— Всем по очереди, — отрезала Маша. — В крайнем случае, наняли бы на Земле какую-нибудь немую и глупую повариху. — Она подумала и добавила: — Но умелую.
— Да ты у нас, оказывается, суфражистка? — полунасмешливо вопросила Марта.
— Это устаревшее слово, — заявила Маша. — Равно как и эмансипэ. У нас давно говорят «феминистка». Но я не феминистка. Я за справедливость. А ты считаешь, что женщина в обязательном порядке должна стирать, убирать и готовить мужчине еду?
— Не в обязательном, но как правило, — сказала Марта. — И не всякому мужчине, а только своему.
— Отсталые вы там, на Альтерре, гляжу, — вздохнула Маша. — Шутка.
— Слава богу, что стирать и убирать здесь тоже не надо, — сказала Оля и застенчиво спросила: — Девочки, а правда, что Пирамида омолаживает?
— Ты же видела, какими стали Мартин и Влад, — ответила Маша. — На себе-то я не заметила, мне что так двадцать пять, что эдак. А тебе сколько, извини? Я не так долго была в Приказе, чтобы успеть с тобой хорошо познакомиться.
— За что извинять-то? — удивилась Ефремова. — Мне тридцать четыре.
— И замужем не была?
— При чём здесь это? Нет, не была.
— Сама не знаю, вырвалось. Наверное, для меня это актуально. Наверное, подсознательно я хочу замуж. Хотя и не люблю стирать, готовить и убирать. Даже за своим мужчиной.
— Я была замужем, — сообщила Марта. — Неудачно.
— Вот! — воскликнула Маша. — Стирала-убирала-готовила.
— Э… временами, — призналась Марта.
— Женщине-«щупачу» трудно найти мужа, — объяснила Оля. — Наверное, потому, что её трудно обмануть.
— Ах, девочки, — приобняла подруг за плечи Маша, — было бы кому обманывать. — И, обращаясь к Оле, добавила: — А насчёт омоложения и оздоровления не беспокойся. Ты и сейчас классно выглядишь, а через пару-тройку дней вообще засияешь. Глаз будет не оторвать.
Они подкатили к машинному залу.
— Всё, приехали, — сказала Марта, сходя с живой дорожки. — Пора забыть о мужчинах и заняться делом.
— Да разве ж о них забудешь? — вздохнула Маша. — Сами в голову лезут. Особенно некоторые. Но я, так и быть, постараюсь.
— Вы, девочки, хоть немного введите меня в курс дела, хорошо? — попросила Оля. — А то я, что называется, из огня да в полымя.
— Обязательно, — пообещала Марта. — С этого и начнём. Заодно и сами… введёмся. Тоже ведь всё больше по верхам скакали…
— Особенно я, — призналась Маша. — Так что давай, подруга, короткую лекцию ты прочтёшь, а мы с Олей послушаем.
— Все трое послушаем, — сказала Марта. — Оскара с нами сейчас нет, но в данном случае Циля Марковна вполне способна его заменить. Главное — правильно сформулировать вопросы.
— Вот ты и сформулируй, — обрадовалась Маша. — У тебя ум математический.
— Первый раз слышу, — усмехнулась Марта. — Но пусть будет так. А у тебя какой ум?
— Художественный, — вздохнула Маша и тут же пояснила: — Это синоним «безалаберный». Видишь, какая я самокритичная?
Они «вырастили» себе кресла, вызвали один большой экран на троих и соединились с Цилей Марковной по голосовой связи.
— Циля Марковна, нам нужна информация по каналам Внезеркалья, — сказала Марта. — Первое: особенности их функционирования, причины, по которым они могут открыться и закрыться. Второе: почему основных каналов только девяносто семь, а тех, что связывают Пирамиду с «живыми» мирами, и вовсе сорок пять? Неужели в целой Вселенной только сорок пять населённых миров? И третье: информация по основным разумным расам. Скажем, первым десяти. Главные критерии — наличие колоний на других планетах и вообще способность к выходу в дальний и ближний космос, знание о существовании альтернативных реальностей и умение пользоваться каналами и тоннелями Внезеркалья, и, наконец, численность. Хотя, нет. численность, пожалуй, во внимание принимать не будем. У нас не перепись населения…
Полковник ФСБ в отставке и глава возрождённого Приказа Павел Илларионович Крамской не выспался и оттого находился не в самом лучшем расположении духа. Вчера в течение ночи он дважды поднимался с постели. Первый раз, чтобы съесть большую столовую ложку мёда (верное средство от бессонницы), и второй — выпить пятьдесят грамм хорошего армянского коньяка (не менее верное средство). Но ни мёд, ни коньяк не помогли, и только под утро полковник впал в беспокойную полудрёму, наполненную мешаниной из обрывков недодуманных мыслей и смутных образов, которую назвать полноценным сном не смог бы самый закоренелый жизнелюб. А в восемь утра пришлось вставать и ехать в Приказ — полковник был убеждённым сторонником дисциплины и не давал поблажек ни себе, ни подчинённым.
Впрочем, Павел Илларионович подозревал, что причиной дурного настроения был не столько недосып — мало ли он в своей жизни недосыпал! — сколько мучительные раздумья и попытки анализа сложившейся ситуации, которым он предавался последние двое суток.
Надо признать, без малейшей пользы для себя и ситуации.
Той самой, над которой, как ему упорно казалось, он терял контроль. И это было хуже всего. Потому что потеря контроля над тем, что ты можешь и должен контролировать, в абсолютном большинстве случаев означает лишь одно: кто-то начинает контролировать тебя.
Он сыпанул в чашку две ложки растворимого кофе вместо обычной одной, бросил кубик сахара, налил кипяток, размешал, сообщил секретарше на ресепшен (личной секретаршей Павел Илларионович обзавестись не успел, да и не был уверен, нужно ли ему это в принципе), что в ближайший час его ни для кого нет, уселся за стол и включил компьютер.
Что я упустил?
Итак, попробуем с самого начала.
Он сделал выбор — ушёл с государственной службы, возглавил Приказ и занялся его возрождением после разгрома, который учинил спецотряд КГБ из той альтернативки, где работал Стражник-полевик Мартин Станкевич.
Сделать это оказалось не очень трудно. Его нового прямого начальника в ФСБ гораздо больше занимали собственные карьерно-политические игры и — куда ж без этого! — карманы, нежели странные взбрыки подчинённых, уходящих на пенсию в сорок пять лет с хорошего, насиженного и хлебного места. Пусть и в бизнес. Потому что, как известно, никакие деньги не заменят сладкий вкус государственной власти. Слово и дело. Так было, так есть и так будет.
К тому же Павел Илларионович вовремя подсуетился (впрочем, этим же занимались и все его предшественники), чтобы любой намёк на существование каких-то альтернативных реальностей воспринимался высоким начальством и научной общественностью как полный абсурд, бредни «жёлтой» прессы и художества писателей-фантастов. Немного тщательно дозированной и умело искажённой информации в газеты определённого склада, на телевидение и в Сеть — и результат налицо: о действительном положении дел известно в стране максимум полутора-двум сотням человек, а из власть имущих и вовсе никому, включая президента. Удивительно всё-таки, как легко можно скрыть информацию даже в наше сверхнасыщенное информацией время…
