Милиция худо-бедно разбиралась в своем деле, но не в
электричестве, поэтому позвала на помощь разработчиков. Разработчики полезли в
гермозону, все разобрали, проверили в присутствии милиции, но не нашли никакой
ошибки: все было как всегда. Тогда пошли, что называется, по проводам –
проверили все шины и кабели, там оказалось тоже все в порядке, тогда вышли из
гермозоны и по логике вещей направились к главному рубильнику на
распределительном щите, но не тут-то было. Все розетки, распределительные щиты
и выключатели находились в ведомстве главного энергетика, и приближаться к ним
простому человеку запрещалось под страхом чуть ли не увольнения. Пока искали
главного энергетика, тело Синицкого увезли в морг. Пришел наконец главный
энергетик и с ним два электрика – дядя Вася и еще один, дядя Паша. Главный в
присутствии милиции проверил пломбу на распределительном щите,
засвидетельствовал, что все нормально, потом под нажимом милиции все-таки отдал
приказ электрикам вскрывать. Вскрыли, но перед этим удалили всех посторонних.
– Вроде все нормально, – послышался приглушенный голос
дяди Васи.
– Ну-ка, Пал Иваныч, ты посмотри, – попросил главный.
Электрика Павла Ивановича начальство уважало за
сверхъестественное чутье к электричеству. Ведь все-таки опасно, ведь 220 вольт,
а то и все 380, а есть и больше 1000, всякое может случиться, и хоть каждые
полгода инженеры сдают экзамен по технике безопасности, но, если что случись,
отвечать-то начальству. А уж если дядя Паша проверил, значит, все в порядке,
все безопасно.
Дядя Паша с головой ушел внутрь распределительного щита.
– Ё-моё, – послышался его голос, – да там же ноль
с фазой переделаны! И провода идут отдельные к вашей установке.
Главный энергетик помертвел:
– Это что же, кто-то в щит залез?
Милиция велела оставить как есть, сказала, что пришлют
своего эксперта по электричеству.
– А как же работать? Ведь даже свет не горит!
Владлен Иваныч распорядился при свете дня заняться
оформлением технической документации, а то вечно у всех все запущено.
Сотрудники послушно уселись за столы, но уже после трех в комнатах стало
темновато, поэтому все с чистой совестью разошлись по домам, и на этаже
наступила сумеречная тишина.
С утра Черникова привели на допрос. Он не проспался, был
бледный до синевы, весь трясся и стучал зубами. Костин посмотрел на него с
сомнением:
– Чаю ему дать, что ли? А то так и будет трястись.
– Кофе лучше.
– Сейчас, какао ему еще! Обойдется и чаем.
После чая Черникову полегчало.
– Ну давай, Черников, рассказывай.
– Чего рассказывать-то?
– Черникова Лариса Павловна тебе кем приходится?
– Ну, жена бывшая, а что?
– А вы с ней давно развелись?
– Давно, лет десять назад.
– И отношения не поддерживали?
– Нет, не поддерживали.
– И ты ее с тех пор не видел, так?
– Ну, видел несколько раз.
– А при каких обстоятельствах?
– Виделись мы, когда встреча однокурсников была.
– А потом?
– Ну и потом... случайно.
– Ага, случайно домой ты к ней приходил, случайно скандал
устроил на работе, случайно караулил ее везде, угрожал тоже случайно.
– Ну накатала все-таки жалобу! А это еще разобраться надо,
между прочим. Она мне с сыном не разрешает видеться, а я отец, имею право.
– Козел ты, а не отец! – разозлился капитан
Беленький. – Давай выкладывай быстро, что в понедельник делал.
– Какой понедельник?
– Прошлый понедельник, или уже совсем мозги пропил, ничего
не помнишь?
– С утра спал, потом в магазин ходил, потом обедал, вечером
у соседа Степаныча телевизор смотрел.
– А между обедом и телевизором где был?
– Гулял.
– Где гулял, в каком районе?
– Не помню.
Костин вмешался:
– Ну, хватит нам мозги пудрить, давай, Боря, колись
быстренько, и всем будет хорошо.
– Чего? Ну не помню я.
– Не помнишь? Ну, мы тебе напомним. Гулял ты, Боря, в районе
метро «Академическая», а точнее, на улице Верности, дом 5, квартира 17, так?
– Ну и что? Где хочу, там и гуляю, а только про квартиру я
ничего не знаю.
– Гражданин Черников, вы признаете, что в понедельник 19
декабря находились на улице Верности?
– Ну, выследил я их, ну да, хотел скандал устроить, а чего
она нос дерет, а сама с этим старым козлом, плешивый весь и пузатый!
– Ты на себя-то посмотри, – не выдержал
Беленький, – тоже мне Ален Делон, писаный красавец, да к тебе ни одна баба
близко не подойдет!
– А вам-то какое дело?
– Какое дело, говоришь? А такое дело, Боря, что жену твою
бывшую, Черникову Ларису Павловну, вместе с ее любовником нашли во вторник
убитой в этой квартире на улице Верности и есть у нас сильные подозрения, что
ты к этому делу причастен.
– Чего? – Борька выпучил глаза, потом помотал
головой. – Вы что, мужики, охренели совсем?
– Да мы-то – нет, вот не веришь, фотографии посмотри.
Борька глянул на фотографии и позеленел.
– Ну, будешь рассказывать?
– Да чего рассказывать-то? Не был я в той квартире, не был!
А их видел только, когда они туда шли.
Борька опять затрясся.
– Ох ты, мразь какая, сведите его в медпункт, пусть там укол
какой-нибудь сделают да врач его осмотрит, кровь возьмет на анализ.
Черникова увели. Закурив, Беленький сказал:
– Сомневаюсь я что-то. Морда у него чистая, а эксперт
говорит – здорово она убийцу поцарапала, прямо полоски кожи вырвала.
– Может, не на лице?
– А где еще, дальше – одежда.
– Да я и сам сомневаюсь. Ребята с утра к нему домой
смотались, при свете дня все осмотрели, ни одежды, ни ножа не нашли. У него
вообще одежды только то, что на нем, остальное пропил. Да и хилятик он
какой-то, разве сможет он молодую женщину голыми руками задушить?
– Да уж, если кровь не его окажется, мы с тобой будем иметь
бледный вид.
В медпункте Борька немного очухался, пришел в себя, но
смотрел затравленно.
– Знаю, на меня все повесить хотите, а только я в той
квартире не был и следов моих там быть не может.
– Так, давай все сначала подробно рассказывай, только не
ври.
