Далее выяснилось, что, кроме любви к сладкому, у бравого
капитана и артистки есть еще много общего. Оба не любили рано вставать, ужасно
не любили холодную зиму и терпеть не могли серый цвет. Кроме того, оказалось,
что милиционер и артистка любят детей – Людмила потому и выбрала работу в
детском театре, а Гудронов долго рассказывал о своих племянниках.
Вообще как-то так получилось, что капитан ничуть не
стеснялся данной особы женского пола и был весел и разговорчив. Возможно, этому
способствовало, что Л. Ирискина оставила свою враждебность и вела себя просто и
доброжелательно. Она была так непосредственна, что даже попробовала кусочек от
каждого Сениного пирожного. Принимая из ее рук ответный кусочек яблочного
штруделя, Гудронов увидел близко ее глаза и смутился до слез.
Чтобы скрыть свое состояние, он принялся много и увлеченно
говорить и, сам того не желая, выболтал Л. Ирискиной, какое отношение розовый
поросенок имеет к делу. Причем девушке не понадобились наводящие вопросы, Сеня
интересничал и рассказывал, до чего у него сложная и опасная работа.
Капитан Гудронов был далеко не первый, с кем судьба сыграла
подобную злую шутку, многие мужчины так попадаются. Людмила смотрела ему в
глаза, слушала внимательно, согласно кивала и очень к месту опускала глаза. К
концу приятного времяпрепровождения у Гудронова сложилось впечатление об
актрисе детского театра как об умной, скромной и очень милой девушке.
Неизвестно, что подумала о капитане Л. Ирискина, известно, что она сделала
после того, как Гудронов, взглянув ненароком на часы, охнул и заторопился,
предварительно выспросив у девушки номер ее телефона.
Официантка унесла пустые чашки, Людмила посидела еще немного
за столом, нахмурив брови и кусая губы, потом достала пудреницу и тюбик темно-розовой
губной помады. Она тщательно и не спеша накрасила губы, потом долго
рассматривала себя в маленькое зеркальце. Казалось, она спрашивает себя о
чем-то и думает, как поступить, причем вопрос этот касается очень важных вещей.
Наконец она пришла к решению, погладила складку между бровей, тяжело вздохнула
и нашла в мобильнике хорошо знакомый номер.
– Олька? – спросила она вполголоса. – У меня к
тебе разговор...
За неделю до описываемых событий Лола сидела дома и скучала.
С ней случился один из довольно редких приступов депрессии.
Причина этих приступов, помимо плохой осенней погоды, была
обычно одна и та же: Лола вспоминала о театре.
«Если бы я не бросила театр, если бы не поддалась на
Ленькины уговоры, сегодня, возможно, я стояла бы на сцене, в ярком свете
софитов, и кланялась аплодирующему залу... зрители хлопали бы стоя, кричали
„Браво!“, поклонники взбирались на сцену с букетами, а прочие актрисы бросали
на меня из-за кулис завистливые взгляды...»
Она предпочитала не вспоминать унылые театральные будни,
холодную гримуборную, которую приходилось делить на двоих, а то и на троих,
строгого режиссера, который никогда не бывал доволен, как бы она ни
выкладывалась на сцене... предпочитала не вспоминать бесконечные репетиции, интриги
остальных актрис, которые пытались отобрать у нее хорошие роли, предпочитала не
вспоминать бедность, рваные колготки и пальцы, исколотые иголкой, из-за того,
что она сама перешивала свои театральные костюмы...
Сейчас ей казалось, что театр – это сплошной праздник,
успешные премьеры, цветы и овации.
И как раз в такой момент ей позвонила старая знакомая по
театру Люда Ирискина.
Людмила принялась расспрашивать Лолу о жизни, была
удивительно внимательна, говорила с неестественно жизнерадостной, приподнятой
интонацией, в общем, чуткая на фальшь и театральность Лола быстро сообразила,
что той что-то от нее нужно.
– Людка, – перебила она знакомую, – тебе что –
денег в долг дать? Так ты так и скажи! Мы же с тобой тыщу лет знакомы!
– Каких денег! – обиделась Ирискина. – Зачем
денег? Что я, нищая, что ли... но вообще-то, Оль, я тебя и правда хотела кое о
чем попросить...
– Ну так скажи прямо! Что ты ходишь вокруг да около!
– Ты ведь актриса, Оля... это же – как езда на велосипеде,
навык остается на всю жизнь...
– Ну, допустим! – Лола все еще не понимала, к чему
клонит Людмила.
– А не могла бы ты меня подменить в одном спектакле?
Понимаешь, мне очень нужно быть в другом месте, а режиссер у нас – просто
зверь! Он и репетициюто ни за что пропустить не позволит, даже с температурой;
говорит, что единственная уважительная причина для прогула – это смерть, а уж
чтобы пропустить спектакль, об этом и речи быть не может! Он меня запросто на
декорации повесит!
Лола снова вспомнила огни рампы, цветы, аплодисменты... все
то, чего ей так не хватало в жизни... Людмила позвонила ей удивительно вовремя!
– Да, но я ведь ни разу не репетировала роль... –
спохватилась она, когда уже почти дала согласие. – Я ведь даже текста не
знаю... больше того – я даже не знаю пока, что за спектакль!
– Да не бойся, роль очень простая! – снова залебезила
Ирискина. – Я тебе текст завезу, ты его в два счета выучишь... главное,
войти в образ, но с этим у тебя не будет проблем...
– А какой образ-то? – переспросила Лола, почувствовав
неладное.
– Положительный образ... – мялась Людмила, – очень
симпатичный... обаятельный...
– Ну ты скажешь наконец? – выпалила Лола, теряя
терпение.
– Пятачок!.. – выпалила Людмила.
– Какой еще пятачок? – недоуменно переспросила Лола.
– Лучший друг Винни Пуха... спектакль так и называется –
«Винни Пух и все-все-все»...
– Так что – я должна играть поросенка?! – ужаснулась
Лола. – Да как ты могла мне такое предложить? Мне, которая играла Офелию и
Джульетту! Мне, которая играла леди Макбет и Марию Стюарт! Мне, которая играла
Виолу в «Двенадцатой ночи»! Как у тебя только язык повернулся? Может быть, ты
предложишь мне сыграть полкило ветчины, которую сделали из этого самого
Пятачка? Что уж там, не стесняйся! Мы ведь с тобой столько лет знакомы!
– Между прочим, ты помнишь – во время обучения актерскому
мастерству нам приходилось играть даже корку засохшего сыра! – напомнила
ей Ирискина. – А на втором курсе Сигизмундов велел сыграть садовую
скамейку – и ничего, играли! Олька, ну я тебя просто умоляю, у меня безвыходное
положение! Мне очень, просто очень нужно быть во время спектакля в... в одном
месте! И между прочим, если бы ты ко мне обратилась, я бы все сделала для
подруги! И делала, кстати, а ты уже забыла! Правду про тебя говорили, а я еще
не верила!
– Что это про меня говорили? – вскричала Лола. –
Какие еще сплетни? Признавайся немедленно!
– Говорили, что тебя выгнали из театра, потому что жена
режиссера пригрозила ему разводом, если он немедленно от тебя не избавится!
Говорили, что она адвоката даже нашла, специалиста по разделу имущества! И
обещала своего муженька оставить ни с чем! Он испугался, конечно, ну и...
