Книга Глазами клоуна, страница 38. Автор книги Генрих Белль

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Глазами клоуна»

Cтраница 38

— Меня не проведешь. Я до всего докопаюсь!

По утрам мы ложились на подоконник, поджидая почтальона, который время от времени приносил нам посылки от приятельниц Марии, от Лео или от Анны; мы получали также чеки от дедушки, впрочем, весьма нерегулярно; зато мои родители ограничивались призывами «самому строить свою судьбу, дабы собственными силами преодолеть все невзгоды».

Потом мать написала даже, что она от меня «отрекается». Мать способна дойти до вершин безвкусицы — в своем письме она цитировала роман Шницлера «Разлад в сердце». В этом романе родители «отрекаются» от своей дочери, которая не хочет произвести на свет ребенка, чей отец — «благородный, хоть и слабый духом, служитель муз», — насколько мне помнится, актер. Мать дословно процитировала фразу из восьмой главы романа: «Совесть повелевает мне отречься от тебя». Она, видно, решила, что это вполне подходящая цитата. Как бы то ни было, она от меня «отреклась».

Я уверен, что пошла она на это только потому, что «отречение» избавляло ее совесть, равно как и ее текущий счет, от ненужных издержек. Мои домашние ждали, что я поведу себя как герой — наймусь на фабрику или на стройку, чтобы прокормить свою возлюбленную; все были крайне разочарованы, когда я не сделал этого. Даже Лео и Анна дали мне ясно понять, что они разочарованы. В мыслях они уже видели, как я выхожу из дому ни свет ни заря с жестяной кружкой и с бутербродами, как посылаю Марии воздушный поцелуй и как потом поздно вечером возвращаюсь к своему очагу «усталый, но довольный», читаю газету и гляжу на Марию, которая сидит с вязаньем в руках. Но я не сделал ни малейшей попытки воплотить эту идиллию в жизнь. Яне расставался с Марией, и Марии было гораздо приятнее, что я не расстаюсь с ней. Я чувствовал себя «художником» (в гораздо большей степени, чем когда бы то ни было), и мы жили так, как, по нашим детским представлениям, должна была жить богема: украшали комнату бутылками из-под «кьянти», мешковиной и пестрыми лубками. По сей день я краснею от умиления, вспоминая тот год в Кельне. В конце недели Мария отправлялась к хозяйке, чтобы отсрочить плату за квартиру, и, когда та начинала орать, спрашивая, почему я не иду работать, Мария отвечала с поистине великолепным пафосом:

— Мой муж художник, да, художник!

Однажды я слышал, как она крикнула это, стоя на вонючей лестнице перед открытой дверью в комнату хозяйки:

— Да, он художник!

А хозяйка крикнула в ответ своим хриплым голосом:

— Ах так, художник? Может, вы еще скажете, что он вам муж? То-то обрадуются в отделе регистрации браков.

Больше всего ее злило то, что мы обычно лежали в кровати часов до десяти или до одиннадцати. У нее не хватало догадливости сообразить, что для нас это был самый легкий способ сэкономить на завтраке и на электричестве, ведь можно было не включать рефлектор; хозяйка не знала также, что до двенадцати меня обычно не пускали в маленький зал приходского дома, где я репетировал, — утром там всегда что-нибудь проводилось: консультации для молодых матерей, занятия с подростками, готовящимися к первому причастию, уроки кулинарии или собрания католического поселкового кооператива. Мы жили недалеко от церкви, где капелланом был Генрих Белен, он устроил мне и этот зальчик со сценой для репетиций и комнату в пансионе. В то время многие католики относились к нам очень тепло. Женщина, которая вела курсы кулинарии для прихожан, всегда подкармливала нас, если у нее что-нибудь оставалось, чаще всего нам перепадали супы и пудинги, но иногда и кусочек мяса; в те дни, когда Мария помогала убирать, она иногда совала ей пачку масла или сахара... Бывало, она задерживалась до тех пор, пока я начинал репетировать, и смеялась до упаду, а потом варила нам кофе. Даже после того как она узнала, что мы не женаты, она не изменила своего отношения. По-моему, она считала, что актеры вообще не могут жениться, «как все нормальные люди». В холодные дни мы забирались в приходский дом уже загодя. Мария шла на занятия по кулинарии, а я сидел в раздевалке у электрического рефлектора с книгой. Через тонкую перегородку было слышно, как в зале хихикали; потом там читались серьезные лекции о калориях, витаминах и калькуляции. Но в общем и целом все это предприятие казалось мне очень веселым. В дни консультаций для матерей нам запрещали появляться там, пока все не кончится. Молодая женщина-врач, проводившая консультации, была весьма корректна и любезна, но умела поставить на своем: она испытывала священный ужас перед пылью, которую я подымал, прыгая по сцене. Она утверждала даже, что и на следующий день после моих репетиций пыль стоит столбом, угрожая безопасности младенцев; и она-таки добилась, что уже за сутки до ее консультаций меня не пускали на сцену. У Генриха Белена вышел скандал с патером; тот не имел понятия, что я каждый день репетирую в помещении для прихожан, и потребовал, чтобы Генрих «не заходил слишком далеко в своей любви к ближнему». Иногда я сопровождал Марию в церковь. В церкви было очень тепло: я всегда садился поближе к батареям, и еще там казалось особенно тихо: уличный шум доходил откуда-то издалека; в церкви почти никого не было — человек семь-восемь, не больше, — и это приносило успокоение; несколько раз я испытал странное чувство — мне казалось, будто и я принадлежу к этой тихой и печальной пастве, оплакивающей погибшее дело, которое и в своей гибели прекрасно. В церковь ходили одни старухи, не считая меня и Марии. И голос читавшего мессу Генриха Белена, лишенный всякого пафоса голос, как нельзя лучше подходил к этому темному безобразному храму божию. Однажды я даже помог ему, заменив отсутствовавшего служку. Месса приближалась к концу, как вдруг я заметил, что Генрих читает неуверенно, потерял ритм; тогда я быстро подскочил, взял молитвенник, лежавший справа, подвинулся к середине алтаря, встал на колени и положил его налево. Я счел бы себя невежей, если бы не помог Генриху выйти из затруднительного положения. Мария залилась краской, а Генрих только улыбнулся. Мы с ним давние знакомые, в интернате он был капитаном футбольной команды и учился на несколько классов старше меня. После мессы мы обычно ждали Генриха перед ризницей; он приглашал нас позавтракать; в какой-нибудь лавчонке он брал в долг яйца, ветчину, кофе и сигареты и радовался, как ребенок, если его экономка заболевала».

Я вспомнил всех людей, помогавших нам, в то время как мои близкие сидели на своих вонючих миллионах и, отрекшись от меня, упивались своей моральной чистотой.

Отец все еще ходил как маятник позади кресла и шевелил губами, что-то подсчитывая. Я уже хотел было сказать ему, что отказываюсь от денег, но подумал, что в какой-то степени имею право на его помощь, и потом с одной-единственной маркой в кармане нечего лезть в герои, чтобы после раскаяться. Мне действительно нужны были деньги, нужны до зарезу, а ведь он не дал мне ни пфеннига, с тех пор как я ушел из дому. Лео жертвовал нам все свои карманные деньги, Анна ухитрялась посылать хлеб собственной выпечки, позже мы даже от деда получали деньги, вернее, чеки на пятнадцать-двадцать марок; однажды он отправил нам чек ровно на двадцать две марки — и по сей день я не понимаю, почему именно на такую сумму. С этими чеками у нас каждый раз разыгрывался целый спектакль. У хозяйки пансиона не было счета в банке, у Генриха — тоже, да и вообще он разбирался в чеках не лучше, чем мы. В первый раз, когда пришел чек, он просто внес его в благотворительный фонд своего прихода и попытался уяснить себе в сберегательной кассе назначение и разновидности чековых операций, а после явился к священнику и попросил выдать пятнадцать марок... Священник был вне себя от негодования. Он сказал Генриху, что не может дать ему денег, поскольку обязан заприходовать цель выдачи, и к тому же благотворительный фонд, — весьма щекотливое дело, его контролируют, и если он просто напишет: «Дано в качестве одолжения капеллану Белену взамен чека на банк», то у него будут величайшие неприятности, потому что, в конце концов, церковь — это не черная биржа, где обмениваются чеки «сомнительного происхождения». Он имеет право заприходовать чек только в качестве пожертвования на определенную цель, например, как прямое вспомоществование господину Шниру от господина Шнира, и потом выдать мне денежный эквивалент чека как пособие из благотворительного фонда. Так еще допустимо, хотя не вполне правильно. Эта волынка тянулась в общей сложности дней десять, пока наконец мы получили свои пятнадцать марок, ведь у Генриха была уйма других забот, не мог же он целиком посвятить себя злополучному чеку. И в дальнейшем, каждый раз когда от дедушки приходил чек, меня охватывала жуть. Это была какая-то чертовщина: деньги — и все же не деньги, то есть совсем не то, в чем мы так нуждались, нам позарез нужны были наличные деньги. Все кончилось тем, что Генрих завел себе счет в банке, чтобы выдавать нам взамен чеков наличные, но он часто бывал в отъезде, дня по три, по четыре; однажды он уехал в отпуск на три недели, и как раз в это время пришел чек на двадцать две марки; я разыскал в Кельне своего единственного друга детства Эдгара Винекена, занимавшего какой-то пост в СДПГ, кажется, он был референтом по вопросам культуры. Его адрес я нашел в телефонной книге, но у меня не оказалось двадцатипфенниговой монетки на автомат; я пошел пешком из Кельн-Эренфельда в Кельн-Кальк, не застал Эдгара и до восьми вечера прождал его перед домом, потому что хозяйка не пожелала впустить меня к нему в комнату. Винекен жил недалеко от очень большой и очень мрачной церкви на улице Энгельса (я так и не знаю, считал ли он себя обязанным поселиться на улице Энгельса как член СДПГ). Я вконец измучился, смертельно устал, был голоден, сигарет у меня не было, и я понимал, что Мария сидит в пансионе и беспокоится за меня. А этот район и эта улица — поблизости был химический завод — отнюдь не могла излечить человека от меланхолии. В конце концов я зашел в булочную и попросил, продавщицу дать мне бесплатно булочку. Несмотря на свою молодость, продавщица была безобразна. Я дождался минуты, когда из булочной ушли все покупатели, быстро вошел туда и, не поздоровавшись, выпалил:

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация