Я перевела дыхание и огляделась.
Поскольку кофейня располагалась в непосредственной близости
к банку, ее облюбовали те самые "бухгалтерши с опытом", которые
составляли здесь значительный процент местного населения. Так что я, в
просторном Варварином костюмчике и с коротким светло-пегим паричком, была здесь
на месте, как спелая редиска на грядке.
Одна дама, сидевшая возле окна через два столика от нас над
впечатляющим десертом из взбитых сливок с фруктами, орехами и тертым шоколадом,
даже покосилась на меня.
Присмотревшись к ней, я поняла причину: на ней был костюм
того же бледно-сиреневого цвета, модного в прошлом сезоне, что и на мне, и ее
стрижка так напоминала мой парик, как будто мы побывали в руках одного
парикмахера...
По этому поводу несчастная дама то и дело посматривала на
меня с плохо скрываемой ненавистью.
Надо сказать, что выглядела она ужасно, и я утешилась
мыслью, что я-то скоро сниму парик и жуткий костюм и стану нормальным
человеком, а она такая каждый день...
Наконец Луша вернулась с маленьким подносом в руках.
* * *
Только выпив одним глотком чашку кофе по-венски с шоколадом
и сливками, я почувствовала себя человеком, открыла сумочку и положила на стол
лист гербовой бумаги.
- Вот, - гордо сказала я, - вот что лежало у него в
банковском сейфе. Думаю, что именно за этим документом и охотились бандиты, и
из-за него они убили Антона.
Мы склонились над столиком и сдвинули головы.
- Завещание... - замогильным голосом прочитала Луша
заголовок.
- Тише, - прошептала я, настороженно оглядываясь по
сторонам, - на нас все смотрят!
- Ты думаешь? - Она испуганно подняла голову. - А по-моему,
никому нет до нас дела...
Однако она снова еще ниже склонилась над столом, понизила
голос и забормотала:
- Я, Караваев Сергей Александрович, находясь в здравом
уме.., завещаю своей жене Римме Петровне Караваевой принадлежащий мне на правах
собственности дом в охраняемом поселке "Райский сад".., а также
квартиру по адресу: Английская набережная, дом номер.., а также виллу в
окрестностях Барселоны.., а также вклады в Дойче-банке, банке "Лионский
кредит", Дрезднер-банке.., а также.., а также...
Перечень всевозможных жизненных благ был таким длинным и
впечатляющим, что я невольно загрустила, с горечью осознав, что у меня, скорее
всего, никогда не будет ни дома в охраняемом поселке, ни роскошной квартиры на
Английской набережной, ни виллы в окрестностях Барселоны... Впрочем, как знать,
какие мои годы!
- Помимо этого, - продолжала Луша вполголоса, - я завещаю
Макаровой Елизавете Васильевне принадлежащий мне пакет акций благотворительного
фонда "Чарити"...
- Это что - тот самый фонд, в котором Варвара работает? -
удивленно прервала я Лушу.
- Выходит, он! - подтвердила тетка, удивленная не меньше
меня.
- Тогда понятно, почему вокруг этого фонда началась такая
возня в последнее время и столько криминальных событий.
- Тебе понятно? - Луша уставилась на меня. - А мне совсем
ничего не понятно! Кто такой Сергей Александрович Караваев? И кто такая
Елизавета Васильевна Макарова?
- Караваев - хозяин благотворительного фонда, - уверенно
ответила я, - а Макарова.., скорее всего, эта Макарова - его любовница! Кому
еще богатый мужик может оставить наследство? Жене - вот ей он оставил много
чего. Дочери - так у нее если бы была не его фамилия, то по крайней мере
отчество было бы не Васильевна, а Сергеевна!
- Вот теперь на нас действительно смотрят! - прошептала
Луша, убирая завещание в большой конверт из плотной желтоватой бумаги, который
она захватила из дома.
И точно, я несколько увлеклась и последние слова произнесла
излишне громко, так что кое-кто из посетителей кофейни начал удивленно коситься
в нашу сторону.
Я без сил откинулась на спинку стула, обмахиваясь ярким
рекламным буклетом, и проговорила:
- Как я доживу до дома в этом дурацком костюме, не
представляю! Жара несусветная, а у меня вокруг, извиняюсь, талии еще и
полотенце намотано! Оно, подлое, к тому же сползает каждую минуту!
- Между прочим, я о тебе подумала! - с гордостью заявила
Луша. - Все-таки ты у меня - единственная и любимая племянница! Вот! - и она
протянула мне полиэтиленовый пакет, в котором, к своей величайшей радости, я
увидела собственную удобную и привычную одежду - любимые вылинявшие джинсы,
голубую футболку и легкие спортивные тапочки.
- Луша, я тебя обожаю! Что же ты раньше мне не сказала! -
воскликнула я, схватила пакет и устремилась в туалет.
Там я с неимоверным облегчением избавилась от осточертевшего
бухгалтерского костюма и от еще более осточертевшего махрового полотенца,
запихнула все это в Лушин пакет, туда же отправила дурацкий парик, переоделась
в свои собственные вещи и наконец-то узнала себя в зеркале. Я похудела
килограммов на десять, помолодела на столько же лет и вышла из дамской комнаты
совершенно другим человеком.
Надо сказать, что никто в кафе, конечно же, не заметил моего
чудесного преображения. Люди вообще редко замечают друг друга.
Единственным человеком, который что-то заметил, была
закомплексованная бухгалтерша в таком же бледно-сиреневом костюме, от которого
я только что избавилась. Изумленно уставившись на меня и явно не понимая, как
мне удалось за несколько минут так помолодеть, похудеть и похорошеть,
несчастная дама отставила недоеденный десерт, вскочила из-за стола, подхватила
коричневый портфельчик и бросилась прочь из кафе.
Я проводила ее взглядом, злорадно подумав, что жирные
десерты при ее габаритах вообще категорически противопоказаны, а подобрать
коричневый портфель к сиреневому летнему костюму мог или дальтоник, или
законченный шизофреник.
И тут на моих глазах произошло ужасное.
Бухгалтерша спокойно переходила улицу прямо напротив окон
кофейни, конечно, на зеленый свет - у нее на лице была написана абсолютная
законопослушность, - и вдруг из-за угла на полном ходу вылетела огромная черная
машина с затененными стеклами, подъехала к женщине и на секунду притормозила.
Дверца машины открылась, оттуда высунулась мужская рука, вырвала у совершенно
растерявшейся дамы ее уродский коричневый портфель, а саму ее огрела по голове.
Бухгалтерша, громко вскрикнув, рухнула на асфальт, а черная
машина, взревев мотором, умчалась в туманную даль.
Я ахнула, вскочила из-за стола и бросилась на улицу.
Вокруг лежащей женщины уже собралась небольшая толпа,
раздавались возмущенные голоса, поносившие ненормальных водителей, которые
носятся по улицам, как психи, и даже не останавливаются, сбив человека.
Постепенно с лихачей переключились на "новых русских", и высказывания
публики стали гораздо заинтересованнее. Я хотела протолкаться к пострадавшей и
посмотреть, чем ей можно помочь, но меня опередил симпатичный дядечка средних
лет. Он опустился на колени возле бухгалтерши, проверил пульс, приподнял ей
голову и наконец попросил стоявшего рядом парня с мобильным телефоном в руке
вызвать "Скорую помощь".
