– Кто это?
– Дочка, – сказал Гвоздь, на лице которого вдруг
прорезалось нечто вполне человеческое. – Сошелся я с одной в самом начале
перестройки... Ну, вскоре снова сел... как оказалось, в последний раз. Она
умерла три года назад. Баба была с характером, там, знаете, получился чистый
роман типа: ах, вот ты кто, а вовсе не честный инженер? Знать тебя не знаю,
уголовная твоя рожа! – Он уставился куда-то вдаль, произнес отрешенно: – С
характером была баба... Ну вот... В общем, три года назад я Томку подобрал под крыло.
Сложный был процесс – девка опять-таки с характером, вся в маму, привыкла
думать, что папка-летчик двадцать лет назад навернулся с вертолетом в щепки...
А тут – нате вам, живой папка, и к тому ж не кто-нибудь, а господин Гвоздь...
Скажу по совести, родственные отношения до сих пор строятся непросто. Ну
ничего, квартирку я ей сделал, денежки брать привыкла...
– Взрослая, я так понимаю?
– Да, в общем... Двадцать два. Универ заканчивает,
сейчас в тайге с археологами... и это-то меня начало напрягать. Они на границе
с Монголией, а там нынче что-то близкое к полному бардаку – через границу в обе
стороны шастают все, кому не лень, потому что нет никакой границы, тайга одна.
Наши у монголов тырят скот... и это, между прочим, оформилось в серьезный
бизнес с цепочкой на полстраны... попутно гуляет контрабанда, места не самые
тихие... Как по-вашему, стоит ее оттуда забрать? Особенно в свете н а ш и х
печальных дел?
– Пожалуй, – кивнул Мазур. – Если что –
готовый заложник.
– Я пошлю Котовского. Завтра вечером будет готов
самолет...
– У вас и самолет есть? – усмехнулся Мазур.
– Да так себе, самолетишко, – хмыкнул
Гвоздь. – Всего-то Як-40, не «боинг» же. Мы, напоминаю, бизнесмены
легальные и не последние, нужно же соответствовать. Да и удобно. И вот что...
Завтра вечером вы тоже полетите с Котовским. Ничего особенно сложного –
возьмете Томку и привезете сюда. Если будет брыкаться – хватайте за косу и
силком...
– Почему я?
Гвоздь какое-то время смотрел на него цепко, с непонятным
выражением. Потом неспешно сказал:
– Открою вам один маленький секрет... Никому я сейчас
не доверяю на все сто. Ни Котовскому, ни Вальке Хлынову – это который бывший
мент, а сейчас, так сказать, у меня министром внутренних дел... Вам такое
состояние, часом, не знакомо – когда нет никаких улик, но на всякий случай
никому не веришь?
– Знакомо, увы, – печально усмехнулся
Мазур. – Случалось в жизни всякое... Завтра вечером, говорите? Ну что ж, в
моем положении остается каблуками щелкать... Но вот завтра поутру я, уж не
отговаривайте, обязательно должен буду поехать в город. Нужно осмотреться на
месте, и потом... Потом, мне же нужно будет Светланиной тетке соврать нечто
убедительное. Она ж нас сегодня ждала...
– Знаю, – кивнул Гвоздь, усмехнувшись. –
Операцию готовили тщательно, так что и про почтенную тетушку хорошо известно.
Ну как же, как же, Нечаева Анна Всеволодовна, интеллигентнейшая дама, в
институте искусств преподает... Ларка моя, между прочим, у нее училась – мир
тесен, а городок наш – одна большая деревня... Вы ей прямо сейчас
позвоните, у вас же телефончик выход на город имеет, если «девятку» нажать.
Успокойте даму, соврите что-нибудь, а завтра... Знаете что? Вот вам отличная
версия. Подопечная ваша познакомилась в поезде с каким-то обормотом и по
молодому делу зависла с ним где-то в Шантарске. Вполне убедительно, а? Она ж
вполне совершеннолетняя, вы права не имели ее за подол оттаскивать. А потом мы
эту версию разовьем, добавим убедительных деталей... Как вам?
