Скрипко оглянулся на «братву». Долговязый, которого он видел
сегодня весь день, тоже понял, что объект слежки исчез, и садился теперь в
темно-красную «тойоту». «Тойота» тут же сорвалась с места. Скрипко крикнул
напарнику:
– За ними! – и оперы устремились в погоню.
Правда, слово «устремились» тут не совсем подходило, потому
что, пока «жигуленок» завелся, «тойота» уже прилично от них оторвалась.
Отставание в технической оснащенности от конкурирующих структур было налицо,
оставалось компенсировать его профессиональным мастерством.
Бандиты, заметив, что их преследуют, были не на шутку
удивлены и прибавили скорость, надеясь без труда оторваться от слабосильного
«жигуленка». Они абсолютно не понимали, какого черта милиция, которая целый
день миролюбиво пасла рядом с ними тот же самый объект и только что закурить не
предлагала, вдруг решила поиграть с ними в «пятнашки». Тем не менее обшарпанный
«жигуленок», ловко лавируя среди потока машин, не отставал, а метр за метром
приближался к машине «братков».
Свернув в очередной переулок, бандиты увидели медленно
разворачивающийся поперек проезжей части громоздкий мусоровоз. Прибавив газу,
они попытались проскочить между ним и стеной дома, выскочив на пустой тротуар.
Однако «тойота», не вписавшись в просвет, задела левым крылом задний край мусоровоза,
и из его кузова хлынула гора нечистот, завалив машину, как горная лавина.
Пока бандиты, ругаясь последними словами, открывали
заваленные мусором дверцы машины, оперативники выскочили из своего «жигуленка»
и подбежали к «тойоте», на ходу вытаскивая оружие и в совершенном восторге
наблюдая потрясающие результаты необычайной «автокатастрофы». Долговязый
олигофрен выбрался первым и, в остервенении стряхивая с одежды рыбьи хвосты и
картофельные очистки, попытался дать деру. Лейтенант Скрипко, глядя на него,
надрывался от хохота, а поскольку у него в руках был пистолет, он нечаянно
нажал на спусковой крючок и ранил невезучего дебила в ногу. Рана была
пустяковая, но она отбила у выскочившего следом за дебилом дерганого Васеньки
охоту к сопротивлению, и задержание преступников прошло без сучка без
задоринки. Правда, когда оперы привезли задержанных в управление, от них самих
разило так, как будто они тоже побывали в мусоровозе, а машину не могли
отчистить еще месяц. Самое же неприятное было в том, что в управлении пошли
слухи, будто Скрипко с напарником задержали бандитов, то ли нырнув за ними в
канализацию, то ли вытащив их из мусоропровода.
Утро среды началось в секторе со скандала – по непонятной
причине перегорели все силовые розетки по левой стороне комнаты. Валя, громко
ругаясь, отправился в кабинет Владлена Ивановича, где, красный от возмущения,
заявил, что вся работа встала, а электриков не дозваться, они, видите ли,
халтурят в мирзоевском кооперативе, проводку для банка делают, что ли, наплевав
на свои основные обязанности. Владлен Иваныч одной рукой схватился за сердце,
другой – за телефонную трубку, и уже через десять минут в комнате появился дядя
Вася со своими инструментами и принялся за работу. Неисправность была
серьезная, и дядя Вася застрял в секторе основательно. Надежда одним глазом
наблюдала за дядей Васей, а другим посматривала в осциллограф, что там
поделывает Виктор Викторович Богданов.
Она испытывала чувство глубокого удовлетворения: устроенное
ею утром короткое замыкание надолго вывело дядю Васю из игры. Владлен Иваныч
каждые пятнадцать минут приходил проверить, как продвигается ремонт, и
улизнуть, чтобы контролировать Богданова с ценной бутылкой, у дяди Васи не было
никакой возможности. Главный энергетик, которому подчинялись в институте все
электрики, был сегодня на взводе – мало того что в здании шел ремонт, больше
напоминающий землетрясение, так еще авария питания и неисправность телефона у
заместителя директора Богданова, которую никак не удавалось устранить, из-за
чего Богданов каждые пять минут выбегал в приемную к телефону своей секретарши,
а дорвавшись до телефона, обязательно набирал еще и номер главного энергетика,
чтобы отправить ему по проводам очередную порцию громов и молний.
И последнее, что добило сегодня главного энергетика, был
внеочередной запой дяди Паши. Дядя Паша, которого начальство уважительно
именовало Паливанычем, был замечательным специалистом в своем деле, но раз в
три месяца он обязательно запивал на неделю. Сделать с этим ничего было нельзя,
поэтому запои дяди Паши официально были включены в график дежурств, чтобы не
было потом неожиданностей. И вот сегодня утром позвонила дядиПашина жена и
сообщила, что у мужа ее начинается запой. Начальник смены прямо за голову
схватился, сообщили по начальству, главный сунулся было ругаться, но потом
спохватился, что сам же распорядился выдать вчера какую-то грошовую премию,
изза нее-то все и пошло, надо было заранее подумать о последствиях!
Словом, в среду в институте творилось то, что Виктор
Викторович Богданов назвал одним словом: бардак! Он даже порадовался, что
уезжает в Италию, потому что сил это терпеть у него уже не было!
Надежда тихонько сидела в уголке и внимательно следила за
всеми перемещениями Виктора Викторовича. Около двух Богданов посмотрел на часы
и, достав заветную бутылку, положил ее в тубус. Надежда мгновенно схватила
телефонную трубку и, убедившись, что никого поблизости нет и ее никто не
услышит, приложила к губам платочек и набрала номер секретарши Богданова.
– Валечка, это Вера Петровна, секретарь директора. Что-то
мне до Виктора Викторовича никак не дозвониться.
– Да у него телефон неисправен.
– Его директор срочно просит. Я знаю, что он сегодня
улетает, тем не менее у директора вопрос какой-то очень срочный.
– Сейчас ему передам. Что у вас с голосом, вы простужены?
– Да, продуло немножко. Скорее, пожалуйста.
Надежда положила трубку и увидела на экране, как открылась
дверь кабинета, на пороге появилась Валечка и что-то сказала своему шефу.
Богданов вскочил, взглянул на часы, на тубус, снова на часы, махнул рукой и
вышел из кабинета.
Надежда тоже посмотрела на часы. Времени у них было не
больше семи минут – от кабинета Богданова до директорского быстрого хода три с
половиной, там накинуть полминуты на растерянность и объяснения с Верой
Петровной и еще три минуты обратно, уже почти бегом, потому что Богданов
почувствует неладное.
Надежда подала Вале условный знак, он быстро, но без суеты,
не привлекая внимания дяди Васи, вышел и направился в комнату, соседнюю с
кабинетом Богданова, в которой и сегодня не было рабочих. Надежда объяснила это
сверхвезением, а Валя – обычным бардаком; почему-то сегодня у всех на языке
вертелось это слово. Там он достал из укромного уголка тубус, открыл его и
вынул оттуда принесенную из дома удочку. Отработанным движением он снял вентиляционную
решетку, собрал удочку и осторожно запустил ее в кабинет Богданова.
Дальнейшее развитие событий Надежда наблюдала на экране
монитора.
В кадре появилось удилище, оно потянулось к письменному
столу. Закрепленный на леске очень крупный крючок осторожно зацепил ручку
тубуса. Валя, видимо, начал аккуратно сматывать леску, потому что тубус
дернулся и поплыл вверх. Поднявшись над столом сантиметров на десять, он
соскользнул с крючка и упал обратно на стол. Надежда тихо чертыхнулась.
Сорвался! Так и бутылку разбить недолго.
