Триша хотела сказать матери, что Пит уже вышел из
детсадовского возраста и негоже ставить его в угол: когда-нибудь дело
закончится тем, что они вернутся и не найдут его, а потом выяснится, что он
уехал домой на попутке. Но, разумеется, ничего не сказала. Плохой была сама
идея субботних экскурсий, но мамик никогда бы этого не признала. По завершении
некоторых подобных мероприятий Куилла Андерсен выглядела лет на пять старше. В
углах рта появлялись глубокие морщины, и она непрерывно терла висок, словно у
нее болела голова… но отказываться от субботних выездов Куилла не собиралась.
Триша это знала. Может, если бы их мать участвовала в битве на реке
Литтл-Бигхорн, индейцы, возможно, все равно одержали бы победу, но досталась бы
она им более дорогой ценой.
В ту субботу они собрались посетить малонаселенный район в
западной части Мэна. Именно там Аппалачская тропа
[4]
покидала этот штат,
переходя в Нью-Хэмпшир. В пятницу вечером, сидя на кухне, мамик показывала им
буклет с красочными фотоснимками. На них улыбающиеся до ушей туристы или
радостно топали по лесной тропе, или любовались красотами пейзажа, стоя на
обзорных площадках. Прикрывая ладонью глаза от солнца, поверх заросших лесом
долин они смотрели на каменистые, изъеденные временем, но все еще внушающие благоговейный
ужас вершины центральной части Уайт-Маунтинс
[5]
.
Пит, изнывая от скуки, лишь изредка брезгливо поглядывал на
буклет. Мамик, впрочем, отказывалась замечать, что ее сын выказывает к
намеченному походу полнейшее равнодушие. Триша же – у нее это начало входить в
привычку, – наоборот, горела энтузиазмом. В такие моменты она напоминала себе
участницу телевикторины, которая разве что не писает кипятком от перспективы
выиграть набор кухонной посуды. А что она чувствовала на самом деле? Она
ощущала себя клеем, который соединял воедино две половинки разбитого целого.
Качество клея оставляло желать лучшего.
Куилла закрыла буклет, положила на стол последней страницей
кверху. Эту страницу составители буклета отвели под карту. Куилла постучала
пальцем по извилистой синей линии:
– Это шоссе 68. Мы оставим машину здесь, на этой
автостоянке. – Ее палец указал на маленький синий квадратик. А потом двинулся
по извилистой красной линии. – Это отрезок Аппалачской тропы между шоссе 68 и
шоссе 302 в Норт-Конуэй, штат Нью-Хэмпшир. Его длина всего шесть миль, и он
отнесен к категории средней сложности. Хотя… есть маленький участок, который
считается сложным, но нам все равно не понадобится альпинистское снаряжение.
Куилла постучала пальцем по другому синему квадратику. Пит
подпер голову рукой, демонстративно глядя в другую сторону. Ладонь оттянула
левый уголок рта, казалось, он ухмыляется. В этом году у Пита появились
прыщики, и свеженькая порция блестела на лбу. Триша любила брата, но иногда,
как в этот вечер за кухонным столом, когда мамик объясняла завтрашний маршрут,
она просто ненавидела его. Ее так и подмывало сказать Питу: все потому, что ты
– «мокрая курица». В этом, собственно, и состояла проблема, как сказал бы их
отец. Пит хотел вернуться в Молден, поджав между ног свой маленький хвостик,
потому что он был «мокрой курицей». Он не думал о матери, не думал о Трише, не
думал о том, а хорошо ли ему будет у отца. Пита заботило только одно: он твердо
знал, что в Молдене ему не придется есть ленч в одиночестве. И никто не будет
звать его Компи.
– Вот автомобильная стоянка, к которой мы выйдем, –
продолжала мамик, то ли не видя, что Пит не смотрит на карту, то ли предпочитая
этого не замечать. – Автобус приезжает сюда примерно в три часа. На нем мы
доедем до нашего «доджа». А через два часа уже будем дома. Если вы не очень
устанете, я поведу вас в кино. Что вы на это скажете?
В тот вечер Пит ничего не сказал, зато утром говорил не
переставая, начиная с того самого момента, как «додж» тронулся с места. Не
хотел он брести по Тропе, глупо это, идти на своих двоих; опять же синоптики
обещали дождь; почему они должны проводить всю субботу, шагая по лесу аккурат в
то самое время года, когда кишмя кишит мошкара; а если Триша заденет рукой
ядовитый плющ… и так далее, и так далее, и так далее. Та-та-та. Ему даже
хватило наглости сказать, что это время он мог бы потратить на подготовку к
экзаменам. Уж Триша-то знала, что по субботам Пит не занимался никогда.
Поначалу мамик не реагировала, но в конце концов Пит ее достал. Он всегда
добивался своего, чуть раньше или чуть позже, в зависимости от ситуации. К тому
времени, как они свернули на автостоянку у шоссе 68, костяшки пальцев Куиллы,
сжимавшие руль, побелели, а говорила она отрывистым тоном, так хорошо знакомым
Трише. Мамик медленно, но верно подходила к точке кипения. А ведь шестимильная
прогулка по лесам западного Мэна еще не началась.
Поначалу Триша пыталась их отвлечь, вскрикивая что-нибудь
голоском потенциальной обладательницы набора кухонной посуды всякий раз, когда
они проезжали мимо амбара, пасущейся лошади или живописного кладбища, но мать и
брат полностью ее игнорировали, и какое-то время спустя Триша перестала
подавать голос, затихла на заднем сиденье с Моной (отец любил называть ее
Монья-Болонья) на коленях и рюкзаком справа под боком. Сидела, слушая перепалку
матери и брата и гадая, а не заплакать ли ей, чтобы не сойти с ума. Могут ли
постоянные семейные склоки свести с ума? Может, мать терла виски подушечками
пальцев не потому, что у нее болела голова? Может, таким образом она пыталась
остановить некие разрушительные процессы в мозгу?
Чтобы отвлечься от словесной перепалки, проистекавшей на
переднем сиденье, Триша погрузилась в свою любимую грезу. Она сняла бейсболку
«Ред сокс» и посмотрела на размашистую роспись на козырьке. Роспись эта
помогала Трише настроиться на нужную волну. Роспись Тома Гордона. Питу нравился
Мо Вогн. Мамик больше благоволила к Номару Гарчапарре, а вот у нее и у ее отца
любимым игроком «Ред сокс» был Том Гордон. В «Ред сокс» Том Гордон был
финишером: выходил на поле в восьмом или девятом иннинге
[6]
, когда матч
близился к концу, а «сокс» вели в счете. В такой ситуации тренеры отдавали
предпочтение питчеру
[7]
, которому доверяли на все сто процентов.
