— И откуда же ты такая умная? — подозрительно
скривившись, продолжил мужчина.
— Владимирские мы, — Лера забавно изобразила
деревенский акцент. — Люди мы простые и темные. .. А вообще-то, дядя, мог
бы вместо всех этих вопросов-ответов спасибо девушке сказать… все-таки я тебя с
крючка ментовского сняла!
— Владимирские? — недоверчиво переспросил
мужчина. — Чего это тебя сюда занесло?
— Известно чего, путей ищем… — вздохнула Лера.
— Каких-таких путей?
— Ты дурака-то не строй, не поверю, — Лера решила
показать характер. — Сам-то зачем к Костику наведывался? Чтобы с ментами
чайку попить? Небось тоже дело было? Вот и меня один человек прислал поговорить
с кем надо о делах.
— С каких это пор баб на дело посылают? — хмыкнул
Лерин собеседник. — Что-то ты не очень на деловую похожа, больше на шлюшку
смахиваешь!
— А ты как думал? Что к Костику в этот бар бухгалтера с
портфелем пришлют? Так, мол, и так, давайте посчитаем… да прикинем, что тут у
вас делается и нельзя ли прямой канал наладить. Ты вот протопал прямо, да и
нарвался на засаду, а меня менты и не заподозрили…
— Сволочь Костик! — мужчина снова
помрачнел. — Продался ментам, сука поганая!
— Может, не продался, — раздумчиво проговорила
Лера, — может, они его чем-то прижали… у каждого человека есть свой
предел! Ладно, если не хочешь сказать спасибо — черт с тобой, не больно-то и
хотелось, но хоть как тебя зовут, скажешь, или так и будешь никто и звать
никак?
— Николай, — хмуро представился мужчина.
Лера вдруг поняла, что очень хочет, чтобы он улыбнулся.
— Меня зови Лерой. Так что — будет у нас разговор по
делу или так разбежимся?
— Поговорить можно, — Николай настороженно
приглядывался к ней, глаза из-под насупленных бровей сверкали подозрением.
Она сняла парик и бросила его на заднее сиденье, ее длинные волосы
рассыпались белым каскадом по плечам.
— Ух ты! — Он рассмеялся, и глубокая морщина на
лбу разгладилась, он сразу помолодел. — Ну что ж, поговорим, может, что и
выйдет…
* * *
После обеда в маленьком бистро Лера решила поразмыслить.
Конечно, важнее всего как можно быстрее уехать из Питера. Пока ей везло, она не
наткнулась на людей Аббаса, милиция не проверила у нее документов, даже в баре
все обошлось. Нужно возвращаться во Владимир, отчитаться Ласло. Ей удалось
нащупать кое-какие связи, Ласло будет доволен. Он защитит ее от азеров,
отпустит Митьку, а там видно будет…
Но есть еще одно дело — тот самый листок бумаги, что дал ей
Затвор. Она положила бумагу перед собой на стол и разгладила завернувшиеся
концы. Рисунок карандашом, полустершийся на сгибах, рисовали наспех, то есть
человек не то чтобы торопился, скорее всего, у него было мало сил. А возможно и
времени, учитывая больницу. Вот именно, раз на бланке стоит лиловый штамп
«Оредежская областная больница», то можно предположить, что рисовали в больнице.
Не было у человека другой бумажки под рукой, взял что есть.
Она перевернула листок. Да это же бланк анализа крови!
Лейкоциты, эритроциты, что-то там еще… Сверху штамп больницы, а даты нету. И
там, где фамилия, тоже что-то написано, вернее процарапано, шариковая ручка
писать перестала. Не то Ломов, не то Лаков… Лера осторожно перевернула бумагу и
внимательно вгляделась в фиолетовые закорючки.
Деревья. Елочки. Так на картах лес изображают. Дорога,
вернее тропинка. Потом две извилистые линии — не то ручей, а может, овраг.
Потом три кружочка, непонятно что обозначают, потом пунктир и над ним цифра 25.
Потом два маленьких квадратика, а за ними вроде бы домик, только почему-то с
пушечкой. И слева от пушечки маленький едва заметный крестик.
И все. Ни надписей, ни еще каких обозначений, только наверху
листа буква С. А справа — В. Ну, это ежу понятно, это обозначает Север и
Восток, уж настолько-то Лера географию знает.
Значит, кто-то нарисовал чертежик для памяти. Потом взял и
разорвал эту бумажку пополам. Не случайно разорвал, иначе Затвор покойный не
стал бы бумажку ненужную хранить. Очень он за нее беспокоился, боялся, что его
врагам достанется.
Значит, двое лежали в больнице, одному стало плохо, он
испугался, что помрет, и, чтобы тайну в могилу не унести, сообщил своему соседу
или тому, кто его навещал, что где-то в лесу спрятано нечто ценное. Большая
ценность. Вот только зачем он эту карту пополам разорвал? Пока нет ответа.
Тот, кто нарисовал карту, после этого взял и умер. Потому
что если бы не умер, он бы карту обратно забрал. Или груз тот добыл, он-то и
без карты знал, как туда добраться. Но Затвор был уверен, что ценность лежит
там и ждет. Никто ее не найдет, потому что хозяин умер. И Затвор считал себя
хозяином. Только вот он тоже умер — в его бизнесе долго не живут. И теперь
можно считать, что ценность эта — Лерина, Затвор ей ее завещал. Знать бы еще,
что там за ценность и где она лежит. ..
Она узнает, обязательно эту историю раскопает, хотя бы в
память о Затворе… Перед тем как уехать, она поедет в Оредежскую больницу и
попробует кое-что разузнать.
* * *
Лера развернула на коленях карту области. Оредеж был
небольшим кружочком восточнее Луги. Объехав центр Луги по второму разу, она
выехала на мост и наконец увидела нужный указатель.
Дорога на Оредеж оказалась на редкость живописной, особенно
сейчас, когда леса одевались золотом и багрянцем. Справа одно за другим
промелькнули небольшие озера, пологий холм, поросший соснами, березовая роща.
Сколько вокруг красивого, и как люди умудряются все
испоганить, включая свою собственную жизнь! Бросить бы все, поселиться в
деревенском доме на берегу озера, любоваться на эту красоту…
Лера представила, как уныло здесь должно быть зимой,
представила, как на умывальнике за ночь вырастают сосульки, а в туалет надо
бежать через двор, и оставила эти глупые мысли. Такого ей и дома, во Владимире
хватало. Кроме того, люди Аббаса и здесь ее найдут, да и Ласло вряд ли оставит
в покое…
Леса кончились, дорога пробежала через пустые поля, вдалеке
показалась водокачка. Машина переехала железную дорогу и оказалась на улице
маленького провинциального городка.
Конечно, она и сама выросла не в столице, но Владимир —
древний город, очень красивый, с собственным лицом, и даже домики окраины, с
яркими наличниками и резными ставнями, очень нарядны. Здесь же главным
украшением города служили здание вокзала, выкрашенное унылой грязно-желтой
краской, да кирпичная коробка клуба, перед которой, как пятьдесят лет назад,
возвышался памятник Ленину, покрытый серебрянкой, как кладбищенская оградка.
Вообще можно было подумать, что она попала в середину
прошлого века. Единственной приметой нового времени была вывеска на хлипкой
дощатой будочке: «Шаверма».
