Отец открыл рот и протянул ко мне руки.
— Только попробуй ей что-нибудь сказать или
сделать! — В дверях стояла мать с немецким ножом лазерной заточки в руках,
самым большим из набора.
Нож зловеще блестел.
— Мам, ты что? — испугалась я.
— Да я чего? Я ничего… — поскучнел отец. — Уже и
слова нельзя сказать…
— Ты лучше помолчи, — строго сказала мать,
взмахнула ножом и удалилась на кухню.
Я выскользнула к себе. Большую часть денег я поменяла на
доллары, и теперь это была вполне компактная пачка. Я спрятала деньги в самый
дальний ящик стола. Все было бы прекрасно, если бы не нужно было опасаться
«черного киллера». Что бы я сделала с этими деньгами? Накупила бы тряпок,
бросила работу, поехала отдохнуть к морю… Но нет! Я вдруг просто физически ощутила,
как скука, моя давнишняя спутница, снова протягивает липкие лапы… Ну куплю я
тряпок, машину, возможно… Не так уж много там было денег, в той коричневой
торбе. И потом, правильно говорят: не в деньгах счастье! Это про меня. Я поняла
совершенно точно, что если у меня будет куча денег, это не поможет мне
избавиться от скуки. Конечно, чтобы в этом убедиться, следовало бы хоть
недельки две побыть в шкуре миллионерши. Возможно, мне понравилось бы…
И вот, когда я совсем было приуныла, горестно рассматривая в
зеркале выступившие по весеннему времени на носу веснушки, мать позвала из
коридора:
— Катя, тебя к телефону!
Первая мысль была: не ходить! За последний день я столько
раз разговаривала по телефону с бандитами, что привыкла ждать от этих
разговоров только плохое. А может быть, звонит ненаглядный? Он очухался и хочет
попросить прощения за свое отвратительное поведение. Тогда тем более не брать
трубку! Я больше не желаю никогда ни видеть его, ни слышать его голос! Вот
только я забыла ему об этом сказать.
— Катерина, ты идешь? — настаивала мать.
— Иду, — вздохнула я.
Голос в трубке был абсолютно незнакомый.
— Простите великодушно, я говорю с Екатериной
Андреевной Дроздовой? — церемонно осведомился мужской голос.
— С ней самой, — зевнув, ответила я — давала себя
знать бессонная ночь на вокзале.
— Добрый день. Катя, вы позволите вас так называть?
— Это мы еще посмотрим, — невежливо прервала его
я. — Вы вообще-то кто, и что вам от меня надо?
— Хм.., на все ваши вопросы я так сразу ответить не
смогу, вернее, могу, но не, хочу… Но вы не вешайте трубку, — спохватился
голос, — потому что это не в ваших интересах.
— Позвольте мне решить самой, что в моих интересах, а
что — нет… — начала было я.
— Нет, вы все-таки выслушайте, это будет вам интересно.
А представиться я могу, зовут меня, допустим… Геннадий Сергеевич.
— Так-то лучше. Слушаю вас, Геннадий Сергеевич, —
нелюбезно сказала я, потому что наш разговор начинал мне очень не нравиться.
— А зато на другой вопрос — что мне от вас надо, я с
удовольствием отвечу. Мне нужно встретиться с вами и поговорить, потому что
вопросы, которые нам нужно решить, ни в коем случае нельзя обсуждать по
телефону.
— И вы надеетесь, что я так сразу возьму и побегу к вам
решать ваши наболевшие вопросы? — рассердилась я. — Что-то вы,
дорогой товарищ, слишком самоуверенны.
Мелькнула мысль послать моего собеседника подальше, но я
воздержалась — голос был пожилой и, как ни странно, интеллигентный, во всяком
случае, я не представляла, что общего у него может быть с бандитами.
— Вы не поняли, вопрос, который мы должны решить как
можно скорее, возник у вас, это вам будут грозить большие неприятности, если мы
не встретимся.
Я насторожилась.
— Что вы имеете в виду под «большими
неприятностями»? — задала я осторожный вопрос.
— Хм.., ну, арест, тюрьма, большой срок…
— И вы утверждаете, что если мы встретимся и решим
некоторые вопросы, то этих неприятностей у меня не будет? — Мой голос
против воли дрогнул.
— Если вы поведете себя правильно…
Я прижала трубку к заколотившемуся сердцу. Сомнений больше
не осталось — меня шантажировали. Что это? Кошмарный сон? Бред сумасшедшего?
Может, я вообще уже давно сбрендила и сижу в психушке, а труп в темной яме,
бандиты и взорвавшаяся «копейка» существуют только в моем воспаленном мозгу?
— Что вам известно? — рявкнула я. — Имейте в
виду, мне нечего терять!
— Ну, зачем же так круто! — противно рассмеялся
Геннадий Сергеевич. — Мне известно многое, про девушку, например, которая
заменила вас в тот вечер в субботу, про то, куда она потом делась, а также про
взрыв на вокзале.
— Откуда вы знаете про взрыв на вокзале? —
завопила я, позабыв про осторожность.
— Из телевизионных новостей, — дали мне
исчерпывающий ответ. — Я многое знаю про вас и Германа, а также умею
сопоставлять факты. Так придете на встречу?
— Приду, — угрюмо пообещала я. — Только место
буду назначать я.
— Как вам будет угодно! — согласился Геннадий
Сергеевич.
Разумеется, я понимала, что имя он назвал вымышленное, но
пока решила его так называть.
— Разрешите задать вам прямой вопрос?
— Пожалуйста.
— Вы знаете обо мне слишком много, а я о вас пока
ничего. Вы не боитесь встречи со мной, так сказать, лицом к лицу? Ведь я могу
узнать вас…
— Вы вряд ли меня узнаете, вы никогда меня не видели,
но я, конечно, приму меры.
— Если будете не один, то я не приду, категорически
заявляю!
— Разумеется, я буду один! Это наше с вами личное дело,
зачем еще кого-то вмешивать?
— Тогда слушайте. Ровно в пять часов я буду в сквере
возле памятника Екатерине.
— В Катькином садике? — Я почувствовала, что он
улыбается.
— Вот-вот. Вторая скамейка справа. Вы, я так понимаю,
меня знаете в лицо?
— Разумеется, ваши чудные рыжие волосы невозможно
забыть!
Дались им всем мои волосы! И этот старый козел туда же,
издевается!
— Я сам к вам подойду, — продолжал Геннадий
Сергеевич.
— Угу, это чтобы я торчала у всех на виду и ждала, пока
меня прикончат? — разозлилась я.
— Что вы, дорогая, кому нужно вас убивать? — В
голосе старого проходимца послышалось искреннее удивление. — Наоборот, я
заинтересован, чтобы вы как можно дольше пребывали в добром здравии. Это я
боюсь торчать на виду. Согласитесь, у меня-то есть основания вас опасаться.
— Вы же собирались принять меры! — фыркнула я.
— Разумеется, я подстрахую свою жизнь, но вдруг вы не
поверите?
