– Здравствуй, дорогой, это я.
– Здравствуй. – Он замялся. – Как ты?
– Ну как тебе сказать? Не будем о неприятном. Когда же мы
увидимся, дорогой?
– Ты понимаешь, – он был противен сам себе, – я
сейчас так занят, командировка серьезная предстоит, дела всякие надо решать.
– А когда командировка? – заинтересованно спросила
Марьяна.
– На будущей неделе, – ответил он, радуясь, что они
отошли от опасной темы, может, Марьяна всетаки не будет настаивать на встрече,
но его ожидания не оправдались.
– Дорогой мой, – с чувством проговорила Марьяна, –
ты уедешь надолго, я же не выдержу разлуки, если мы не увидимся перед
командировкой.
Он запаниковал и решил перенести разговор, а потом можно
что-нибудь придумать.
– Ты извини, я сейчас не могу говорить, у меня люди,
совещание у меня.
– Хорошо, – спокойно ответила Марьяна, – тогда я
вечером позвоню. Ты будешь дома после восьми?
Он понял намек и испугался. Ей ведь ничего не стоит
позвонить и рассказать все его жене: терять-то ей теперь нечего, мужа у нее
нет! Богданов проклял тот день, когда он впервые увидел Марьяну. Все-таки все
бабы стервы!
– Что ты хочешь?
– Хочу тебя видеть, милый, и как можно скорее.
– Хорошо, сегодня после работы, я на машине.
Она назвала ему место в центре, где будет его ждать, и
повесила трубку.
Марьяна грохнула трубкой о рычаг. Ну надо же, эта старая
свинья пытается сорваться с крючка! Все ясно: он испугался, она теперь одна,
смерть Синицкого еще не забыта. Ее чары не в силах его удержать. Ну, это мы еще
посмотрим! Она вышла из будки телефона-автомата и оглянулась по сторонам. Так и
есть, та «тойота» с затененными стеклами тут как тут. Марьяна была готова
прозакладывать собственную голову, что за ней следят люди ее пожилого ночного
гостя и что в машине сейчас находятся дерганый Васенька и светловолосый олигофрен.
Похоже, что с людьми у них напряженка, а может, просто не хотят посвящать
лишних. Сейчас ее главная задача не привести их к Итальянцу. Пусть они думают,
что она работает одна. Пусть увидят ее с Богдановым и убедятся, что все идет по
плану. Она полезла в сумочку за платком, на глаза попалась повестка, которую
утром она вытащила из почтового ящика. Тоже еще забота, завтра идти к тому
противному следователю и отвечать на вопросы. Она перебежала дорогу и скрылась
в дверях общественного туалета. На дверях буква «Ж», туда бандиты за ней не
побегут. Закрывшись в кабинке, она вытащила из сумки мобильный телефон и
шепотом договорилась с Итальянцем, чтобы он подвез ей ключи от новой, снятой
сегодня квартиры. Она собиралась встретиться в этой квартире с Богдановым для
последнего, решающего, разговора, надо, чтобы бандиты видели их там. Он сказал,
что может к четырем оставить ключи в абонентском ящике на почте. Марьяна опять
отпросилась с работы пораньше, директор смотрел косо, что-то пробурчал, но
Марьяне на него тоже было плевать. Если все выгорит, она пошлет подальше и
работу, и хама-директора, и всю эту страну, она добавила про себя нелестный
непечатный эпитет и сама удивилась – очевидно, общение с бандитами не прошло
даром, она научилась разговаривать, как они.
Ровно в шесть часов, красивая и безупречно одетая, она ждала
Богданова у метро «Горьковская» на ступеньках. Издали увидев его машину, она
подбежала, тщательно изображая радость по поводу встречи. Он даже не улыбнулся,
промямлил что-то и отвел глаза. В ней вспыхнуло раздражение. Она едва
удержалась, чтобы не сказать какую-нибудь колкость. Что-то слишком легко стало
вывести ее из себя, нервы не в порядке – еще бы, столько всего навалилось за
последнее время.
