– А он научился крючок лапой открывать, я позавчера заметил,
тебе забыл сказать.
– Ну и что он натворил у Раисы?
У них с соседкой был общий балкон, перегороженный решеткой,
так что человеку было не пройти, а коту очень даже пройти, и Бейсик
неоднократно был пойман на мелком хулиганстве у соседей.
– Да понимаешь, у Раисы именины сегодня, она всего
наготовила, а что в холодильник не поместилось, выставила на балкон. И блюдо
целое селедки под шубой, прикрыла, конечно, крышкой... А Бейсик крышку уронил,
шубу всю разрыл, а селедку съел. Раиса уже приходила, ругалась.
Валя охнул и бросился на стул в прихожей, изнемогая от
смеха:
– Ой, не могу, во дает котяра, ой, умру от смеха!
– Что ты смеешься? – закричала Надежда. – Тебе
смешно, а с соседкой теперь отношения навсегда испортились. Где этот
негодяй? – зловеще спросила она мужа.
Сан Саныч отвел глаза:
– Да не знаю, тут где-то был.
Надежда схватила полотенце и ринулась в комнату, муж за ней.
Кота обнаружили за письменным столом, Надежда хлестнула его полотенцем, он
возмущенно мявкнул, кинулся бежать, перевернулся через голову, бросился под
ноги вошедшему Вале и одним прыжком взлетел на шкаф. Сан Саныч вырвал полотенце
у Надежды из рук:
– Надя, ну ты что, разве можно так с животным обращаться, он
же уже забыл все и не понимает, за что его наказывают.
– Не понимает? Это ты его избаловал! Все ему позволяешь.
Надо было с детства драть и носом тыкать. Говорила я Алене, чтобы не брала
всякую шпану. Взяли бы приличного котика из хорошей семьи от домашней кошки,
персидского там или бирманского, сидел бы сейчас на диване и квартиру собой
украшал. Нет, пожалели, взяли с улицы, лечили еще его, а что толку? Как ты был
уличным, так и остался! Что тебя дома не кормят, что ты у соседей таскаешь?
– Надя, так нельзя, он обидится и убежит из дома.
– Что? Из дома убежит? Конечно, обивку всю когтями изорвал,
обои ободрал, а теперь он убежит. Это я скоро из дома убегу!
Надежда ушла на кухню, хлопнув дверью. Валя вышел за ней,
вытирая слезы. Было слышно, как Сан Саныч нежным голосом уговаривает Бейсика
слезть со шкафа.
– Ну, ребята, мне бы ваши заботы. Если бы у тебя двое
обормотов сидело на шее, ты бы на кота и внимания не обращала.
– Свои обормоты у нас уже были, мы их вырастили. Вот женишь
своих сыновей, заживешь по-человечески.
– Типун тебе на язык. Вон в тридцать первом отделе начальник
Сальников сына женил старшего, так сначала свадьбу справили, а потом пополам с
теми родителями комнату молодым купили. А у него их трое, сыновей-то, так он
говорит, как женим самого младшего, так с женой по миру пойдем.
Надежда нервно чистила картошку, прислушиваясь к звукам из
комнаты, там раздавался скрип стула.
– Слышишь, сам полез на шкаф кота утешать.
– Ой, не могу, как он кота обожает!
– Да, больше, чем меня, это точно. На меня, во всяком
случае, он так никогда не смотрит, как на кота.
– Мужа ревнует к коту, это кому рассказать!
Сан Саныч с котом на руках робко открыл дверь.
– Надя, можно ему зайти, он пить очень хочет?
– Еще бы, столько селедки сожрал!
Бейсик попил водички и ушел в комнату отдыхать после
перенесенного стресса. Курица в духовке упоительно пахла пряностями и чесноком.
Валя открывал банку с огурцами, Надежда накрывала на стол. Муж достал из
холодильника начатую бутылку водки, вопросительно глянул на Надежду. Она
кивнула – надо всем успокоиться. Валя выпил, закусил огурчиком, одобрительно
оглядел курицу на своей тарелке, потом сказал:
– Все это, конечно, хорошо, но у нас другие проблемы. Что
будем делать с этой кассетой? Я так понимаю, Никандрова из-за этой кассеты
убили, мы же не можем просто так от нее отмахнуться.
– А что ты сделаешь? В милицию ее понесешь? И там в милиции
что скажешь? Что поехали мы на дачу к Никандрову? Спросят – зачем? Да вот,
знаете, у нас сотрудница одна бумажку нашла в пустой банке из-под кофе, а там
было нацарапано, что чтото на даче. А банка даже и не в столе Никандрова
нашлась, а так где-то, в пустом приборе. А с чего вы взяли, что Никандров эту
бумажку в баночку положил? Да вот, знаете ли, у нас с ним было такое тайное
место, заначку мы с ним там хранили, от других сотрудников прятали. Вы, ребята,
не находите, что это все по-детски? Но мы упорные и настойчивые, нам неймется,
а может, просто делать нечего и мы поехали на дачу, а там полный разгром. А с
чего вы, граждане, взяли, что там на даче что-то не так? А может, просто воры
залезли? Ах, ничего не украли! А вы-то откуда это можете знать, если вы на этой
даче первый раз в жизни находитесь? Ах, сын сказал и водка невыпитая осталась?
Ну, может, воры были трезвенниками, вели здоровый образ жизни! А кто хозяин
дачи теперь? Ах, вы не знаете, так вот пусть официальный владелец дачи вызывает
милицию, составим протокол и будем искать взломщиков. А что это у вас еще? Ах,
кассета, которую вы, простите, в отхожем месте нашли. Кассета с институтом
связана, это конечно, раз коридор на ней институтский виден, а только можете вы
с уверенностью сказать, кто ее, кассету эту, в сортир положил и зачем? Сортир
этот не запирается, всеми ветрами продувается, вы пришли, ведерко подняли,
кассету взяли, а теперь мы, милиция, должны вам на слово верить! И вы,
граждане, имеете наглость утверждать, что из-за этой кассеты Никандрова убили?
Когда уже все доказано, что он сам удавился, и дело давно закрыто.
– Стой, Надежда, стой! Ты что-то слишком разбушевалась.
– Ой, правда, что это я. Вы ешьте, курица остынет.
Минут пять все жевали молча, потом Валя сказал:
– Если бы дядя Вася стоял не в профиль, видно было бы по
губам и можно было узнать, о чем они говорили.
– А я тебе и так скажу. Дядя Вася Синицкого ругал и
матерился по-страшному. А предъяви сейчас эту кассету в милиции, дядя Вася
скажет, что не помнит ничего, пустяк какой-нибудь придумает.
– А чего же тогда Никандров эту кассету спрятал?
– Потому что боялся, чувствовал, что к нему подбираются.
– А чего бояться, если мы вот кассету просмотрели и ничего
не поняли? – удивлялся Валя. – А если Никандров еще что-то узнал, то
почему только кассету в тайник положил? И чего те так всполошились, что
человека угробили, раз опасности-то для них никакой не было – для милиции
кассета не доказательство?
– Ребята! – Надежду осенило как всегда
неожиданно. – Да ведь они думали, что кассета со звуком! Дядя Вася камеру
видел? Видел! Он и решил, что все записалось, что он говорил. А говорил он,
очевидно, важные и опасные вещи. Никандров за эту кассету жизнью своей заплатил
и мне специально записку оставил, чтобы если что с ним – то мы бы так просто
этого дела не бросили.
