Мазур шагал следом. В уме у него уже сложился
соответствующий образ здешней хозяйки: сухопарая старуха с пронзительным
взглядом, в черном глухом платье с огромной бриллиантовой брошью под морщинистой,
как у черепахи, шеей. Он и сам не знал, откуда вдруг явился именно такой образ.
Между прочим, как оказалось парой минут спустя, не имевший
ничего общего с реальностью. Деликатно постучавшись в высокую дубовую дверь,
старикашка распахнул ее перед Мазуром, и они оказались в самой обычной комнате,
ничуть не похожей ни на будуар борделя, ни на аскетичную контору. Два кресла,
обтянутых веселеньким ситчиком в цветочек, старинный стол с букетом неизвестных
ярких цветов в хрустальной вазе, католическое распятие на стене, а другая стена
затянута темно-алой портьерой.
В одном из кресел, закинув ногу на ногу, сидела довольно
приятная дама лет сорока с небольшим, чуть полноватая и определенно красивая,
этакая пышноволосая брюнетка в желто-палевом платье, легком, но строгом. Более
всего она походила на холеную и беззаботную супругу преуспевающего дельца из
какого-нибудь фильма о высшем свете.
Небрежный жест указательного пальца, унизанного кольцом с
крупным бриллиантом – и старикашка улетучился, словно его и не было никогда.
Судя по всему, это и была хозяйка, поскольку никого больше в комнате так и не
появилось. Мазур вежливо поклонился и остался стоять у порога, как и подобало
знавшему свое место бродяге из низов общества.
– Садитесь, – сказала хозяйка. – Меня зовут Роза,
и мне выпало несчастье быть хозяйкой всего этого заведения...
– Почему же несчастье? – светски спросил Мазур,
усаживаясь и ставя рядом с креслом сумку. – По-моему, заведение весьма
даже респектабельное и довольно процветающее...
– Вашими молитвами, сеньор...
– Джонни, – сказал Мазур. – Зовите меня просто
Джонни. Увы, фамилия у меня хоть и ничем не запятнанная, но такая заковыристая
с точки зрения испанской грамматики, что ее мало кто может произнести. Если это
не чересчур фамильярно и не погрешит против правил хорошего тона, зовите меня
просто Джонни...
– С удовольствием, – сказала хозяйка, улыбнувшись
Мазуру довольно обольстительно. – Джонни, вы изъясняетесь определенно как
человек из общества...
– Как пишут в романах, я знавал лучшие дни, – сказал
Мазур с непроницаемым лицом. – Превратности судьбы, знаете ли.
– Откуда вы?
– Из Австралии. Учился в колледже, но потом пришлось стать
моряком, побродить по свету...
– Надеюсь, ничего... предосудительного за столь резким
поворотом судьбы не стояло?
– О, что вы, сеньора Роза, – светски улыбнулся
Мазур. – Просто-напросто юношеское легкомыслие... Я, знаете ли, всегда был
парнем свободолюбивым и неуемным. Тошно делалось при мысли, что предстоит после
колледжа каждый день тащиться на работу в костюме и галстуке, просиживать дни
напролет в каком-нибудь пыльном офисе под бдительным взором надутого босса...
Если начинать с нуля, с самой низкой ступеньки, долгие годы пройдут, прежде чем
хоть немного приподнимешься... Наша Австралия в некоторых отношениях безмерно
скучна – этакое сонное захолустье...
«Эк я чешу! Словно по-писаному! – подумал он с законной
гордостью. – А она, в общем, взирает довольно благосклонно, вроде бы
игриво даже. Донна Роза де Альвадорес, тоже мне...»
И далее он именовал собеседницу в мыслях не иначе как «донна
Роза».
– Вы мне напоминаете моего мужа, – доверительно
призналась донна Роза, томно взирая на Мазура темными глазами. – Он
решительно не мог усидеть на месте, выдерживал пару-тройку месяцев, не более, а
потом без всякого предупреждения исчезал – то искать индейское золото в
Кордильерах, то присоединялся к экспедиции какого-то чокнутого миллионера,
ловившей на Амазонке исполинскую анаконду...
