– А давно вы узнали?
– Тогда сразу и узнала, десять лет назад.
– А кто вам...
– Да я сама догадалась, а потом позвонила мне с работы мужа
женщина одна и рассказала.
– Какая женщина, как ее фамилия?
– Да какая теперь разница, все равно она уже давно в
институте не работает.
«Понятно, – подумал Вячеслав, – дошло до Сущенко,
а он той тетке не простил и уволил».
Галина Петровна продолжала:
– Ну, узнала я все, стала думать, как быть. Сейчас у меня
сыну тридцать, они здесь живут с женой, двое внуков уже, дочке двадцать семь, а
тогда соответственно сын в институте, дочка школу кончает, в университет
собиралась, ну куда я с ними одна? А Аркадий Ильич детей очень любил, заботился
о них, всегда детям все самое лучшее, опорой семьи был. Потом, думаю, пройдет
это все у него, несколько месяцев, ну, год, а оно вон как обернулось.
– А с ним вы об этом не говорили?
– Да что вы, зачем бы я его стала в неудобное положение
ставить.
Вячеслав посмотрел подозрительно: издевается! Но нет:
смотрит спокойно, говорит вежливо. Да, незаурядная женщина, выдержке сам
Штирлиц может позавидовать!
– А его, я так понимаю, это положение вполне устраивало?
– Вы знаете, – она обвела рукой комнату, – он ведь
очень ценил все это, я даже не материальный фактор имею в виду, хотя комфорт он
тоже любил. А вот сын с невесткой тут, внуки, дочка с мужем часто приходят –
семья, а как уж теперь будет, я не знаю. – Она отвернулась к окну.
«Все ясно, – подумал Вячеслав, – дом, милый дом.
Умеют же люди устраиваться! И любовница у него красотка, и жена замечательная,
вон какой дом сделала!»
Тут он вспомнил, чем все закончилось, и перестал завидовать
Аркадию Ильичу Сущенко. В коридоре раздался телефонный звонок. Хозяйка,
извинившись, вышла. Звонила, очевидно, дочка, судя по репликам Галины Петровны.
– Да, дорогая, все более-менее. Да я уже прибрала все. Ну
что ты, милая, что же это я днем буду лежать? Так, за делами, и время незаметно
пройдет. Послушай, там еды осталось много после поминок, может быть, вы ужинать
придете? Ну вот и хорошо, будем ждать к семи.
«Понятно, – подумал Вячеслав, – это не Аркадий
Ильич опорой семьи был, а вы, Галина Петровна. На вас все держалось и будет
держаться, и зря вы беспокоитесь, ничего не изменится».
Хозяйка вернулась, предложила ему чаю или кофе. От кофе
капитан Беленький отказался, потом задал вопрос: чем же сама Галина Петровна
занимается, работает ли?
– Да я, вы знаете, работала начальником машбюро в одном КБ.
А машинистки-то теперь кому нужны, теперь все на компьютеры перешли, вот нас
всех и сократили два года назад.
– Так вы ведь тоже могли бы на компьютере?
– Нет, не могу, глаза болят. Так что я дома сижу, с внуками
занимаюсь. До пенсии мне еще два года осталось, раньше нам денег хватало, а
теперь уж и не знаю.
«Это она меня деликатно подводит к мысли, что муж ее
содержал и что убивать его не было у нее никаких причин». С этой мыслью капитан
Беленький откланялся и, только выйдя на улицу, понял, что за двухчасовую беседу
не выяснил абсолютно ничего по интересующему его делу.
Вот это женщина! Ей бы в разведке работать, читать молодым
агентам курс «Как правильно вести себя на допросах»!
Вячеслав позвонил по телефону матери Ларисы Черниковой, не
дозвонился, но все-таки решил ехать наудачу, уж очень не хотелось терять
полдня. Он позвонил в нужную квартиру, потом еще раз, и хотел уже уходить,
когда дверь вдруг открылась без вопроса. На пороге стояла пожилая женщина,
растрепанная, с опухшими глазами, в наскоро накинутом халате.
– Вам кого?
– Я из милиции, по поводу убийства. – Он протянул
удостоверение.
Она махнула рукой:
– Все равно не вижу без очков, проходите.
Он прошел за ней в тесную кухню. Огромный серо-дымчатый кот
спрыгнул со стола с голодным мявом. Женщина сгребла со стола грязную посуду,
открыла холодильник, нашла там кастрюльку с рыбой, вывалила коту в миску. Кот с
утробным урчанием кинулся есть. Хозяйка оглядела себя, вышла на минутку, но не
переоделась, а только слегка причесалась и накинула поверх халата большую
черную шаль, потом села и выжидательно посмотрела на Вячеслава. Он решил не
отступать от хорошо опробованной схемы.
– Анна Александровна, простите, что я вам мешаю в вашем
горе, но я бы хотел с вами поговорить о вашей дочери, надеюсь, это поможет в
поисках ее убийцы.
– Что ж теперь говорить, все равно уж Ларочку не вернешь.
– Но вы же не хотите, чтобы убийца остался безнаказанным!
– Да спрашивайте, у вас работа, я понимаю.
– Были у вашей дочери враги?
– Враги? Про врагов не знаю, а друзей тоже не больно много
было. Жизнь сейчас такая, каждый за себя.
– А вы знали Сущенко Аркадия Ильича?
– Видела как-то пару раз.
– А сюда он приходил, домой к вам?
– Нет, сюда никогда не приходил, меня, наверное, стеснялся.
– Но вы про него и про Ларису давно знали?
– Знала, Лариса от меня не скрывала, без подробностей, конечно,
но рассказывала.
– А сын у Ларисы, я так понимаю, не от него?
– Что вы, сын от мужа, Ларочка замужем была.
– Расскажите подробнее о ее муже.
– Ну, познакомились они в институте, в одной группе учились.
Сначала так встречались, общей компанией, он парень веселый был, песни любил,
на гитаре играл хорошо, в общем, душа компании. А потом, курсе на третьем, стал
он один к нам ходить, уже без друзей. Ухаживал за Ларисой. А она все смеялась,
несерьезным его считала, а потом, смотрю, стали они вместе ходить. И как-то
зимой ушли на вечеринку и пропали. Ни звонка, ничего. Я волнуюсь, жду, до двух
часов спать не ложусь. Являются вдвоем, она и говорит: «Боря будет спать у
нас!»
Я говорю, как спать у нас, у нас же всего две комнаты, в
одной – ты, в другой – я, пришли бы пораньше, он бы на метро успел. А она: со
мной будет спать, мы уже давно как муж и жена. Ну, знаете, это теперь все
просто, а раньше мы как-то к этому не привыкли. Я вспылила, накричала на них,
так они развернулись и ушли из дому среди ночи!
День проходит, я места себе не нахожу, вечером звонит она и
говорит, что они с Борей комнату сняли и заявление в ЗАГС подали. Потом,
конечно, помирились мы, и после свадьбы они тут жить стали. Живем потихоньку, я
стараюсь не вмешиваться, закончили они институт, через год Сережка родился. А я
ведь тогда в университете работала, английский преподавала, и предложили мне на
год в Англию поехать, русский там преподавать в колледже. Такое нам, простым
преподавателям, редко выпадало, я и согласилась, заодно, думаю, пускай мои
молодые самостоятельно поживут, без моей опеки. И уехала на год. Лариса мне
ничего такого не писала и по телефону тоже: «Все нормально, мама», – а
приезжаю я – они уж с Борькой развелись. А я-то не знала и два чемодана барахла
ему привезла, на себе тащила!
