– Плохо бы было, я бы сейчас вместо Синицкого в морге был
или Кирюша, а только Владлен бы не разрешил, я это знал, так, на всякий случай
попросился, все же знают, какой Владлен зануда. А вместо Синицкого на показе
включать тоже никто не стал бы, это у них с Владленом давно разработано, ритуал
такой, много лет уже, и опять-таки все про это знают.
– Да, ребята, ну и бардак у вас там творится!
Надежда даже удивилась, никогда ее муж таких слов не
употреблял.
– А что ты, Саша, удивляешься? Сам же у нас работал, знаешь,
что все опечатывание – одна видимость. Да у нас в секторе, когда в позапрошлом
году Светка печать потеряла, полгода дверь старым пятаком запечатывали.
Думаешь, заметил кто-нибудь? Ключи ко всем дверям можно подобрать запросто, код
на нашем этаже уже весь институт знает. Я вам больше скажу: проходная
институтская – это только для таких, как мы, а кому надо, тот всегда в институт
попадет в любое время. Помните, как года три назад вечером часов в восемь из
соседнего отделения одна девица задержалась, а на нее в нашем коридоре маньяк
набросился? Хорошо, в экспериментальном цехе мужики оставались, услыхали, как
она орет, скрутили его, оказалось, что мужик этот совсем не из нашего
института. Как он туда попал, интересно знать? Никто не знает, в проходной
тетки клялись, что не пропускали, и я им верю. А как рабочий какой-то с ящиком
инструментов полдня бродил по этажам, в макетке был, в цехе, пока не
выяснилось, что ему вообще напротив надо было, в Морфизприбор? Кто его пустил?
Опять все отказываются.
– Да понятно, понятно, но вот что я спрошу... – Валя
торопливо отправил в рот огромный кусок лазаньи, прожевал, подмигнул Надежде,
что, мол, очень вкусно. – Вопрос у меня самый что ни на есть простой: за
каким чертом все это им надо?
– Что все?
– Ну вот, вся эта серия убийств, устранение свидетелей и все
такое, зачем это все? Что такое в нашем институте можно делать, какой такой
криминальный бизнес? Кому мы вдруг так до зарезу понадобились?
– Не знаю, не знаю, бред какой-то. – Надежда положила
мужчинам добавки. – А только смотрите: все вокруг Синицкого крутится.
Ленке точно он чтото подсыпал. Тех на Жоркиной квартире убили из-за того, что
они знали, что Синицкий там с Леной встречался, а Лену-то убили, чтобы в
никандровской смерти никто не копался! Ой! – Надежда привстала с
места. – Я же совсем забыла, я же сегодня нашла в тайнике никандровском, в
банке с кофе. – Она протянула им записку.
Валя озадаченно повертел в руках клочок бумаги.
– Что думаешь, он действительно опасался чегото и тебе
написал, что на даче важное спрятал? Да, мне, кстати, Павел Никандров вчера
звонил, интересовался, как дела, не прояснилось ли что, а то в милиции с ним и
разговаривать не хотят.
– Звони ему, надо на дачу ехать. Поедем, Саша?
– Если завтра, то я не могу, работаю, а ты уж там будь
поосторожнее.
– Да, страшновато все как-то. Я сейчас Жорке звонил, говорю,
Жора, нишкни, сиди тихо, Синицкого убили. Ты стой на своем, что ничего не
знаешь, а то и с тобой разберутся. Он трясется там весь. Еще и от жены,
говорит, попало, она, оказывается, не знала, что он квартиру сдавал.
– Куда же он деньги-то девал?
– Да похоже, на пьянку, ты права была, Надежда, слабоват он
стал по этому делу.
Валентин стал собираться домой, сказал, что позвонит Павлу
Никандрову из дома, договорится о поездке на дачу. Это надо сделать в ближайшие
выходные, то есть завтра или в воскресенье. Валя ушел. Надежда рассеянно мыла
посуду, одна мысль не давала ей покоя: что же, что такое страшное организовал
Синицкий, для чего потребовалось убивать столько человек? И если все
организовал Синицкий, то кто же тогда убил самого Синицкого и зачем?
Весь день накануне сотрудники отделения шерстили гаражи на
предмет обнаружения светло-зеленого «Москвича» с номерами, где были тройки или
пятерки, и, как ни странно, нашли его. Подивившись такому везению, капитан
Беленький выяснил адрес владельца машины, и через полчаса перед ним уже сидел
сердитый дядька лет пятидесяти, которого оторвали от ужина и от телевизора с
его «Полем чудес». Дядьке предъявили Бориса Черникова. Он Борьку не признал, а
Борька его признал. Капитан Беленький начал официальный допрос:
– Гражданин Кашин, расскажите мне, что вы делали в
понедельник во второй половине дня, куда вы ездили на машине?
– Я мать встречал с поезда на Московском вокзале, она к
родне ездила в Калининскую область. Поезд приходит в 19.08, я решил пораньше
подъехать на всякий случай. Выезжаю на проспект Науки, тормознул меня мужик
один, может, и он. – Кашин кивнул на Борьку. – Дай, думаю, подвезу,
пока пустой. А он говорит, друга заберем сейчас, вон он на лавочке сидит. Я еще
тогда сразу заподозрил, что пьяный, наверное, а потом, не подумавши как-то, и
поехал. Смотрю – мужик трезвый, только странный какой-то. Рожа шарфом замотана,
щеку рукой зажимает, больной, что ли? Я отказывался, он – сотню, я сдуру
поехал. Поехали мы вдвоем, я в зеркальце-то смотрю – мужик шарф размотал, а у
него вся рожа в крови, платок хоть выжми. Я говорю, может, тебя в больницу, тут
близко, на Вавилова? А он: вези куда везешь и не чирикай. Не понравилось мне
это, я остановился, говорю: деньги забирай и уматывай, мне неприятностей не
надо. Он говорит: извини, это с бабой я поругался, она меня поцарапала, теперь
домой поеду, все пройдет. А я смотрю, кровь у него так и капает со щеки. Нет,
говорю, мужик, это у тебя сосуд задет, его надо зашивать или прижигать, а то
кровью истечешь, у меня жена фельдшер, я точно знаю. А он тогда говорит, вези,
мол, к жене, я заплачу. Тут я смекнул, что дело нечисто, нет, говорю, жены
сейчас в городе нет, тещу поехала навестить. Ну, довез я его до
Среднеохтинского, высадил там и уехал мать встречать, а что случилось-то?
– Да про бабу он верно сказал, она его поцарапала, только он
ее в это время убивал. И любовника ее тоже потом убил.
– Господи Иисусе!
– Вот, не надо случайных людей на улице в машину сажать,
теперь будете в убийстве замешаны!
– Да я же...
– Завтра с утра поедем, покажете, где вы его высадили, а в
лицо-то вы его запомнили?
– Да у него вся рожа кровью была залита, где его запомнить!
– Завтра к девяти будьте здесь, и не опаздывать мне чтобы!
Назавтра с утра поехали с Кашиным на машине на Большую Охту,
Кашин показал, где высадил предполагаемого убийцу, и сказал, что не видел, куда
тот свернул, газанул быстрее, радуясь, что легко отделался.
Обратились в районное отделение милиции, поспрашивали
участковых, и один из них, прослуживший на своем месте без малого двадцать лет,
сказал, что если рана какая есть, то тут не обойдется без деда Володи.
Дед Володя когда-то в незапамятные времена работал
фельдшером на «скорой помощи», но выпивал и однажды по пьяному делу вколол
больному чего-то не то. Больного откачали с трудом, а деда Володю (он тогда еще
был дядя Володя) уволили. Он пристроился санитаром в больницу, оттуда потом
тоже поперли – чуть носилки с роженицей не перевернул. Окончил же свою трудовую
деятельность истопником при больничной котельной. Дед Володя был старик
компанейский, имел много знакомых среди своего брата алкоголика и никогда не
отказывал в помощи, если человек по пьяному делу оступился, рожу разбил о чужой
кулак или даже слегка поцарапался ножичком.
