- Но все это совершенно не годится. Все твои вещи чересчур
молодежные, ты сразу привлечешь к себе внимание.
- Что же делать?
- Опять идти к Варваре?
- Нет, что ты! - Луша махнула рукой. - Ни в коем случае
нельзя! Варвара заинтересуется, начнет расспрашивать, потом она меня увидит в
своем центре, пристанет с разговорами...
- Да, ты права... - Я задумалась. - Может, еще к кому-нибудь
из соседок обратиться?
- Если только к Анне Степановне с первого этажа.., но у нее
все очень большое! - проговорила Луша с ужасом.
- А это даже хорошо! - Я испытала необыкновенное злорадство,
вспомнив, как Луша обматывала меня махровым полотенцем и облачала в необъятный
сиреневый костюм.
- Ладно, придется идти к Анне Степановне! - согласилась Луша
с тяжелым вздохом.
* * *
Анна Степановна, медлительная неповоротливая старуха с
первого этажа, пользовалась в доме непререкаемым авторитетом. Если она кого-то
из соседей объявляла человеком легкомысленным и нестоящим, то с репутацией
этого человека было покончено раз и навсегда.
К Луше Анна Степановна относилась с некоторым вполне
объяснимым недоверием. С одной стороны, моя тетка была вроде бы женщина
солидная и самостоятельная, с другой - одевалась как молодая, что в серьезном
возрасте не подобает.
Поэтому, увидев Лушу на своем пороге, Анна Степановна
сначала недоброжелательно уставилась на соседку и даже поджала губы, что было у
нее признаком немилости.
- Анна Степановна, дорогая, - начала Луша льстивым голосом,
- хочу с вами посоветоваться...
Взгляд соседки сразу же потеплел: давать советы она страсть
как любила, и то, что молодящаяся Луша смирила гордыню и обратилась к ней за
советом, доставило ей ни с чем не сравнимое удовольствие.
- Понимаете, хочу я в собес сходить, попросить матпомощь,
так вот вы меня, может, научите...
Анна Степановна вовсе расцвела. Она очень хорошо знала все
ходы и лазейки, при помощи которых можно было получить какую-нибудь прибавку к
пенсии, или матпомощь, или бесплатную путевку, или иностранную гуманитарную
посылку. В санатории она умудрялась ездить по три раза в год, матпомощь
получала к каждому празднику, включая день Парижской коммуны, тезоименитство
далай-ламы и годовщину освобождения Берега Слоновой Кости. Поэтому Лушин вопрос
пришелся весьма кстати.
- Заходи, - старуха широко распахнула дверь и провела Лушу
на кухню, поскольку разговор предстоял долгий.
- Чаю выпьешь? - спросила она первым делом.
- Ну если полчашечки... - деликатно согласилась Луша.
- Самое первое - купи хорошую коробку конфет, подороже.
Лучше бери кондитерской фабрики имени Крупской. "Руслан и Людмила",
например, - очень хорошие конфеты.
- А это для чего? - осторожно поинтересовалась Луша,
поскольку Анна Степановна замолчала, неодобрительно рассматривая ее
легкомысленный наряд.
- Конфеты - это для Натальи Евстигнеевны, - ответила наконец
старуха, - от нее все зависит.
- А это кто же - Наталья Евстигнеевна? Начальница, что ли?
- Начальница, - усмехнулась Анна Степановна, - бери выше!
Это самая главная секретарша, через нее-то все и решается! Как она начальнику
подаст, так все и будет. Подаст как надо - дадут тебе помощь, а не подаст - так
ни с чем уйдешь.., только тебе и ходить не стоит, ничего тебе не дадут!
- Это почему же? - обиделась Луша.
- Одеваешься ты не по возрасту, - Анна Степановна снова
поджала губы, - если придет какая женщина в темненьком да в скромненьком, да
еще с пониманием - конфет хороших принесет, сразу видно - нуждается человек,
так ей и помогут, а на тебя как посмотрят, так и подумают: зачем ей помощь? Не
нужна ей помощь, ей и так неплохо живется.
- А что же мне делать-то? - удачно изобразила Луша
совершенную растерянность.
- Я же говорю - оденься темненько-скромненько, купи конфет
хороших.., все и будет как надо!
- Так нету у меня, Анна Степановна, ничего такого..,
темненького-скромненького, все вещи такие.., как бы молодежные...
- Вот! - торжествующе произнесла та. - Я же всегда говорила
- по возрасту надо одеваться! Ну ладно, посиди здесь, я тебе сейчас подберу из
своего что-нибудь!
Луша покорно дожидалась, пока решительная соседка перебирала
свой немудреный гардероб. Наконец она появилась на кухне с узелком одежды и
протянула его Луше со словами:
- Вот, прямо от себя отрываю! Ну, ты, конечно, женщина
аккуратная, не порвешь, не запачкаешь. А так вещи-то совсем новые, еще и десяти
лет не относила.
Луша вернулась в свою квартиру с весьма натянутой
физиономией.
- Представляю, что она мне дала! - переживала она,
развязывая узелок Анны Степановны.
Однако суровая действительность превзошла все ее самые
смелые ожидания.
В узелке обнаружилось до предела вылинявшее ситцевое платье
в мелкий невзрачный цветочек, на который не польстилась бы самая
непритязательная пчела, поношенная кофточка из детской бумазеи и доисторический
темно-коричневый платочек.
- Я это никогда не надену, - произнесла Луша с несгибаемой
твердостью красной партизанки.
- Наденешь, - ответила я в том же духе, - я в твоем махровом
полотенце под костюмом щеголяла? И ты это наденешь.
Луша поняла, что я буду непреклонна, тяжело вздохнула и
начала переодеваться.
- Ну, может, платочек не обязательно? - заискивающе
взглянула она на меня, облачившись в старорежимное ситцевое платье, которое
явно помнило еще первые пятилетки и ликвидацию кулачества.
- Обязательно! - сурово заявила я. - Платочек - это как раз
самое главное! Без платочка ты сразу проявляешь свою истинную сущность! Тогда
уж прямо можно в платье от Шанель идти!
- Далось тебе это платье! - чуть не со слезами прошептала
Луша, повязывая платочек.
- Как ты повязываешь платок? - ужаснулась я. - Так только
рокеры и байкеры свои банданы повязывают!
- Да откуда я знаю, как этот чертов платок повязывать! В
жизни их не носила.., не думала, что на старости лет родная племянница
заставит...
- Во-первых, не родная, а внучатая, - язвительно поправила
я, - а во-вторых, ты хочешь добиться достоверного образа?
- Ну, хочу! - Она тяжело вздохнула и перевязала косынку.
- Ну вот, теперь ничего, - придирчиво осмотрела я Лушу.
- Велико же, болтается все! - простонала она, в ужасе
взглянув в высокое зеркало.
- Это ничего, еще даже лучше. Подумают, что ты от голода
совсем исхудала, с тебя уже собственная одежда сваливается... Но все-таки
чего-то не хватает, нужен еще один завершающий штрих!
