку, по дороге выкинув маячок за
борт. Включил мотор, выбрал якорь и решительно повернул штурвал, оставляя за
кормой маленький живописный остров, глаза бы на него не смотрели...
Глава 7
Толковали шпион со шпионом...
Прихлебывая кофе на здешний манер – то есть, попросту чуть
смачивая губы крепчайшей и горчайшей черной жидкостью из крошечной чашечки –
Мазур следил с ленивым удовлетворением, как Ронни, выскочивший из белой
японской малолитражки (а все же прочно влезли сюда самураи со своими
табакерками, потеснив янкесов), нервно топчется на площади, вертит головой.
Совершено неуместная для солидного тайного агента суетливость, подумал Мазур
злорадно – а впрочем, ничего удивительного, есть у парня повод
разнервничаться не на шутку...
Пора было убираться отсюда – не только с площади и из
города, из этой надоевшей страны, вообще с континента. Однако уход– процедура
серьезная и ответственная, иногда грамотно уйти гораздо труднее, нежели
налететь с автоматом и разнести все вдребезги и пополам...
Отставив чашечку, Мазур положил на столик несколько монет,
не спеша пересек наискось маленькую круглую площадь, хлопнул лысого по плечу:
– Ну, и как делишки?
Тот аж подпрыгнул от неожиданности, выругался под нос:
– Где вы шляетесь, черт вас побери? Я уже полчаса тут торчу.
– Не преувеличивайте, – преспокойно сказал
Мазур. – Всего-то минут пять.
– Почему сразу не подошли?
– Старина, вам бы оставить этот тон, – сказал Мазур,
ухмыляясь. – Приказной и непререкаемый. В конце концов, вы мне не
командир.
– Зато я тот самый человек, который в случае чего может вам
жизнь осложнить до полной задницы, – сказал Ронни сердито, но все же
сделал над собой усилие и заулыбался почти дружелюбно. – Я так понимаю, удалось?
– А то, – сказал Мазур. – Мы, австралийцы, если за
что возьмемся, то уж...
– Этос вами?
– Ну да, ждите, – ухмыльнулся Мазур. – Буду я
такие вещи в кармане таскать. Удалось, Ронни, удалось. Небольшая такая
коробочка с кучей микропленок...
– Где она?
– Дома, – сказал Мазур как ни в чем не бывало. – Я
тут снял небольшой уединенный домик, надоели дешевые отели...
– Ну, так чего же мы стоим? Садитесь в машину, побыстрее!
Влезая в тесную машинешку, Мазур вновь задал себе вопрос:
правильно ли поступает, устраивая этот цирк с окончательным и бесповоротным
объяснением в нелюбви. И вновь сам же себе и ответил: все правильно, ничего тут
нет от авантюризма и шпионских боевиков. Один только профессиональный расчет.
Неразумно уходить со сцены, имея на плечах субъекта вроде Ронни, чьи намерения,
достижения и возможности еще не прокачаны до конца... Безусловно следует
устроить классический момент истины.
Ронни рванул машину с места так, что покрышки чуть ли не
задымились, свернул в переулок, выскочил на широкую улицу, рванул на только что
зажегшийся красный в лучших традициях местных джигитов... «Ах ты ж, зараза, –
с ласковой брезгливостью подумал Мазур. – Я тебе ни словом не
обмолвился насчет того, где, в каком районе города располагается мое временное
пристанище, а сам ты ни разу не спросил – но уверенно чешешь на полной скорости
в правильном направлении, к западу, к холмистой окраине Чакона, чрезвычайно
напоминающей Ялту своими извилистыми крутыми улочками, карабкающимися все выше,
обилием зелени и морской гладью на горизонте... Как по ниточке летишь... Вот
кое-что и проясняется...»
– Остановите здесь, – сказал он решительно.
– Почему?
– А давайте-ка надежности ради подойдем к дому кружным
путем, – сказал Мазур. – Там есть обходная дорожка... Мало ли что, вы
уверены, что у вас нет конкурентов? Мне пару раз показалось, что следом
топотали какие-то подозрительные типы.
– Ну ладно, – сказал Ронни, секунду подумав. –
Только без фокусов, убедительно вас прошу...
Он запер машину, и оба направились по утоптанной тропинке в
небольшую рощицу, прошли меж высоких глухих заборов, обогнули еще парочку
домиков, оказались перед железной изгородью, опутанной чем-то вроде плюща.
Мазур огляделся, открыл тронутую ржавчиной калитку:
– Прошу.
Отпер заднюю дверь, распахнул:
– Ну вот и пришли...
– Идите-ка первым, – сказал Ронни, определенно
напрягшись.
Пожав плечами, хмыкнув, Мазур первым вошел на крохотную
кухоньку, мимоходом прихватив из шкафчика бутылку виски, содовую и два стакана
– австралийцы, знаете ли, отличаются гостеприимством – прошел в столь же
крохотную гостиную. Плюхнулся в старое кресло, вытянув ноги, сказал безмятежно:
– Располагайтесь, старина. Плесните себе виски. У меня нет
холодильника, так что не обессудьте, придется с содовой...
Заглянув в соседнюю комнату, в спаленку – а больше в домишке
и не имелось апартаментов – Ронни прошел к столу, плеснул себе на добрых
три пальца, игнорируя содовую. Сделал жадный глоток и, не садясь, поторопил:
– Ну! Где пленки?
Развалившись в кресле, вольготно вытянув ноги и держа стакан
на весу, Мазур улыбнулся ему открыто и доброжелательно:
– Бог ты мой, куда вы так спешите? Можно подумать, вы –
похотливый шейх, а я – новая наложница... Давайте выпьем, побеседуем, как
подобает серьезным людям. Я вам что, мальчик на побегушках?
Ронни нехотя опустился в соседнее кресло, отставил стакан.
Его рука уверенным движением отбросила полу светлого пиджака. Наперед
предугадывая такой ход, Мазур цедил виски, лениво глядя, как на свет божий
появляется увесистый револьвер с коротким дулом, серьезного калибра. Он
поморщился, не двигаясь с места:
– Ронни, вы так давно здесь, надо полагать, и тем не менее,
таскаете подмышечную кобуру... Среди настоящих мужчин это не принято
категорически...
