— Куда ты их, Сережа?
— А это тебе и знать не надо! — отрезал он, потом
добавил помягче: — Там ведь не только твоя дочка, но и мои все. Я рисковать не
могу. Ладно, Татьяна. Руки у тебя теперь развязаны, решай свои проблемы. Я там
поживу денька два, присмотрюсь, а как вернусь, будем думать, что делать.
— Почему ты мне помогаешь, Сережа? Ведь ты даже не
знаешь, может, я преступница?
— Какая разница? — удивился он. — Ты своя,
родная, мы с тобой в одной квартире живем.
— Но как же закон?
— Закон? — Он усмехнулся. — Ты, Танька,
идеалистка. Какой тут к черту закон, когда нас вон с места сорвали, квартиру
отняли, и в чем есть мы с ребенком сюда бежали. За это я, что ли, в Афгане
воевал? — Он помолчал, потом добавил: — К тому же не люблю, когда в такие
дела детей вмешивают, это уж последнее дело.
— Ты, Сережа, сам идеалист!
Я обняла его на прощание и почему‑то перекрестила:
— Береги их!
Он ушел, а я выглянула в окно. Во дворе стояли две машины —
Сергея и Толика, но Сергей не сам сел за руль, а посадил еще одного парня —
Лешу. Дети с Галкой погрузились, и машины тронулись. После их отъезда я наскоро
подобрала разбросанные по всей квартире вещи, закрылась на все замки, отключила
телефон и легла спать.
* * *
Кирилл звонил и звонил, трубку никто не брал. Куда она
подевалась, ведь уже одиннадцать часов. К тому же в коммунальной квартире хоть
кто‑то должен был подойти к телефону. Ему обязательно надо было
удостовериться, что с ней все в порядке. С помощью компетентных знакомых он
смог проявить микропленку, найденную в брошке‑паучке, и осторожно
просмотреть ее. Насколько он мог понять, речь там шла о каком‑то
лекарственном препарате. Там было много химических формул, потом шел
пояснительный текст на английском языке. И еще много страниц под заголовком
«Приложение». Английским Кирилл владел, как всякий нормальный человек, имеющий
высшее техническое образование, — то есть средне‑плохо. Да еще
трудно было читать на микропленке. Но все же он понял достаточно, чтобы задать
вопрос: откуда эта штука взялась у Валентины? Конечно, если Татьяна не врет. И
тут он вспомнил, что Таня говорила про какие‑то таблетки, которые
Валентина заставила ее выпить. Тут явно просматривалась связь.
Он послушал еще гудки и отступился. Завтра у него с утра
работа, потом надо пообщаться с Женькой, осторожненько расспросить его про
Валентину, а вечером после работы он подкараулит Татьяну.
* * *
Я проснулась от звонка будильника. Было так странно
находиться в тишине, не слыша детских голосов и Галкиных окриков. Я долго
стояла под душем, пока не пришла в себя настолько, что можно было собираться на
работу. Так или иначе, с работы меня еще никто не увольнял, жизнь идет своим
чередом.
С утра мне влетело от Миши за пятницу, потом накатила вся
эта суета. В общем, я отвлеклась. Когда я шла из банка, то снова встретила
своего старого знакомого — Братца Кролика. Он поравнялся со мной и пошел рядом.
— Что скажете? — спросила я. — Опять к Шаману
в гости звать будете? Видела я его в деле, не очень он мне понравился, крови от
него чересчур.
— Болтаешь много, — вздохнул он.
Это верно, тут он был прав, я болтала лишнее, но мне уже
было море по колено.
— В общем, так, — начал Братец Кролик. —
Шаман велел передать, что он не в претензии. С «савёловскими» он управился, они
больше ни тебя и никого‑либо еще беспокоить не будут. С тобой у него
заморочек нет, если, конечно, выступать не будешь, так что — полный расчет.
Мы разошлись, как в море корабли! — прокомментировала я
его речь. — Передайте Шаману, что я тоже не в претензии. И хоть методы его
я не одобряю, но он мне на шоссе очень помог. А что там я видела, то ничего не
помню, все сразу же забыла.
— Это правильно, — похвалил Братец Кролик.
Мы распрощались как добрые знакомые. Если бы моя бедная
бабушка знала, с кем я дружу, то она перевернулась бы в гробу, но, кажется, это
я уже говорила.
* * *
Кирилл постучался к Марии Михайловне:
— Можно к вам?
— Заходи, Кирюша, заходи, милый, подожди Женю у меня,
чая хочешь?
— Да нет, спасибо, я к Жене, думал, пойдем с Цезарем
погуляем, поговорим.
— А у меня к тебе тоже дело есть, — прищурилась
старушка.
— Слушаю вас, Мария Михайловна.
— Кирюша, если не секрет, где ты сейчас работаешь?
Прости уж меня за нескромность, но ты приходишь часто в дневные часы, когда
большинство людей твоего возраста на работе.
Вы же знаете, Мария Михайловна, что раньше мне было удобно
иметь свободный график работы из‑за мамы… А теперь трудно найти приличную
денежную работу, обещал Женя посодействовать, да только там тянут что‑то.
Сейчас я работаю в небольшой бригаде, которая устанавливает охранные
сигнализации в разных коммерческих фирмах, магазинах, офисах, изредка даже в
банках, — за это платят неплохо, но хорошие заказы нечасты.
— Как интересно! Карамазов мне рассказывал, что в
Эрмитаже сигнализация подведена к каждой картине. Там сзади такой провод, и
если кто‑то попробует унести эту картину, то на пульте у дежурного
загорится лампочка и раздастся звонок. Так вы в банках устанавливаете такие же
провода?
Кирилл улыбнулся и начал объяснять Марии Михайловне таким тоном,
каким родители рассказывают своим любознательным детям об устройстве автомобиля
или о том, как делают конфеты:
— Существует очень много систем охранных сигнализаций.
Простейшие — с контактными датчиками, которые реагируют на то, что кто‑то
пытается, как вы сказали, унести картину или открыть дверь, не имея на это
права. Похожи на них датчики разбития стекла, которые устанавливаются на окнах.
Более сложные — так называемые инфракрасные завесы: вдоль окна или дверного
проема проходят несколько невидимых лучей, и, когда кто‑то их пересекает,
срабатывает сигнализация. Такие же лучи могут быть пропущены по периметру
большого участка, например, автомобильной стоянки или склада…
— Значит, если кто‑то полезет через забор, его
сразу заметят? — с интересом спросила старушка.
— Вот‑вот, Мария Михайловна, вы уловили самую
суть.
— Очень интересно! А если он как‑нибудь сумеет…
перепрыгнуть, что ли, луч?
— Ну во‑первых, этот луч невидимый, и он,
злоумышленник, не будет знать, в каком месте надо перепрыгивать. И потом, есть
более сложные системы. Например, объемные, то есть такие, которые реагируют на
изменение объема помещения. Когда человек проникает в комнату, где, как говорил
Остап Бендер, деньги лежат, «перепрыгнув», как вы сказали, луч инфракрасной
завесы, — он своим телом меняет объем помещения, и сигнализация объемного
типа срабатывает. А есть такие, что срабатывают на тепло человеческого тела… Но
я утомил вас ненужными подробностями.
