— Мне сказали, что у вас есть много лошадей и экипажей на продажу.
(Было условлено, что разговаривать станет Роберт, так как во всех повестях и рассказах лошадей обыкновенно покупают мужчины, а Сирил сегодня уже вел серьезные деловые разговоры в «Синем Кабане»).
— Вам правду сказали, молодой человек, — ответил Писмарш. Это был высокий худощавый человек с голубыми глазами и с тонкими, крепко сжатыми губами.
— Нам хотелось бы купить у вас кое-что, — вежливо продолжал Роберт.
— Очень возможно, что вам хотелось бы.
— Так вот будьте добры показать нам несколько лошадей — мы из них выберем подходящих. — Да вы что, ребята? Кто вас сюда прислал?
— Я вам говорю, что нам надо купить лошадей и экипаж. О вас же нам сказали, что вы торговец честный и вежливый, но теперь я думаю, что это не так.
— Фу-ты, ну-ты! — воскликнул Писмарш. — Не прикажете ли вывести всю конюшню для вашей милости? А то уж я лучше пошлю депешу в Лондон: не найдется ли там подходящей парочки лошадок?
— Пожалуйста, если вас это не затруднит, — ответил Роберт. — Это будет очень любезно с вашей стороны.
Писмарш засунул руки в карманы и рассмеялся. Детям это совсем не понравилось. Затем он крикнул:
— Уильям!
В дверях конюшни показался сутулый конюх.
— Погляди-ка на этого князька: хочет купить моих лошадей и впридачу все мое заведение до последнего кнута. А у самого, готов об заклад биться, в кармане ни гроша нет.
Глаза Уильяма повернулись по направлению хозяйского указательного пальца и с насмешливым любопытством уставились на Роберта.
— Да неужто?
Но тут опять заговорил Роберт. Хотя девочки и дергали его за куртку, упрашивая уйти отсюда, он все-таки заговорил, и притом очень горячо.
— Я не князь и никогда не называл себя князем. А относительно денег, то вот, взгляните: разве это не деньги?
И не успели другие его остановить, как он уже вытащил из карманов две пригоршни золота и протянул их к самому носу Писмарша. Тот взглянул на монеты с удивлением, взял один золотой и попробовал его на зуб. Джейн ожидала, что он сейчас скажет: «Самая лучшая лошадь из моей конюшни находится в вашем распоряжении!» Другие были менее оптимистичны, но и они были поражены, когда Писмарш вдруг сказал:
— Уильям, запри-ка ворота!
Уильям засмеялся и, оскалив зубы, пошел к воротам.
— Прощайте! — сказал Роберт поспешно. — Теперь, что бы вы ни говорили, мы у вас ни одной лошади не купим. И пусть это будет для вас уроком!
Он увидел отворенную калитку и двинулся к ней. Но Писмарш загородил ему дорогу.
— Не спеши, друг мой! Уильям, позови-ка полицейского!
Дети стояли, прижавшись друг к другу, как испуганные овечки, и пока не пришел полицейский, Писмарш успел наговорить им много неприятного.
— Хорошие вы ребята, нечего сказать! Ходите тут и искушаете честных людей вашим краденым золотом.
— Но это наше собственное золото, — смело ответил Сирил.
— Еще бы! Как бы не так!.. Известное дело!.. Да еще и девочек с собою запутали! Вот что: девочек я отпущу, если только вы сами смирно пойдете в полицию.
— Мы не хотим, чтобы нас отпускали! — героически воскликнула Джейн. — Без мальчиков мы не уйдем. Эти деньги принадлежат нам также как и им. А вы — злой человек!
— Где же вы достали это золото? — спросил Писмарш более мягко, чего уж мальчики совсем не ожидали, особенно после того, как Джейн начала браниться.
Джейн молча и беспомощно взглянула на других.
— Что язык-то потеряла? Как браниться, так живо его нашла! Говори же, откуда взялись деньги?
— Из песочной ямы, — ответила правдивая Джейн.
— Что еще выдумаешь?
— Говорю же, что оттуда, — продолжала Джейн. — Там есть Чудище, темное и мохнатое, с ушами как у летучей мыши и с глазами как у улитки. Оно каждый день исполняет наши желания, и все они сбываются.
— Тут не в порядке? — сказал Писмарш, показывая на свою голову и участливо глядя на Джейн. — Вам, мальчишкам, стыдно завлекать помешанного ребенка в свои воровские проделки.
— Она не помешана, она правду говорит, — вступилась Антея. — Там действительно есть Чудище. Когда я его опять увижу, то пожелаю, чтобы оно сделало что-нибудь с вами. По крайней мере, я пожелала бы, если бы мстить не было нехорошо. Вот вам!
— Бедняжка! И эта полоумная!
В это время вернулся Уильям, улыбаясь во весь рот. За ним шел полицейский. Последнему Писмарш стал что-то долго и серьезно объяснять вполголоса.
— Пожалуй, вы правы, — сказал наконец полицейский. — Во всяком случае, я их арестую за незаконное присвоение денег. Потребуется расследование, а там уж суд разберет. Больных-то, может быть, отпустят домой или на излечение отправят, а мальчишек не иначе как в колонию для малолетних преступников поместят. Ну-ка, вы, мелкота, марш за мной! Дорогой не шуметь, все равно из этого толку не будет. Вы, господин Писмарш, приглядите за девочками, а я мальчишек погоню.
От гнева и страха дети не могли вымолвить ни слова и молча шли под конвоем по улицам города. Слезы стыда и негодования застилали им глаза, а потому, наткнувшись на какую-то прохожую женщину, Роберт не обратил на нее никакого внимания. Но вдруг у него над ухом раздался хорошо знакомый голос:
— Батюшки! Это что такое? Вы, сударь, что здесь делаете?
А другой голос, не менее знакомый, сказал:
— Панти! Хочу мою Панти!
Дети наткнулись на Марту с Ягненком.
Марта держала себя изумительно. Она не поверила ни единому слову из рассказов полицейского и Писмарша, не поверила даже тогда, когда Роберта заставили показать золото.
— Ничего не вижу. Вы, кажется, оба спятили. Какое золото? Ребячьи руки, грязные, как у трубочиста вижу, а больше ничего, провалиться мне на этом месте!
Дети думали, что Марта хитрила, но по отношению к ним это было очень благородно. Только потом они вспомнили, что по обещанию Чудища прислуга не могла замечать ни одного из его чудес, а потому, конечно, Марта и не видела золота.
Стало темнеть, когда они пришли в участок. Вечер был уже близок. Полицейский все подробно доложил офицеру. Тот сидел в большой пустой комнате, в одном конце которой была дверь с решеткой, куда отправляли арестованных.
— Где же монеты? — спросил офицер.
— Выверните карманы, — приказал детям полицейский.
