— По крайней мере, это будет честный поступок, — сказала она Фениксу. — А если она мне не поверит, то тут уж я не виновата. Так ведь?
— Именно так, — ответила золотая птица. — А уж она точно не поверит, так что можешь не волноваться.
Для своего честного поступка Антея выбрала время выполнения домашних заданий (которыми в этот день оказались алгебра, латынь, немецкий, английский и евклидова геометрия) и попросила у мамы позволения заняться ими в кабинете, мотивируя свою просьбу тем, что «только там по-настоящему спокойно». Про себя же она добавила: «Господи, ведь это же не настоящая причина! Надеюсь, что из меня не получится обманщица».
Мама сказала: «Конечно, дорогая», и Антея немедленно погрузилась в море «иксов», «игреков» и «зетов». Мама же уселась за бюро из красного дерева и принялась писать письма.
— Дорогая мамочка! — позвала Антея.
— Что, утеночек? — сказала мама.
— Я насчет кухарки, — сказала Антея. — Дело в том, что я знаю, где она.
— Неужели, дорогая? — удивилась мама. — Но, впрочем, я все равно не возьму ее назад после того, что она вытворила.
— Она не виновата! — сказала Антея. — Хочешь, я расскажу тебе, как все было на самом деле?
Мама отложила ручку в сторону, и ее лицо приняло обреченное выражение. Вы, наверное, знаете, что когда вас слушают с обреченным выражением на лице, у вас тут же пропадает всякое желание что-либо кому-либо рассказывать.
— Дело было так, — поспешно начала Антея. — Ты помнишь то яйцо, что мы нашли в ковре? Так вот, мы засунули его в камин, и оттуда вылупился Феникс, и сказал, что ковер не обыкновенный, а волшебный, и что…
— Здорово придумано, дорогая, — сказала мама, беря ручку со стола, — но теперь, пожалуйста, оставь меня в покое. Мне нужно написать целую кипу писем. Завтра утром мы с Ягненком отправляемся в Борнмут, а тут еще этот базар!..
Антея неохотно вернулась к своим игрекам, а мама усердно заскрипела пером по бумаге.
— Но, мамочка! — сказала Антея, улучив момент, когда мама отложила перо и принялась заклеивать конверт. — Ковер и вправду может перенести нас куда угодно, и…
— Хорошо бы, он перенес вас в такое место, где водятся всякие восточные безделушки для нашего базара, — вставила мама. — Я пообещала, что принесу несколько штук, да, боюсь, у меня совсем не осталось времени сходить в «Либертиз».
— Конечно, перенесет, если попросить, — сказала Антея. — Но, мама!..
— Ну что еще, дорогая? — на этот раз с явным нетерпением спросила мама, успевшая уже снова взять в руки перо.
— Ковер перенес нас в такое чудесное место, где ни у кого не бывает коклюшного кашля, и с тех пор Ягненок ни разу не кокашлянул, так ведь. А кухарку мы взяли с собой, потому что она надоела всем, кроме дикарей, которые сделали ее своей королевой. Они приняли ее чепец за корону и…
— Моя милая дорогуша! — прервала ее мама. — Ты знаешь, как я люблю слушать твои выдумки, но, видишь ли, как раз сейчас я ужасно занята.
— Но ведь это правда! — в отчаянии сказала Антея.
— А вот этого не следует говорить, дорогая! — мягко осадила ее мама.
И Антея поняла, что продолжать в таком же духе бессмысленно.
— Вы надолго уезжаете? — спросила она.
— Не знаю, — ответила мама. — У меня что-то разыгрался насморк, и папа хочет, чтобы я как следует подлечилась. Да и Ягненок еще не совсем выздоровел.
— Да ведь он с прошлой субботы ни разу не кашлянул! — перебила ее Антея.
— Твои бы слова да Богу в губы! — вздохнула мама. — Так или иначе, папа уезжает по делам в Шотландию, и вы остаетесь одни. Надеюсь, хоть на этот раз будете хорошо себя вести.
— Конечно, будем! — незамедлительно выпалила Антея. — А когда состоится базар?
— В субботу в школе, — сказала мама. — А теперь, будь умницой, не приставай больше ко мне! У меня уже голова пошла кругом. Ну вот, я забыла как пишется «коклюш»!
* * *
На следующее утро мама с Ягненком уехали, а чуть погодя уехал и папа, и дети остались наедине с кухаркой, которая с виду так сильно напоминала испуганного кролика, что у них просто рука не поднималась подстроить ей какую-нибудь пакость и напугать ее еще больше.
Феникс решил устроить себе маленький отпуск. Он сказал, что сильно переволновался за последнее время и нуждается в недельном отдыхе, во время которого его ни под каким видом нельзя беспокоить. Затем он исчез, и его уже никто не мог найти.
А потому, когда в среду у детей выдался свободный день и они решили оправиться куда-нибудь на ковре, им пришлось обойтись без Феникса. Вечерние полеты исключались ввиду опрометчивого обещания не выходить из дому после шести часов вечера, сделанного маме в трогательные минуты прощания. Правда, в субботу им было разрешено нарушить его и отправиться на базар — но только после того, как каждый до блеска отмоется, наденет свой лучший костюм и основательно почистит ногти заостренными концами деревянных спичек, которые, в отличие от кровопускательных ножниц, не имеют обыкновения залезать под ногти до самого локтя.
— Надо бы повидать Ягненка, — сказала Джейн.
Однако остальные тут же высказали вполне справделивое убеждение в том, что если они ни с того ни с сего появятся в Борнмуте, то с мамой наверняка сделается нервное расстройство, а то и, не дай Бог, какой-нибудь припадок. После этого они уселись на ковер и принялись ломать себе голову до тех пор, пока она у них и впрямь не сломалась.
— Послушайте! — сказал Сирил. — Я, кажется, придумал. Уважаемый ковер, перенеси нас, пожалуйста, туда, где мы сможем увидеть маму с Ягненком, но никто не сможет увидеть нас.
— Кроме Ягненка! — успела добавить Джейн.
В следующее мгновение дети изо всех сил старались побороть дурноту, вызванную ощущением падения вверх тормашками. Они сидели на ковре, разложенном поверх другого ковра — ковра из коричневых сосновых иголок. Над головами у них высились кроны собственно сосен, а рядом с ними весело проистекал зажатый меж двумя высокими берегами ручей. Немного поодаль, на том же сосновоигольчатом ковре, сидела мама и, сняв шляпу, нежилась в лучах не по-ноябрьски яркого солнца. И еще там был Ягненок — блеющий от счастья и совсем не собирающийся кашлять Ягненок.
— Ковер обманул нас, — мрачно произнес Роберт. — Мама увидит нас, как только повернет голову.
Но верный ковер не подвел детей и на этот раз.
Не успел Роберт закончить своего мрачного пророчества, как мама повернула голову, посмотрела на них в упор и Iничего не увидела!
— Мы стали невидимками! — прошептал Сирил. — Вот это приключеньице!
Однако девочкам это приключеньице вовсе не понравилось. Им было не по себе от того, что мама смотрела прямо на них и при этом хранила столь безразличное выражение лица, словно их вовсе и не было на свете.