– Не бог весть что, – поморщился Мазур. – Но
что ж делать-то...
– И вот что еще, Кирилл Степанович, – сказал
Гвоздь тихо, убедительно, с тем же нехорошим металлом в голосе. – Взаперти
я вас держать не могу, вы ж должны в город выезжать, осматривать, что
потребуется, людей расспрашивать... Нельзя вас сажать на цепуру, как тогда Ихтиандра
посадили... Но я вас очень прошу: вы уж без
г л у п о с т е й. Лады? Даже если кинетесь к
здешним вашим с о с л у ж и в ц а м, ничем вам это не поможет и девочку вашу не
спасет. В миллионном городе человека найти ох как трудно – ежели его прячут те,
кто имеет в этом деле опыт. Вот вы себе представьте: если добропорядочному
человеку поступит на пейджер просьба от какой-то Ляли купить пельменей к ужину,
то сразу и не догадаешься, что это приказ некоей узнице ножичком по горлу
полоснуть... Уловили?
– Уловил, – сердито сказал Мазур. – Лишь бы
вы только на пустом месте не сшили дела...
– Ну, насчет этого – не извольте беспокоиться. Есть
опыт. А помимо опыта – есть людишки там и сям. И ежели они, не дай бог,
доложат, что те органы, в коих они трудятся, занялись жалобой некоего
адмирала... Не надо, душевно вас прошу. Давайте играть честно. Вы для меня
поработаете, а я вас, честное слово, не обижу. Уговор?
– Уговор, – пробурчал Мазур.
– Да, как вам Ксюша, юбочка из плюша?
– Ничего, – сказал Мазур.
– Пользуйтесь, не стесняйтесь. – Гвоздь
панибратски хлопнул его по колену. – Девочка свою задачу знает, банкет
оплачен... Все веселее жить, господин адмирал, на нашей грешной земле...
Мазур решился:
– Есть еще один нюанс... Ваша жена уверяет, что у нее
есть какие-то свои соображения по поводу... происходящего. Интересно, какие
будут на сей счет инструкции?
Гвоздь ненадолго задумался. Хмыкнул, пожал плечами:
– Ну, что тут... Ну, поговорите, выслушайте со
значительным видом. Скажите, что заинтересовались, что обязательно учтете ее соображения...
Авось успокоится. Ей тоже нелегко. Ладно, отдыхайте, и чтоб вам завтра ударно
работалось...
Он упруго выпрямился, кивнул Мазуру и вышел. Почти сразу же,
словно получив команду, вошла Ксюша с подносом, бесшумно опустила его на стол и
сообщила с мимолетной улыбкой:
– Ужинать подано.
Вслед за тем привычным движением сбросила через голову
черное платьице, оставшись в красном купальнике в обтяжечку. Теми же заученными
движениями скинула туфельки, присела на широкий мягкий подлокотник его кресла и
промурлыкала на ухо:
– Вы как предпочитаете, чтобы девушка себя вела –
разнузданно или застенчиво?
– А инструкции у тебя какие? – спросил Мазур.
– А простые – как захотите, так и делать...
– Ксюша, – тоскливо сказал Мазур. – А ежели я
гей?
– А почему ж тогда у вас брюки колом? – фыркнула
Ксюша.
Ох уж эти мужские рефлексы... Мазур легонько злился на себя,
но как-то по обязанности.
Вопреки его ожиданиям, Ксюша не предприняла никаких
действий, ни разнузданных, ни застенчивых. Она попросту перегнулась через его
колени, взяла со стола авторучку, чистый листок бумаги и, замерев в довольно
неудобной позе, принялась что-то энергично черкать. Закончив, показала листок
Мазуру, одновременно приложив пальчик к губам.
