Среагировать я ему не дал — две молнии подряд вонзились в голову охранника, и та лопнула с противным чмокающим звуком.
На обугленную кожу лица хлынула белёсоватая жидкость пополам с кровью.
Охранник судорожно дёрнулся, издал клокочущий хрип, на негнущихся ногах шагнул вперёд, потом назад, закачался и рухнул на спину. Кровь и мозг (если это был мозг), вытекая из того, что осталось от его головы, быстро впитывались в пол.
— Чёрт, — рефлекторно сглотнула слюну рядом со мной Марта. — У меня такое впечатление, что этот пол уже засосал в себя и тот, первый наш труп. Какое-то нечеловеческое самоочищение.
— Ага, — сказал я. — Зато нам забот меньше. Ты, главное, держи воображение в узде, и всё будет хорошо.
Мы перешагнули через труп пятиглазого — я наклонился, забрал и повесил за спину его оружие — и вошли в комнату.
— Погоди, — тронула меня за рукав Марта. — Может, затащим его внутрь? Мало ли. Вдруг другие появятся, а тут их товарищ убитый. Нехорошо может получиться.
— Ты права, — я ухватил пятиглазого за ноги и втянул в комнату. — Тяжёлый, з-зараза…
— Эй, кто здесь?! — донеслось из ближайшей ямы. — Мне кажется, или это и вправду Мартин?!
— Одну минуту, Влад! — откликнулся я. — Сейчас мы вас вытащим!
— Ур-ра! — крикнула из соседней ямы Маша. — Да здравствует кавалерия!
На то, чтобы вызволить всех четверых, много времени не потребовалось.
Сначала с помощью брючного ремня я помог выбраться Женьке (он был самым лёгким из всех), потом мы уже вдвоём подняли Никиту — Марта охраняла нас от возможных неожиданностей, встав с пистолетом у входа, — и наконец все вместе извлекли из ям Машу и Влада.
— Все целы? — осведомился я. — Отлично. Рассказы, поцелуи и объятия — потом. Сначала надо отсюда убраться.
Но убраться мы не успели.
«Трое, — выкинула три пальца Марта и прижалась к стене: — Со стороны пандуса».
«Этого — в яму!»
Женьке и Никите потребовалось не больше четырёх секунд, чтобы выполнить мой беззвучный приказ.
«В ближний угол!» — показал я Марте, передал второй «перфоратор» Никите, и мы, трое вооружённых, заняли единственно возможную позицию — в углу у ближней к коридору стены, прикрывая безоружных Машу, Влада и Женю.
На этот раз совсем гладко не вышло.
Пятиглазые, не обнаружив своего охранника, видимо, насторожились и проявили осторожность.
Не такую, как следовало бы в данной ситуации, но всё-таки её хватило на то, чтобы один из них остался жив.
Мы убили двоих.
Один упал сразу на пороге, сражённый нашими с Никитой молниями, выпущенными из «перфораторов», и пулей Марты. Двое успели отпрянуть и кинулись бежать — нам хорошо был слышен топот их ног.
Дальнейшее не заняло и четверти минуты.
Я, Никита и Марта разом выскочили из комнаты, надеясь не дать врагу уйти. И нарвались на встречную молнию.
Один из пятиглазых выстрелил, обернувшись на ходу, и, увы, попал.
Никита вскрикнул, выронил оружие и осел на пол, хватаясь за левый бок.
Пролаяла «беретта» в руках Марты, я тоже успел дважды нажать на клавишу спуска, и тот, кто попал в Никиту, не добежал до спасительного угла.
А вот его товарищ добежал.
Оно и понятно: если уж бежишь, то беги со всех ног и не отвлекайся на перестрелку. Вот тот, кто не отвлёкся, и спасся. А кто прикрыл товарища…
— Стой, гад! — крикнул Женька, кидаясь вдогон. Он уже забрал у мертвого врага оружие и был готов убивать.
Я успел сделать ему подножку.
— Блин! — заорал Женька, растягиваясь во весь рост.
— Не дёргайся, — сказал я со всем спокойствием, на которое только был способен. — Хватит пока. Мы его достанем. Потом. Сейчас важнее Никита.
Марта с Машей усадили кряхтящего Никиту спиной к стене и сняли с него прожжённые выстрелом лёгкую куртку и футболку. Рана оказалась весьма неприятной и болезненной, но не смертельной.
— Ч-чёрт, эк меня угораздило…
— Могло быть хуже, — сказала Маша. — Главное — не полостная, внутренности целы. А мясо и кожа заживут до свадьбы. Плохо, что наши рюкзаки отобрали. Вместе с аптечкой.
— Держи, — я покопался в сумке и протянул ей гель-антисептик и бинт. — Думал ещё, брать или нет, и в последний момент всё-таки решил взять.
— Опыт — великое дело, — сказал Влад. — Сразу видно, что не первый раз человек в походе. А меня врасплох застали. В чём был, в том и… Да и не только меня, весь Приказ.
— Так что случилось-то? — спросил я. — Как вы здесь оказались? Хотя нет, погоди, не рассказывай. Не нравится мне тут, в этом коридоре рядом с трупами. Надо всё-таки поискать безопасное место. Тем более у нас раненый.
— Мы уже нашли ночью безопасное место, — буркнул Женька. — Как нам показалось. И вот чем кончилось.
— Сами виноваты, — заявил Влад. — Бдительность ослабили.
— Ничего, — утешил я их. — Счет уже четыре — ноль в нашу пользу. Мы их раздавим, вот увидите. Раздавим, уничтожим, порвём на части и закопаем. Эти пятиглазые только с виду страшные, а на деле — слабаки. И реакция у них замедленная по сравнению с нашей, заметили? Не сказать чтобы намного, но всё-таки.
— Недооценка противника — первый шаг к поражению, — объявил Влад. — А почему четыре? Я насчитал троих.
— Одного я убил раньше. Что же касается моей оценки врага, то это я вам таким образом боевой дух поднимаю. Учтите. Ты как, Никита, идти сможешь?
— Попробую… — поддерживаемый с двух сторон девушками, Никита поднялся. — Думаю, получится.
— Ещё бы не получилось! — позавидовал Женька, не отводя глаз от Марты. — С такими-то санитарками. Кстати, меня зовут Евгений.
— Марта, — усмехнулась Марта и выразительно покосилась на меня. — Ты бы нас познакомил, что ли.
— Да, извините. Ребята, это Марта. Она из той альтернативки, в которую я отправился… позавчера? Точно, позавчера. С ума сойти. Кажется, вечность прошла. Марта — наша коллега. Только… Впрочем, об этом потом. Марта, это мои друзья и товарищи. Влад, наш аналитик и архивариус. И молодые Стражники — стажёры Мария, Никита, Евгений. Прошу, что называется, любить и жаловать.
— Уверен, что все здесь присутствующие достойны как первого, так и второго, — галантно добавил Влад.
— Я очень рада, — улыбнулась Марта. — Вместе мы обязательно со всем справимся.
— Вместе мы победим, — сказал Женька. — Был у нас такой политический слоган.
— Что такое слоган? — спросила Марта.
— Э-э… — Женька задумался, подбирая в уме синоним.
— Девиз, — сказала Маша. — Используется в любом виде политической агитации, а также в рекламе.
