Она говорила Маку, что приложила руку к постановке «Частной жизни» из-за Люка. Но, по правде говоря, в то время она и сама была рада этой работе. А потом ей в руки свалился телесериал. Наполовину натянув широкие шоколадного цвета брюки, она остановилась, вспоминая, как это было. Она заменила Джоанну Грей в последний момент, потому что, когда съемки должны были вот-вот начаться, Джой сломала себе руку. Должно быть, она затаила обиду.
Клаудия замерла, ужаснувшись направлению своих мыслей. Джоанна – давнишняя ее приятельница еще со времен учебы в Королевской академии драматического искусства; они работали вместе, играли вместе, флиртовали с одними и теми же мужчинами. Джоанна профессиональная актриса. Ей ли не знать, что съемочная группа не может ждать, пока ее кость срастется. И вряд ли она способна за собственное невезение возненавидеть ту, которая ее заменила. Они встречались за ленчем незадолго до последнего уик-энда, и Джой, проявив беспокойство, пыталась отговорить ее от прыжка с парашютом, тогда-то Клаудия и пообещала Джоанне, что отдаст ей свою роль в «Частной жизни», если переломает себе ноги или с ней случится что-нибудь похуже.
Клаудия вышла из задумчивости, натянула брюки, поверх бледно-персиковой шелковой рубашки надела прямого покроя жакет без ворота, выпустив наружу воротник рубашки, так что он немного приподнялся. Потом зачесала волосы назад и на затылке сколола их гребнем. Скромно, но элегантно, подумала она, любуясь полученным результатом. В самый раз для выпуска новостей, который люди просматривают за завтраком.
Склонившись к зеркалу, она еще раз придирчиво осмотрела свой макияж и увидела, что синяк полностью скрыть все-таки не удалось. Ну да ладно. Ведь предметом разговора скорее всего будет парашютный прыжок, сойдет и еле заметный след синяка. Лишь бы только не спрашивали ее о Маке… о Габриеле. Надо привыкнуть и больше не оговариваться. Но почему, черт возьми, она так боится его рассердить?
Да и вообще, на каком основании он сделал целую историю из того, как ей его называть? Лапает ее, где захочет, целует, как… как любовник. Да что она, черт возьми, зациклилась на этом слове? Стук в дверь спас ее от необходимости отвечать себе на этот дурацкий вопрос.
– Господи спаси! – воскликнул Габриел, когда она открыла дверь.
– Что за страсти?
– Вы просто сказочно прекрасны. Пятнадцати минут не прошло. Как вам удалось это сделать?
Она не сразу нашлась, принять ли ей этот комплимент с чувством удовлетворения или сказать ему что-нибудь резкое, вроде того, что на это настоящей женщине не требуется много времени. Решила ограничиться нейтральным ответом.
– Это, Габриел, дается годами практики. – Потом решила, что ответ слишком краток и нелюбезен, и добавила: – Как ни крути, а умение преображаться – часть моей работы. Да и некогда особенно долго возиться с гримом и костюмом, когда спектакль вот-вот начнется.
Он нахмурился.
– Я как-то не подумал об этом.
Она быстро окинула взглядом его экипировку: узкие джинсы и рубашка тонкого полотна. Ничего, выглядит сносно. И что заставило ее думать о нем как о нео тесанном мужлане?
– Итак, вы готовы?
– Может, вы прежде позавтракаете?
С тех пор как она рассталась со своей последней нянькой, никто не интересовался, будет она завтракать или нет. Да уж, он знает, чем задеть ее за живое, но, впрочем, на такие пустяки она не купится.
– Завтракать? Опять этим вашим бутербродом с ветчиной?
– Не капризничайте, завтрак самая значительная еда за весь день.
– Зависит от того, что вам на завтрак подают.
Проговорить эти слова она постаралась без вызова, но, отойдя на достаточно безопасное расстояние от него, почувствовала спазм в горле. Не смущай меня, молча взмолилась она. Лучше ругай меня, только не надо обо мне заботиться.
Он стиснул челюсти.
– Но я приготовил несколько тостов.
– Теперь еще и кухарничать принялись? А у меня вот никогда не доходят руки до тостера, – безразлично бросила она. – Да и в студии нам подадут завтрак. Если, конечно, мы не опоздаем.
Он взглянул на часы.
– У нас еще уйма времени. А по пути я хотел заехать в театр. Вчера вечером я забыл там портфель, и, если мне придется до полудня вас ждать, я мог бы в это время заняться кое-какими своими делами.
– До полудня? – Она натянуто улыбнулась. – Обещаю, мой милый, что вам не придется ждать ни минуты.
– Ого! Это опять что-то из того, что вы забыли сказать накануне?
– Ничего я не забыла. Разве я не говорила вам, что сегодня, после вечернего спектакля, у меня еще участие в ночном ток-шоу?
– Да? Интересно. И что из того?
– А то! Мне понадобится новое платье, так что после телестудии я отправлюсь его покупать.
– Ну нет, – возмущенно сказал он. – Ничего подобного. Я запрещаю подобные мероприятия.
– Запрещаете? – переспросила она опасно понизившимся голосом.
Он, должно быть, сообразил, что применил неверную тактику, а потому тотчас принялся исправлять положение.
– Поймите же, Клаудия. – Он старался говорить как можно более твердо. – Я не смогу гарантировать вам безопасности, если вы начнете шастать по магазинам.
Шастать по магазинам, подумать только!
– Мне нужно новое платье, Габриел, а не связка сельдей.
– Ради бога, разве у вас нечего надеть? – Не дожидаясь ответа, он подошел к гардеробу и распахнул его створки, так что она и глазом моргнуть не успела.
– Вот, смотрите, – сказал он как бы в подтверждение своих слов. – Тут все забито платьями.
Какая самонадеянность! Да, тут все забито платьями, и даже есть несколько вечерних, но все это не то.
– Мне нужно новое платье.
Не долго думая и не утруждая себя возражениями, он вытащил первое попавшееся красное платье, осмотрел его и выругался, правда очень тихо. В принципе это, конечно, платье, но по сути скорее красный футляр из плотной лоснящейся ткани, в который по идее должно быть упаковано женское тело от груди до колен. Красное платье могло подойти, и Клаудия даже хотела остановить на нем выбор, но вчера вечером, осмотрев его, решила, что будет чувствовать себя в нем не слишком комфортно. Мак, судя по всему, и сам быстро понял это, а потому быстренько запихнул нарядную упаковку обратно, взамен выхватив маленькое черное платье.
– Ну уж нет, – сказала Клаудия, бесстрастно взглянув на когда-то любимое платье. – Этот фасон не в моде.
Он кивнул, повесил платье на место и несколько растерянно забормотал:
– Да, трудно выбрать в таком множестве всякого… всего… Я не специалист в подобного рода делах, но, может, вы сами еще посмотрели бы.
– Я уже смотрела.
Она видела его смущение, он понял, что забрался в чужой огород, не зная толком, где что посажено. Так что в конце концов вынужден был сказать:
