– Ну, это такое колдовство, которое вредит людям. Но мы-то ведь никому не собираемся навредить, правда?
– Надо взять книжку Инголдсби «Легенды». Там много чего говорится про абракадабру и всякие магические дела, – предложил Сирил.
– Я схожу, принесу Инголдсби, – сказала Антея. – А вы пока сверните каминный коврик.
Пол под ковриком был чистый-чистый. И вот весь вечер они чертили на линолеуме разные магические фигуры, для чего весьма пригодился кусочек мела, который Роберт накануне свистнул прямо с учительского стола.
Вы, наверное, знаете, что если стащить целый кусок мела, то это называется воровство, а если остаток исписанного – то это вовсе и не грех.
Вдобавок ко всему они ещё хором исполнили все самые мрачные песнопения, какие знали. Но решительно ничего не произошло.
– Я знаю, – сказала Антея. – Надо зажечь лучины какого-нибудь душистого дерева и окропить огонь какими-нибудь магическими маслами и эссенциями.
– Мне известно только одно душистое дерево – кедр, – сказал Роберт. – У меня есть парочка карандашных огрызков, на них было написано, что они – из древесины кедра.
Карандашные огрызки предали огню. Но и после этого ничего не случилось.
– Давайте подожжём эвкалиптовое масло, которым нас лечат от простуды, – предложила Антея.
Сказано – сделано. Эвкалиптовое масло пахло очень сильно. Потом они сожгли кусочки камфоры, которые извлекли из сундука. Камфора горела ярко и испускала по-настоящему волшебные клубы чёрного дыма. Но и это ни к чему не привело. Затем они с отчаяния притащили из кухонного буфета накрахмаленные салфетки и стали ими махать как сумасшедшие. Робертова салфетка задела яйцо, которое лежало на каминной полке, смахнула его оттуда, оно покатилось, ударилось о каминную решётку и рикошетом полетело прямо в камин.
– Ой! – завопили все в один голос.
Дети тут же ничком плюхнулись на пол и с тревогой уставились в глубину камина. Яйцо лежало там, как в гнёздышке, на подёрнутых золой, догорающих угольях.
– Слава богу, не разбилось, – сказал Роберт, просовывая руку под решётку и пытаясь достать яйцо. Но яйцо оказалось таким горячим, что Роберт, обжёгшись и чертыхнувшись, выронил его, и оно, ударившись о решётку, прыгнуло обратно в самую серёдку горячего камина.
– Щипцы! – крикнула Антея.
Но щипцы куда-то задевались, и в суматохе никто не вспомнил, что последний раз каминными щипцами выуживали кукольный чайник со дна стоявшей в саду бочки для дождевой воды, куда его забросил расшалившийся Ягнёнок.
– Ладно, – сказал Роберт. – Попробуем достать его с помощью кочерги и совка.
– Ой, подожди! – воскликнула Антея. – Глядите, глядите! Да поглядите же вы! Кажется, что-то вот-вот должно произойти!
Яйцо к этому времени раскалилось докрасна, и там, внутри, что-то шевелилось. В следующий миг раздался треск, яйцо развалилось на две половинки, и из него вылупилась огненного цвета птица. Она помедлила среди вспыхнувшего вокруг неё огня, и дети увидели, как вскружённая пламенем птица всё увеличивается и увеличивается в размерах прямо у них на глазах. Челюсти у них отвисли, а глаза полезли на лоб. Птица понежилась в своём огненном гнезде, расправила крылья и выпорхнула из камина в комнату. Она несколько раз облетела комнату, распространяя в воздухе жар, а затем опустилась на каминную решётку.
Ребята с изумлением поглядели друг на друга. Сирил протянул было руку к птице. А она наклонила голову набок, как попугай, который собирается что-то сказать. Поэтому никто особенно и не удивился, когда птица произнесла:
– Осторожно! Я ещё не успел остыть.
Да, они не удивились. Но как же им было интересно!
Они во все глаза глядели на птицу. Да и было на что поглядеть! Её перья отливали золотом. Величиной она была со среднего размера курицу, только клюв её нисколько не напоминал куриный.
– Кажется, я знаю, кто это, – сказал Роберт. – Я видел на картинке.
Он торопливо выскочил из комнаты и, устроив тарарам на папином письменном столе и обретя, как сказано в учебнике арифметики, «желаемый результат», влетел обратно со словами:
– Я вам говорил…
Но на него зашикали, и он умолк, потому что птица продолжала говорить.
– Кто из вас поместил яйцо в огонь? – спросила птица.
Все ткнули пальцами в Роберта. Им показалось, что птица отвесила ему поклон.
– Я у тебя в неоплатном долгу, – торжественно произнесла она при этом.
Ребятам всё это показалось чрезвычайно удивительным. Всем, кроме Роберта. Он не удивлялся, потому что он знал. Что он и произнёс вслух:
– Я знаю, кто ты.
Он показал всем бумагу, которую он взял с папиного стола. Там в правом верхнем углу была изображена птица, поместившаяся в огненное гнездо. Это была реклама общества страхования от пожара.
– Ты – Феникс, – сказал Роберт.
Птица, вроде бы, осталась довольна.
– Так, значит, моя слава не погасла за последние два тысячелетия, – сказала она. – Дай мне взглянуть на мой портрет.
Она поглядела на страничку, которую развернул перед ней Роберт, и произнесла:
– М-да. Художник мне не польстил. А что это там за закорючки? – показала она на строчки, напечатанные на бумаге под картинкой.
– Да так, – сказал Роберт. – Там ничего интересного.
– Но о тебе написано во многих книгах, – любезно подсказал Сирил.
– С портретами? – поинтересовался Феникс.
– Да вроде бы нет, – засомневался Сирил, – но если хочешь, я прочитаю, что о тебе написано в энциклопедии.
Феникс кивнул, и Сирил принёс десятый том энциклопедии и на двести сорок шестой странице прочёл:
– «Феникс – в орнитологии сказочная птица античных времён».
– Античность – это правильно сказано, – согласился Феникс. – Но «сказочная»? Поглядите на меня, разве я сказочный?
Все отрицательно замотали головами.
Сирил продолжил чтение:
– «Древние считали, что эта птица – единственная в своём роде».
– Ну, в общем, верно, – подтвердил Феникс.
– «Они утверждали, что Феникс был величиной с орла…»
– Интересное дело. Орлы бывают самой разной величины. Это какое-то дурацкое утверждение, – продолжал комментировать Феникс.
Ребята опустились на коленки, стараясь оказаться поближе к золотой птице.
– Как бы у вас так близко к камину не закипели мозги, – сказал он. – Я уже почти остыл. – И, взмахнув крыльями, он перелетел на стол. Остыть-то он остыл, но всё-таки от скатерти слегка пахнуло палёным.
– Ничего, это отстирается, – сказал Феникс, слегка смутившись. – Пожалуйста, читай дальше.