Богданов вел машину молча, потом молча же припарковался и
поднялся за ней в квартиру. Поскольку он не делал никаких попыток к сближению,
ей пришлось самой предложить ему хотя бы снять пальто. Он прошел в комнату, сел
в кресло и затих. В глазах у Марьяны плескалась холодная ярость, она прошлась
по комнате, стараясь успокоиться, потом присела перед ним на колени, заглянула
ему в лицо снизу и спросила, как можно ласковее:
– Что с тобой, дорогой, я так соскучилась, а ты и не
смотришь в мою сторону?
Ему стало стыдно, но он ничего не мог с собой поделать, самым
горячим его желанием было бежать из этой квартиры куда подальше. Она между тем
сделала попытку его обнять, он с негодованием отстранился, встал, даже
оттолкнул ее.
– Послушай, ну как ты можешь? Ведь все-таки Леонид Петрович
пять дней как умер, ведь он моим другом был, в конце концов!
– Да? – удивилась Марьяна. – Впервые слышу. А
только если, как ты выражаешься, он был твоим другом, то что ж ты раньше об
этом не вспоминал, когда спал со мной, сколько раз-то? Я и счет потеряла!
– Ох, молчи, совестно мне и плохо.
– Плохо? Ты подожди, сейчас тебе еще не так плохо будет. Ты
что же это думаешь, напаскудил, старый козел, и в кусты? Ты забыл, чем мы с
тобой связаны? Ты, конечно, теперь будешь меня избегать, весь в праведном
негодовании, а кто ты есть-то? Убийца и уголовник!
Он прямо подскочил на месте:
– Да ты что? При чем здесь это? Какая связь с нашими
отношениями?
– Очень даже большая связь. Оба мы с тобой в этом преступлении
замешаны: ты ту женщину убил, а я тебе помогла ее труп спрятать.
– Так это же случайность была, несчастный случай!
– А кто тебе поверит? Я не свидетель, всего происшествия не
видела, только потом пришла.
– И что, ты теперь меня этим будешь шантажировать, чтобы я с
тобой был? Нехорошо так, Марьяна, все равно толку не будет.
Когда он произнес это слово, «нехорошо», она чуть не
рассмеялась. Как в школе в первом классе – хорошо-нехорошо. Какое значение
имеют ее поступки, когда речь идет о больших деньгах, обо всей ее дальнейшей
жизни? Стыдит ее смертью мужа, моралист несчастный! На себя бы посмотрел! Она
взглянула на него, собираясь высказать все, назвать вещи своими именами, и
вдруг поняла, что он действительно переживает, что ему неудобно.
Вот ведь эти старые начальники, сидят в своем институте за
проходной, и ничего у них не меняется – ни в жизни, ни в голове! Кругом все уже
другое, а у них – никаких перемен! Портреты только на стенах меняют: был
Брежнев, потом Горбачев, теперь вот Борис Николаевич. Некоторые ортодоксы
Сталина вешают, но Богданов, похоже, не из таких. Этот политикой не
интересуется, спокойную жизнь любит. Тогда не связывался бы с Марьяной, можно
подумать, что она силой его к себе в постель укладывала! «Ладно, голубчик,
никуда ты не денешься, будешь ходить на коротком поводке и делать, что я скажу.
Хотела тебе пилюлю подсластить, сначала заняться с тобой сексом, если то, чем
мы занимаемся, можно назвать этим словом. Ну, не хочешь – как хочешь, перейдем
прямо к делу».
– Вот, послушай, дорогой мой, очень внимательно, что я тебе
сейчас скажу. Помнишь ту машину с погашенными фарами, которая тогда у лесной
дороги стояла? Так вот, они нас с тобой видели, эти люди в машине. Больше того,
эту Анджелу, или как там ее, которую ты убил на даче, они очень хорошо знали,
знакомые это ее были. Они знали, куда она пошла, на какую дачу. Уж почему ее не
сопровождал никто, я не знаю, видимо, что-то небольшое она на этой даче искала,
компромат какой-то на хозяина. Люди эти оказались серьезные, не какие-то там
простые воришки, поэтому взяли они нас с тобой на заметку с определенной целью.
