Гипотеза казалась дикой – но так частенько случается с самой
что ни на есть доподлинной правдой. И дело не в том, что догадка дикая,
иррациональная, порой безумная – а в том, что многие детали, подробности и
факты идеально укладываются именно в э т у версию, как костяшки домино в
коробочку...
Его по-прежнему трясло – от мощного прилива охотничьего
азарта, перемешанного с нечеловеческой тоской. Затянув узел галстука, накинув
пиджак и направляясь к двери, он все еще ощущал эту хищную дрожь в каждой
клеточке тела.
Она исчезла минут сорок спустя, а вот тоска, наоборот,
захлестнула так, что выть хотелось – когда он, убедившись в полном отсутствии
слежки, распахнув дверцу и усевшись на сиденье жигуля рядом с Михасем, с ходу
отметил странную д е р е в я н н о с т ь позы, застывший взгляд. А там и увидел
темную дырочку с опаленными краями на правом виске старого знакомого –
аккуратную, без капельки крови, результат мастерского выстрела в упор в самый,
дураку ясно, неожиданный момент...
И тело было еще теплым.
Глава 2
Орущий мужик
Он вошел в кабинет Гвоздя, уже успокоившись, холодный и
собранный, как встарь, не принимавший сгоряча каких бы то ни было решений.
Сейчас никак нельзя было торопиться, потому что от взвешенных поступков
зависело абсолютно все, в том числе и жизнь, жизнь – в первую очередь...
– Ну вот, Степаныч, мы тут тоже не сидим сложа
руки, – сказал Гвоздь, выйдя из-за стола и с удовольствием
потягиваясь. – Только что переправили сюда твою картинку. Не волнуйся,
никто божью старушку не обижал даже словесно – она, едва завидя сто баксов,
сама искала, чего бы еще впарить столь щедрым и обходительным посетителям...
– Жива-здорова, значит, старушка, – без улыбки
сказал Мазур.
– Живехонька, чего доброго, нас переживет. Э т и к ней
больше не являлись после того раза. А скорая ее быстренько в бодрый вид привела
– ничем таким особо жутким в нее не плеснули, каким-то примитивным
усыпителем...
– Это понятно, – так же хмуро кивнул Мазур. –
Бабушка сама по себе никому была не интересна ни в каком смысле...
– Ты уж прости, я, грешным делом,
полюбопытствовал. – Гвоздь достал из стола и протянул ему тщательно
завернутый в белую бумагу плоский пакет. – Ты же не предупреждал, что
никто смотреть не должен... Дрянь редкостная, по-моему. Лучше уж Томкины
лошадки. В них хоть какой-то смысл есть, а вот в этом лешем никакого
эстетического смысла я не вижу... Владей, если хочешь. Между нами, зачем тебе
эта похабень?
– Да так, – сказал Мазур. – Отработать одну
догадку... У меня беда, Фомич, я об э т о м в первую очередь думаю... Убили
моего человека, из с и с т е м ы, прямо на месте встречи, так и сидел в
машине с пулей в голове...
Он, слегка наклонившись вперед, зорко следил за лицом Гвоздя
– но не узрел там ни тени замешательства, наоборот, озабоченность и словно бы
некое понимание.
– Это к которому ты плыл через реку? – преспокойно
спросил Гвоздь. – В самый первый день?
– Следили?
– Издаля, сокол, издаля... Уж не посетуй. Мало ли что
могло сгоряча прийти тебе в голову. Это потом я к тебе присмотрелся и понял,
что с г о р я ч а у тебя ничего не бывает. Но
тогда кто ж знал... Знаешь, что такое разумная предосторожность? – Гвоздь
ухмыльнулся: – Должен тебе сказать, Степаныч, задумано было просто
прекрасно, вовсе даже нетрадиционно. Мы все – люди насквозь сухопутные, у нас в
мозги въелось, что красавицу Шантару испокон веков пересекают только по мосту,
это когда я пацаном был, лодки еще ходили с берега на берег, пассажиров возили
за десять копеек, но с тех пор столько воды утекло в прямом и переносном
смысле... Ты, конечно, от моих оторвался. Давать кругаля на машине даже и не
стоило – пока они неслись бы в обход, ты мог до соседней губернии добраться...
