Трио дилетантов начало читать вслух непроизносимо кошмарный зубодробительный текст по новой. На современном и по-староилайски, на котором слова практически выпеваются. Такой себе договор с нечистью a cappella.
[20]
Мы читали, Денис еле успевал за нами повторять.
Результат нас ошеломил. Подковы, вырвавшись из наших рук, взлетели в воздух и раскалились добела, а напоследок, еще ярче воссияв поочередно всеми цветами радуги, соединились в одну. Она мягко опустилась к моим ногам, стремительно остывая, будто кузнецы ее после поковки сунули в ведро с ледяной водицей.
Горгулы, покачиваясь и прикрыв глаза, повторяли за нами каждое слово. А потом… начали трескаться!
— Это что такое? — спросил шепотом я деверя и ее величество.
— Откуда мне знать? — все так же шепотом ответила Иалона, находясь на грани обморока.
Денис изумленно наблюдал за происходящими переменами. Ведун из задних рядов снова порывался что-то выкрикнуть.
Немного подумав, я все же пришел к определенному выводу. Подхватив подкову с земли, заорал командным голосом:
— ОТСТАВИТЬ!!! Мне надобны помощники и слуги, а не мертвые камни!
Помогло. Горгулы перестали трескаться, оживая и начиная двигаться.
— С-спасибочки! — дрожащим хриплым голосом отозвался главарь, резкими движениями крыльев отряхивая с тела каменную крошку. Лапы его подламывались, морда опущена. — Спасб…
— Сами виноваты! — зло отрубил Браторад, который все-таки к нам пробился. — Могли подчиниться и одной подкове. Так нет же! Сильно хитрыми заделались? Трех потребовали? Сами себя и перехитрили! Могли быть друзьями и слугами, а стали — рабами на пятьсот лет! И нечего нас винить! Упрекайте сами себя.
Горгул горестно потупился:
— Оно канешно… Дык, кто ж знал…
— А теперь давай присягу королеве Иалоне, как положено! — потребовал я.
— Э-э-э нет, — хитро скосил птичий глаз неугомонный горгул. — Табе!
— Почему это мне? — Я с этой чехардой так утомился, что уже не было сил пререкаться.
— А ей бы камни достались, — простодушно заметил командир горгулов. Повторил: — Табе!
— Ну и шут с ним, дайте клятву хоть кому-нибудь из нас троих! Только быстрее! — рявкнул я. — Нашел время разводить со мной базар! — Повысил голос: — Да не ты один, а все!
Мрачные горгулы дружно встали на колени и затянули литанию на шипящим языке, который мне был незнаком, изредка приквакивая. Я терпеливо дослушал это унылое, протяжное песнопение, а когда оно закончилось, заявил:
— А теперь — на нашем языке!
— Табе на горгульем мало? — попробовал снова торговаться главный.
— Откуда мне знать, — возразил я. — Может, вы меня сейчас всем строем обругали матерно? Давайте на нашем!
Досада, нарисовавшаяся на тупых мордах, ясно указала на правильность догадки.
— НУ?!! БУДЕМ КЛЯСТЬСЯ ИЛИ КАМЕНЕТЬ?! — взревел Гневливый, поигрывая посохом. После этого крылатые громадины больше не спорили, поклялись как положено.
Я отдал им свой первый приказ:
— Уходите по домам. Завтра утром, до полудня, прилетайте, и мы поговорим.
С тоскливым протяжным карканьем горгулы сняли осаду, построились клином и улетели.
И тут накатила тоска.
Где же ты, Илона? Как тебе спится? Почему душа моя не на месте?
Я делал, что должен, сходил с Денисом к русалке, чтобы убедиться в честности обещаний стогового, принимал доклады Деррика и стражи, отдавал необходимые приказания, но жгучее беспокойство не отпускало меня, жаля тысячей ядовитых ос. Тревога закогтила почище ястреба.
Не знаю почему, мне захотелось в одиночку надраться по-черному, до зеленых риз. И в тот единственный раз я не стал отказывать себе в этом удовольствии. Несмотря на крепкую голову, сумел допиться до того состояния, когда хотя бы смог поспать. А ведь очень трудно это сделать, если перед глазами стоят горы искалеченных тел, как после Манторской битвы. Видит Бог, большего от выпивки мне и не требовалось. И пусть наилучшая закуска хрустела на зубах сухой безвкусной травой, а лучшее бренди текло в глотку словно вода — свое дело они сделали.
Наутро голова трещала… просто сказочно, что касательно общего моего самочувствия — то оно было неописуемо! В состоянии полного раздрая я отправился в часовню Рицесиуса, прихватив чистые свитки, перо и чернила. Обеспечив себе таким образом средства общения, я подошел к алтарю и крикнул:
— Илона, ты слышишь меня?
Ответа не последовало. Но это еще ничего не значило, поэтому я написал свой вопрос крупными буквами, а потом развернул свиток прямо на алтаре.
О! Есть реакция! Сначала меня притрусили изрядно душистыми розовыми лепестками, потом добавочно обрызгали сверху цветочной водой, а затем появилось смутное дрожащее изображение лица любимой жены.
Она что-то произнесла, но не было слышно ни звука.
Я поспешно набросал:
«Как ты, любимая?»
Илона задумчиво заоглядывалась, потом, спустя пару минут вытащила ядовито-розовый блокнотик и настрочила в нем на своем языке:
«Я тут бассейн Рицесиусу строю!»
У меня глаза полезли на лоб.
«Зачем?»
Любимая скривилась и написала:
«Чтоб утопить гада!!! Раза три!!!»
«И как стройка?» — заинтересовался я, в глубине души полностью с ней согласный.
Илона мотнула головой, словно породистая лошадь, отбрасывая в сторону вечно мешающую челку. Быстро застрочила:
«Ничего… Пока все получается… Скучаю только… Очень сильно скучаю… А еще меня Рицесиус запер, я не могу отсюда слинять!»
Я настрочил:
«У меня тоже все нормально. И я тоже безумно по тебе скучаю! Береги себя там, хорошо?! Прошу, не ввязывайся ни в какие авантюры, дождись конца месяца, а потом я тебя заберу оттуда в любом случае, обещаю!» — изобразил клятвенное подтверждение, поцеловав родовой медальон.
«Я тебе верю», — рассмеявшись, набросала текст Илона и сразу повернула, чтобы было хорошо видно.
Страх, длинными зубами грызущий меня последние три дня, немного отпустил. На сердце стало легко. Тут, в Лайе, может быть что угодно — хоть потоп и вулканоизвержение, главное — наверху все в порядке!
Обнадеженный этой мыслью, я очень легко и продуктивно провел весь следующий день. Мы поздравляли Деррика с обручением, вели переговоры с горгулами, плясали на празднике, лихо подшучивая над нареченными женихом и невестой. У меня на ногах словно выросли крылья!
При свидетелях в храме отдал русалке Чашу Жизни, которая позволяет создавать из желающих добровольных русалок. После этого арианэ перестала глядеть волком на несчастного Дениса и даже улыбнулась ему пару раз. Я устроил смотр дворцовой страже. Послал гонцов, чтобы вызвать дозорных с границы. Принял своих ставленников — управляющих разными провинциями (наконец-то взъезд в замок стал свободен!). И так далее…
