— Мейя, — начал он, — я не знаю, как выразить, но я хочу…
Блеск ее серых глаз оборвал его на полуслове.
— Я не позволю тебе делать тест на отцовство сейчас, — заявила она. — Только после рождения ребенка, если все пройдет удачно. Это слишком рискованно.
От чувства вины у Джорджио сдавило грудь.
— Я не собираюсь делать тест на отцовство.
— Н-нет? — Она продолжала настороженно смотреть на него.
— Нет, — повторил он. — Если ты говоришь, что ребенок мой, значит, он мой. Сроки совпадают в любом случае. И я не предохранялся. Вне сомнения, это мой ребенок.
Она отвернулась от него с отвращением.
— То есть ты хочешь сказать, что, если бы возникли сомнения по поводу сроков, ты тут же отправил бы меня в медицинскую лабораторию на анализ? — Мейя бросила на него презрительный взгляд через плечо. — Боже, какой же ты бессердечный ублюдок, Джорджио Саббатини!
Джорджио стерпел и промолчал, так как понимал, что обвинение вполне заслуженное. За шесть месяцев, прошедших с момента их горькой разлуки, он открыл для себя новую Мейю. Она оказалась намного сварливее и скандальнее, чем он предполагал. Прежде Джорджио считал Мейю скромной и уступчивой женщиной. Тем не менее во время затянувшегося отчуждения между ними он увидел, что она умеет спорить и сопротивляется ему на равных, и это чрезвычайно возбуждало его.
— Я был шокирован, когда нашел тест-полоску, — сказал Джорджио. — Ты знаешь, я не люблю сюрпризов. У меня не было времени все тщательно продумать.
Он откинул пряди волос со лба, мельком подумав о том, что следует подстричься. Мейя имела обыкновение запускать пальцы в его волосы и следила за тем, чтобы он вовремя посещал парикмахера.
Но это было давным-давно…
Мейя повернулась к нему, по-прежнему настороженно глядя на него. Она прикоснулась руками к своему плоскому животу, и Джорджио взмолился, чтобы судьба позволила ей выносить малыша.
— Я не хотела сообщать об этом всем, — произнесла Мейя. — Я не переживу, если все будут строить предположения, выношу я ребенка или нет.
Джорджио догадался, что ее тревожит. Он давно привык к вниманию прессы. Но Мейя выросла в совершенно ином мире. Она жила тихо и спокойно в маленьком пригороде, а затем в Сиднее, куда поехала учиться. Ей становилось не по себе, когда люди узнавали ее на улице, останавливали, задавали вопросы, фотографировали. Почти с самого начала их семейной жизни Мейя замкнулась в себе, будто хотела отгородиться от внешнего мира. Джорджио, к сожалению, понял это только теперь, когда слишком поздно что-либо менять.
Почему он не захотел поберечь жену? Отчего не подготовил ее к тем трудностям, которые сам воспринимал совершенно спокойно? Джорджио не сомневался, что Мейя легко привыкнет к тому образу жизни, который он ведет. Однако она выросла не в высшем обществе. Женившись на Мейе, он стремительно ввел ее в совершенно незнакомый ей мир — мир беспощадный, где люди беззастенчиво используют друг друга для получения финансовой прибыли и подъема на более высокую ступень социальной лестницы. Мейя сделала все возможное, чтобы приспособиться к его миру, но жестоко поплатилась за это.
После того как Мейя ушла от него, Джорджио получил возможность пересмотреть свою собственную жизнь. У него не было времени погоревать о внезапной смерти отца. Его по-прежнему мучили воспоминания о трагической гибели трехмесячной сестры, случившейся много лет назад. Джорджио всегда знал, что обязан произвести на свет наследника, чтобы смягчить страдания матери и деда, которые достаточно натерпелись от разрушительных потерь. Они подсознательно, а может быть, даже сознательно хотели заменить умершую маленькую дочку и внучку ребенком Джорджио. Ни мать, ни дед не приезжали на виллу в Белладжио с тех пор, как умерла Кьяра. Мейя была совершенно права, когда утверждала, что вилла пустует на протяжении почти всего года. Но это никто не обсуждал. Разговор был бы слишком болезненным для синьоры Саббатини, особенно после смерти ее мужа. Джорджио понимал, что должен рассказать Мейе об этом трагичном событии, но предпочел отмолчаться. Во время единственной поездки в Белладжио вместе с Мейей он чувствовал, что его нервы напряжены до предела. Ему было слишком трудно противостоять воспоминаниям о том месте, где он провел детство.
— Я приложу все силы, чтобы держать прессу в неведении, — сказал он. — Но я не могу ее полностью контролировать. Ты уже была у врача?
На мгновение Мейя поджала губы.
— Нет, еще нет. — Она смотрела на него, словно растерянный ребенок. — Я не могла решить, следует мне верить тесту или нет. Я думала, что, может быть, лучше подождать неделю или две… Ну, чтобы быть абсолютно уверенной.
Джорджио знал, чего именно она ждет, и до него окончательно дошло, до чего неправильно он вел себя в прошлом. Он позволил жене думать, будто считает ее ранние выкидыши чем-то вполне естественным. Он надеялся, что, полагаясь на философский подход в этой ситуации, поможет ей преодолеть ощущение неудачи и потери. Джорджио было известно, как она переживает по поводу каждой неудачной беременности. Он тоже ужасно переживал. Но почему он не сказал Мейе о своих чувствах? Может быть, его откровение помогло бы ей лучше справиться с потерями.
Наблюдая за тем, через что прошли его родители, потеряв дочь, Джорджио запретил себе демонстрировать чувства.
Каждый раз, когда Мейя беременела, она начинала планировать, как ребенок будет расти, получать образование, а потом жениться или выходить замуж. Джорджио в таких случаях отмалчивался. Неудивительно, что Мейя считала его бессердечным ублюдком.
— Для начала тебе нужно получить подтверждение доктора, — решительно проговорил он. — Мы должны найти врача, который сохранит нашу тайну, но я уверен, что это не проблема. Тебе необходимо как можно больше отдыхать. Ты сейчас хорошо себя чувствуешь?
Мейя прикусила нижнюю губу, в очередной раз напомнив ему маленького растерянного ребенка.
— Меня тошнит, но не сильно, — призналась она. — Я стала быстрее уставать, и у меня немного болит поясница, но, похоже, я просто перезанималась йогой.
— Я считаю, что ты должна прекратить занятия йогой, пока не получишь разрешение у доктора, — заметил Джорджио. — Кроме того, ты должна успокоиться, Мейя. Это самое важное событие в твоей жизни. Судьба дает нам шанс.
Она отвела от него взгляд.
— Не суетись из-за меня, Джорджио. Это ничего не изменит. Если я потеряю ребенка… — Она глотнула воздух, будто слова ранили ее. — Я боюсь надеяться…
Джорджио подошел и обнял Мейю.
— Постарайся ни о чем не беспокоиться, дорогая, — посоветовал он, хотя сам уже начал беспокоиться за нее. — Что будет, то будет. Мы не можем ничего контролировать. Но мы способны принять необходимые меры предосторожности, чтобы ребенок выжил.
Она подняла на него полные страдания глаза:
— А если не выживет?
