Словно бестелесный лесной дух, Свем следовал за «демонами» на расстоянии пятнадцати шагов, выбирая удобный момент для нападения.
Бить надо, конечно, в горло. Это единственное явно не защищённое место у чужаков, если не считать кистей рук и головы в целом. Но голова — это кость. А вот шея… Плохо только, что она такая короткая и мощная. И ещё плохо, что «демоны» неизменно выдерживают расстояние между собой шагов в пять-шесть — не больше. Значит, рассчитывать на то, что один из них не сразу заметит смерть напарника, трудно.
То есть действовать надо очень быстро. Сзади ножом по горлу первому и тут же бить копьём второго. Опять же в горло. При этом желательно, чтобы второй не успел опомниться и пустить в ход своё оружие. А первый быстро умер и тоже не успел этого сделать.
Н-да, задача не из лёгких. Очень трудная задача, скажем так. Но выполнимая. Особенно если один из них чуть-чуть отстанет. Лучше, если вот этот, справа, ниже ростом. Ну, боги леса, помогите немножко, а? Обещаю принести в жертву хорошего жирного блогга. Нет, двух блоггов. Двух жирных блоггов и одну птицу-фрехту. Самую большую и яркую. Будете довольны.
Боги услышали Свема. Тот чужак, что шёл справа, неожиданно остановился (Свем тут же бесшумно залёг за ближайшим кустом), что-то сказал напарнику, махнул рукой: иди, мол, я догоню, — забросил оружие за спину, покопался в штанах и замер в характерной позе мужчины, справляющего малую нужду. Тут же и зажурчало.
Большей удачи и ожидать было нельзя.
Тем более что второй, вместо того, чтобы прикрывать товарища на всякий случай (Свем поступил бы именно так), послушался и, лишь мельком оглянувшись, продолжил движение.
Всё получилось, как и было задумано.
Первый ещё хрипел на земле с перерезанным горлом, а Свем уже в два прыжка сократил расстояние до второго наполовину.
Чужак, почуяв неладное, успел повернуться.
Но лишь для того, чтобы копьё Свема без помех вошло ему точно под подбородок.
Два удара — два трупа.
Свем довольно улыбнулся и забрал с мертвецов то, что посчитал оружием (как потом выяснилось, не без оснований), и заплечные сумки на хитрых застёжках, с которыми решил разобраться позже.
Пару мгновений он раздумывал, не срезать ли с их голов эти червеобразные пучки, росшие там, где у нормальных людей находятся уши, отказался от этой мысли (не хотелось к ним прикасаться) и побежал обратно к речке, очень надеясь, что Машша за это время не предприняла глупой попытки переправиться на другой берег самостоятельно.
Вот она!
Сидит на берегу речки, прислонившись спиной к дереву, и ждёт. Прямо идиллия. Мы тут, понимаешь, с ума сходим, её разыскивая, а она местной природой наслаждается. Несправедливо, ясное дело, но это я так себя успокаиваю. Да и не слышит Машка. Но видит. Вон, рукой машет. Левой. Правая перебинтована. И самопальная шина на левой ноге. Нехило девушка слетала на прогулку. Как же тут сесть… а, вон местечко чуть ниже, где лес от берега отступает. Помещусь или не помещусь? Должен.
Никита заложил вираж, сбросил скорость почти до нуля и пошёл на посадку.
Наконец-то кавалерия, подумала Маша, увидев, как над речкой завис чудной аппарат, напоминающий какой-нибудь суперглайдер из фантастического фильма. Передняя часть кабины пропускала свет, и она узнала Никиту, сидящего за управлением. Молодцы, мальчики, успели, нашли…
То ли действие лекарств из аптечки закончились, то ли сказалось перенапряжение, но Маша почувствовала, что сознание её мягко уплывает туда, где нет ни этой речки, ни леса, ни врагов, ни друзей, ни усталости. Она уже готова была отпустить его — пусть плывёт, куда хочет, но вспомнила о Свеме. Нехорошо получится, если первобытный друг вернётся (если, конечно, вернётся) и не обнаружит её на берегу. Неправильно это. Во всех смыслах. Погоди, сознание, не уплывай, потерпи ещё чуточку — вон Никита уже выскочил из кабины и бежит по берегу к ней…
— Машка, ты как?! — Никита с размаху упал перед девушкой на колени. — Жива, цела?! Что болит?
— Плечо, нога, — Маша попыталась ответить бодро, но получилось не очень (нужно было одновременно говорить и удерживать норовящее уплыть сознание). — Не болит. Пока. Аптечка спасает… Никита… надо подождать… друга.
— Кто он?
— Не знаю… Человек.
— Охренеть. С нашей Земли?
— Нет. Думаю… местный. Первобытный. Он мне очень помог. Надо… надо взять его с собой. Дождись, ладно? А я… посплю.
— Хорошо, хорошо, отдыхай. Только не здесь. Ну-ка, аккуратненько…
Он подхватил Машу на руки и понёс к машине.
Не так.
Лёгкий ветерок от притока, но Свем чует не только речную воду. Что-то ещё. Напоминает запах одежды Маши. Только сильнее и с примесью других, совсем незнакомых. Что ж, значит, такой день. Удивительных открытий и опасных встреч.
Он сбавил шаг, пригнулся, затем припал к земле и осторожно выглянул из-за дерева.
Машши нет. Но есть чёткий след — чьи-то ноги только-только примяли траву.
Свем посмотрел налево, вдоль следа.
Ох, боги и духи, это уж совсем не понятно, что такое.
Больше всего напоминает разрезанный пополам продолговатый гладкий орех дерева фреш. Орех величиной чуть ли не с общинную хижину в его деревне. Может, это и есть хижина? Откуда она тогда взялась? Раньше её здесь не было, он бы заметил. Чудеса. Но вон и дверь имеется. И дверь эта открыта. Приглашают войти? Можно остаться на месте и ждать, что будет дальше. Можно раствориться в лесу, перебраться на другой берег притока выше по течению и продолжить путь к Хрустальной горе, как прежде, в одиночестве. И можно рискнуть и выйти. Сегодня он рисковал уже дважды, и оба раза риск оправдался. Отчего бы не рискнуть и в третий? Ему почему-то кажется, что эта поблёскивающая на солнце гигантская половинка ореха дерева фреш имеет самое прямое отношение к Машше. А значит, и к нему, Свему.
Ну? Пора решать.
Свем Одиночка поднялся с земли и в полный рост шагнул на открытое пространство берега.
— Он в тридцати метрах от тебя, — сказал Влад. — Прячется за деревом. Наверное, решает, выходить или нет.
— Я бы на его месте сам крепко задумался, — ответил Никита. — Стоит эдакая здоровенная дура на берегу, и что от неё ждать, совершенно не понятно. А людей не видно. Слушай, может, мне выйти и помахать ему рукой?
— Чёрт его знает. Может совсем испугаться и уйти.
— Судя по тому, что он сам познакомился с нашей Машей и в одиночку почти голыми руками справился с двумя вооружёнными урукхаями, трусом его не назовёшь.
— Это верно. Но разумная осторожность никогда не помешает даже самому смелому человеку.
— Блин, и Машка без сознания. Я за неё беспокоюсь, её надо поскорее доставить в Пирамиду.