– Подозреваю, он и сейчас занимается чем-то подобным? –
вежливо предположил Мазур.
– Быть может, – печально сказала донна Роза. – К
сожалению, уже года три, как я не имею о нем никаких известий. Вроде бы прошлым
летом его видели в Каракасе в компании охотников за разбившимся НЛО, но я не
уверена, что речь шла о нем... Неужели вы такой же легкомысленный, Джонни?
– Ну, не думаю, – сказал Мазур, накрепко помнивший о
неоплаченном счете, а также о том, что чересчур уж ветреным шалопаям долги не
прощают. – Откровенно говоря, мне давно уже хотелось осесть где-нибудь на
приличном месте, но это, оказалось, дело непростое. Мне обещали работу в одной
научной экспедиции, но очень быстро оказалось, что люди там не серьезные...
вроде ваших охотников за разбившимся НЛО. Пришлось возвращаться без гроша в
кармане. – Он печально и со значением повторил: – Без гроша в кармане…
– Бедный мальчик! И куда же вы теперь?
– В Чакон, я полагаю, – сказал Мазур. – Туда
приходит много кораблей, попробую наняться на какой-нибудь, документы у меня в
порядке, сложностей не предвидится...
– Но ведь это, должно быть, очень тяжелая и малооплачиваемая
работа – плавать простым моряком?
– Пожалуй, – согласился Мазур.
– А где вы научились так великолепно драться? Мне подробно
рассказал Хорхе... Он уверяет, что вы расшвыряли этих скотов, как котят...
– Ничего удивительного, – сказал Мазур, вновь
импровизируя с ходу над своей запутанной биографией. – Я служил в армии,
был парашютистом, дослужился до мастер-сержанта... Нас хорошо учили драться,
знаете ли...
– Если бы вы знали, Джонни, как меня выручили... Вообще-то
там есть специальный человек, который следит за порядком и безопасностью, как и
полагается в приличных заведениях. Вот только так уж вышло, что он, с
прискорбием скажу, запил. Это с ним не впервые, и продолжается обычно долго...
Раньше как-то обходилось, но теперь терпение мое лопнуло. Рассчитаю без всякой
жалости. Хорошо еще, что полиция явилась вовремя. У меня прекрасные отношения с
полицией, – самодовольно заверила донна Роза. – Но все равно, если бы
не вы, для той глупышки могло кончиться скверно. А это ударило бы по репутации
заведения, сами понимаете. Эта пара к тому же из Эстадос Юнидос, мог получиться
грандиозный скандал... – призналась она с непритворной досадой. –
Репортеры целыми днями шныряют по городу, как шакалы, попади эта история в
бульварные газеты, особенно в столь непростой политической ситуации... Все
из-за выборов...
– Как это? – с искренним любопытством спросил Мазур.
– Эти субъекты, которых вы урезонили – люди дона Рамиреса,
полностью скомпрометировавшего себя прохвоста... Вы в курсе, что у нас
состоятся послезавтра выборы алькальда?
– Да, я видел афиши, – сказал Мазур. – По-испански
я не понимаю, но тут дело совершенно ясное.
– Вот именно, – сказала донна Роза решительно. –
Совершенно ясное. Дон Рамирес, наш алькальд, на протяжении последних восьми лет
– субъект, совершенно разложившийся, недостойный не только столь высокого
поста, но и места смотрителя общественного туалета. К счастью, его соперником
является столь порядочный и дельный человек, как дон Себастьян Санчес, с
которым мы в прекрасных отношениях... Могу вас заверить, кристальной честности
человек! А Рамирес, надо вам знать, в тщетных попытках удержать власть привез
целую банду головорезов, которые тем и занимаются, что пугают и шантажируют
честных избирателей, твердо намеренных покончить с владычеством
коррумпированного, разложившегося, полностью дискредитировавшего себя дона
Рамиреса...
