– А она с дочкой сидела, та отчего-то в садик не
ходила, – сообщила Милка по-прежнему размягченным от воспоминаний голосом.
– Значит, дочка у него была?
– А как же, дочка, вроде Леной звали... А потом меня
начальник срочно с курсов отозвал, так все у нас и кончилось, не успев
начаться... – грустно сказала Милка.
И у Надежды язык не повернулся сообщить ей, что Сергея
Баруздина нет уже в живых. Милка расстроится, начнет трезвонить по знакомым...
Нет, лучше сделать это потом, с глазу на глаз.
– А ты эту дочку никогда не видела? – продолжала она
осторожные расспросы.
– Да нет, и никто не видел, – подумав, сообщила Милка, –
как-то он билеты на елку новогоднюю брал у меня, и тут Сонька из соседнего
отдела, такая полная, помнишь?
– Да помню...
– Ну, она говорит, вместе пойдем, девочек познакомим... А
потом, перед самой елкой, Сергей приходит и говорит, что дочка заболела, на
елку не пойдет, так чтобы Сонька подарок ему принесла.
Еще бы, сообразила Надежда, за билет человек заплатил, так
хоть подарок чтобы ребенку достался. Что там в том подарке было? Кулек конфет
да игрушка какая-нибудь. Но в те годы всему радовались, ничего же не достать
было...
– А когда это все было? – продолжала допытываться
Надежда. – Этот ваш роман несостоявшийся...
– А, сейчас тебе точно скажу! – обрадовалась
Милка. – Тогда Галка Поднебесова как раз в декрет уходила, я с курсов на
работу забежала, смотрю – она прется с пузом и с тортом вот таким огромным! А
было это в девяностом году, потому что сейчас парню ее как раз восемнадцать
исполнилось! Я ее третьего дня встретила – идет и плачет. Что, говорю,
стряслось? Да сынок, говорит, подарочек преподнес нам на свое совершеннолетие –
жениться задумал! Представляешь, баба толстая, разведенная, старше его на семь
лет! И еще к тому же откуда-то из провинции, то есть своей жилплощади нету...
– Ужас какой! – посочувствовала Надежда, но тут же
опомнилась: – Ты, Милка, не уходи от темы! Что ты можешь еще сказать про дочку
Баруздина?
– Слушай, я Евгения Ивановича спрошу, – решила Милка.
Евгений Иванович был у них в институте бессменным
председателем профсоюза.
– Ты его часто видишь? – удивилась Надежда; насколько
она помнила, Евгений Иванович ушел на пенсию очень давно.
– Да мы живем рядом, – отрапортовала Милка, – с
собаками гуляем часто. У него боксер, красивый такой, зовут Гектор.
Надежда представила себе крупное, с висящими щеками лицо
Евгения Ивановича и поняла, что они с боксером Гектором, наверное, очень
похожи.
На прощание Милка поинтересовалась, как там поживают Вика с
Никой, она, мол, звонила, а телефоны тоже не отвечают.
– Да нормально все, развлекаются тут, хохочут, песни
поют, – машинально ответила Надежда, думая о другом.
Казалось бы, что тут такого – сидит молодая женщина с
ребенком, не работает, чтобы его в садик не отдавать. Сейчас такое сплошь и
рядом происходит. А многие мамочки и в садик ребенка отдадут, а сами работать и
не думают. Собой занимаются, фитнес там, салон красоты, шопинг опять же... И
ничего плохого в том нет, раз муж вполне способен жене такие условия создать.
Но это сейчас, а раньше ведь совсем другая жизнь была. Сидели дома мамочки
молодые, если мужья у них, к примеру, подводниками работали или просто плавали.
Или уж в военном городке живут, там все равно работы никакой не найти. Или
родители обеспеченные, помочь могли молодой семье.
Одно Надежда знает точно: в те времена на одну инженерскую
зарплату семью содержать было никак невозможно. И уж если не работала его жена,
то имелись, надо думать, у нее на это серьезные причины, кроме естественного
нежелания отдавать ребенка в садик в чужие руки. Тем более что бабушек-дедушек
у них вроде бы не было, и жили они бедновато, Сергей одет был плохо, свитер
вечно на локтях заштопанный, зимой шапочка вязаная.
Тогда многие так ходили, жизнь-то была не сахар...
Капитан Белкин приехал, когда Марианна Васильевна накрывала
к ужину. Она расстаралась для молодой хозяйки и обещала приготовить что-то немыслимое,
из кухни доносились очень соблазнительные запахи.
– А у нас радость большая! – огорошила она Белкина,
открывая ему дверь. – Сергея Степановича доченька приехала!
Если капитан и удивился, то сумел совладать со своим лицом.
В холл вышла Лена. Иван Петрович бросил на нее быстрый цепкий взгляд и
улыбнулся.
– Издалека приехали? – спросил он. – Вам ктонибудь
сообщил о смерти отца?
Лена тихо рассказала свою историю – они с матерью жили в
Зауральске, мама была против ее общения с отцом, мама недавно умерла, и она
решила ехать сюда – повидаться с единственным родным человеком. Да вот не
успела... Лена наклонила голову и провела пальцем по ресницам, чтобы остановить
подступающие слезы. Надежда только вздохнула – она уже знала реакцию Ивана
Петровича на женские слезы. Сейчас капитан рассиропится, начнет девушку
утешать, и дальнейшие разговоры с ним будут бесполезны. Однако, к ее удивлению,
капитан Белкин на слезы никак не отреагировал, только погладил Лену по
плечу. – Вы, может быть, с нами отужинаете? – влезла тут Марианна
Васильевна. – У меня сегодня курица с эстрагоном и салат с козьим сыром на
теплом хлебе!
Пред ним ростбиф окровавленный
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым... —
по своему обыкновению, скороговоркой пробормотал Иван
Петрович. – Так как же с ужином-то? – снова спросила Марианна
Васильевна, терпеливо дождавшись конца цитаты. – Что вы! – Иван
Петрович замахал руками. – Я таких изысков сроду не пробовал, не хочу и
привыкать! И тем более на работе я нахожусь, дел еще невпроворот.
– Я хотела спросить, – Лена говорила более
твердо, – как продвигается следствие по делу моего отца. Его жена
призналась во всем? Когда дело передадут в суд?
– Ох, до этого еще далеко... – вздохнул Иван
Петрович. – Она была в очень плохом состоянии, все время истерики,
пыталась даже вскрыть себе вены... Ее поместили в Псковскую психиатрическую
больницу, в специальную палату, пока врачи допрашивать не разрешают. Адвокат прибыл
из Петербурга, хлопочет, чтобы ее вообще туда перевели, в частную лечебницу.
«Сама хотела самоубийством покончить, а адвоката все же из
Петербурга выписала, – подумала Надежда. – Ох и штучка эта Алиса! Не
иначе как первого своего муженька она тоже прикончила...»
Она перехватила взгляд Ивана Петровича и прочитала в нем те
же мысли.
– Если хотите официально все узнать, то обратитесь к
следователю, – сказал Белкин Лене, – только придется, конечно,
документы предъявить, подтверждающие ваше с господином Баруздиным родство.