что ты на меня так смотришь? – В его улыбке появилась едва заметная
напряженность. – Степаныч, что до твоего кента – это не я. М н е не было
ровным счетом никакого смысла его отправлять на тот свет. Если бы ты мне его
раньше показал, я бы с него пылинки сдувал...
– Да? – усмехнулся Мазур одним ртом.
– Будь уверен, – серьезно сказал Гвоздь. –
Жизнь наша – езда на велосипеде. И, чтобы удержаться, нужно все время ехать. То
есть – думать быстро. Когда мне брякнули, что ты рванул вплавь через нашу вовсе
даже не узенькую реченьку, я все обдумал в темпе... Возможностей у тебя было
только две: либо рвануть из нашего города сломя голову, либо вызвать кого-то с
в о е г о и ему пожаловаться: что злой дядька Гвоздь взял тебя в плен, что
придумал тебе, как в той сказке, нехилую работенку: пойди туда, не знаю куда,
принеси то, не знаю что... Поскольку ты вскоре вновь у меня в гостях объявился,
первый вариант безоговорочно отпадал. А второй, соответственно, оставался.
И тут уж нетрудно было кое-что просчитать наперед. Ясно, как день, что
твои военные ко мне со стволами наголо ни за что не ворвутся – в вашей спецуре
не дураки, они ж понимают, что девочку твою никто в поместье держать не будет,
а в ы ч и с л и т ь укрытие время нужно... Рано или поздно какая-нибудь умная
голова, что фуражку носит не красоты ради, сообразит: проще и безопаснее будет
не рыть носом землю в поисках прекрасной пленницы, а п о д м о г н у т ь
тебе найти моих обидчиков... Ну, скажи, я правильно вычислил?
– Правильно, – сказал Мазур, глядя в сторону.
– Вот видишь. Теперь сам подумай: ну зачем мне его
убивать? Да он мне живой был необходим до зарезу... Веришь?
Мазур молча кивнул. «Это не ты, – думал он
пасмурно. – Тебе и в самом деле это не нужно, ты от этой смерти чуть ли не
больше всех теряешь...»
– Вопрос только – кто? – продолжал Гвоздь. –
Мои ссученные, или ваши? Ну что ты на меня так смотришь? Может, и не врут все
насчет знаменитой «Белой стрелы», может, вам и дали потихоньку приказ таких,
как я, отстреливать? Тебе этого и знать было не обязательно, у тебя ведь
интересы в другой плоскости лежат, ты всю сознательную жизнь импортную дичь
режешь и топишь, а по доморощенной другие работают...
– Читал я что-то про эту пресловутую «Белую
стрелу», – сказал Мазур. – Бред какой-то.
– А вот кто его знает... Когда начинается вереница
мастерских мокрух, и виновники в воздухе растворяются, как дым, от любого куста
шарахаться начнешь. Это вариант, Степаныч? Какой-нибудь суровый кремлевский
дядька решил извести нас, как класс – и поручил это дело военным, потому что от
ментов толку мало, а чекистов за все эти годы насквозь деноминировали...
– Я, конечно, не пророк, – сказал Мазур. – И
Кремль на прослушке не держу, кишка тонка. Но если бы на тебя и в самом деле
нацелилась власть, с тебя бы и начали. Возможностей хватало, я тебе о них
подробно рассказывал... Нет, Фомич, то, что с тобой происходит, типичная, я бы
выразился, бытовуха.
– Вот и покажи мне ее, – сказал Гвоздь. –
Покажи мне эту паскуду, а дальше можешь и не пачкать свои натруженные руки...
