— Ага, — констатировал Евгений. — Значит, небо там было, раз дни сменялись ночью и шёл дождь.
— Выходит, так, — согласился Влад. — Хотя прямых указаний на это я в записи не встречал. Там, вообще-то, очень мало было стоящей информации. По сути, говорилось лишь о том, что Матвей Сидяк пребывал в таком невменяемом состоянии, что его в результате признали сошедшим с ума от долгого беспробудного пьянства и последующих лишений. В общем, поставили на Стражнике крест.
— И что с ним стало потом? — поинтересовалась Маша.
— Сказано было, что отвезли его в село Преображенское под Москвой, где в ту пору как раз открылась богадельня для умалишённых, да там и оставили. А что уж потом с ним стало… Не думаю, что Матвею Сидяку удалось вернуться к нормальной жизни. Скорее всего, так он в богадельне и умер. Человека, открыто кричащего о том, что он путешествует по альтернативным мирам, и в наше время будут считать душевнобольным, а уж тогда… В общем, история, конечно, весьма странная, и ясности в ней нет.
— То есть не ясно, сошёл ли на самом деле с ума Матвей Сидяк или его просто-напросто упекли в психушку от греха подальше и, так сказать, за всё хорошее? — догадался Никита.
— Ну… что-то в этом роде, — промолвил Борисов. — Говорю же, запутанная история.
— Н-да, — вздохнул Женька. — Это мало нам даёт. В практическом смысле.
— Почему же, — не согласилась Маша. — Если Матвей Сидяк сумел вернуться, то и у нас получится.
— Неизвестно, где он и был-то, этот самый Матвей, — покачал головой Женька. — Каменный лабиринт, крысы, лужи… Камня здесь полно, это верно — сплошной камень под ногами. Во всяком случае, камень очень напоминает. Но вот что касается лабиринта и крыс… — Он умолк с видом человека, остающегося при своём мнении.
— Да с тобой никто и не спорит, Жень, — сказала Маша. — Чего ты? Бог с ним, с Матвеем этим Сидяком. Я тебя всего-навсего приободрить желаю. Ну и себя заодно. Знаешь как страшно! Ведь в трубу эту, я чувствую, по-любому лезть придётся.
— Точно, — поддержал Машу Никита. — Деваться нам больше некуда.
— Ещё можно пойти вдоль стены, вернуться назад или тупо остаться на месте, — буркнул Женька. — Целых три варианта.
— Даже четыре, — хмыкнул архивариус.
— Как это? — удивился Евгений. — Три.
— Вдоль стены можно идти и вправо, и влево, — пояснил Борисов с самым серьёзным видом.
Никита с Машей засмеялись, Женька, помедлив, присоединился к ним.
— Отлично, — повеселел вслед и Борисов. — Главный враг человека в подобных ситуациях — это уныние. Знаете, почему?
— Догадываемся, — сказал Женька. — Потому что уныние — внутренний враг. А внутреннего врага победить чаще всего труднее, чем внешнего.
— Молодец, — похвалил Влад.
— Чёрт с ним, — сказал Женька. — Тогда, чур, я первый. На разведку. По-моему, сразу всем лезть глупо. Если что, трудно очень будет возвращаться. А я самый худенький и ловкий.
Маша, Никита и Влад переглянулись.
— Я тоже ловкая, — сообщила Маша.
— Ты — женщина, — сказал Женька.
— И что? — недобро прищурилась Маша.
— Не то, что ты подумала, — сказал Женька. — При всех твоих достоинствах, я служил в армии. Извини.
— Не ты один, — сказал Никита.
— Но я-то как раз в разведке…
— А я в погранвойсках. И что?
— Так, парни, — вмешался Влад. — Раз уж пошел такой разговор, то позвольте мне, как старшему здесь по всем статьям. Женя прав. Идти на разведку нужно одному. Вот и пойдёт. Исходя из того, что он инициатор. И прочих факторов.
— Это каких, например? — хмуро осведомился Никита.
— Например, факторов силы и ловкости, — объяснил Борисов. — Как уже и было сказано. Ты сильнее, значит, тебе и оставаться защищать женщин и стариков. В случае чего.
— Что-то не вижу я здесь стариков, — буркнул Никита.
— Мне лучше знать, — сказал Влад.
— Или вытаскивать Женьку придётся, — добавила Маша, подумав. — Опять же в случае чего.
— Крепкий аргумент, — сказал Женька. — Он же фактор. Мне вытащить Никиту будет проблематично.
— Чёрт с тобой, — не выдержал Никита. — Лезь. Подчиняюсь.
— Правильно делаешь, — сказал Влад. — Значит, так, товарищ Аничкин, даю вам десять минут. Это в одну сторону. Если за это время труба не кончится, поворачивай обратно. Если обнаружишь конец трубы раньше, дай знать голосом, быстро осмотрись и, опять же, возвращайся. Вопросы?
Вопросов больше не было ни у кого, и вскоре Женька с «вальтером» в правой руке, оставив рюкзак на попечение товарищей, скрылся в круглом отверстии.
Ползти по трубе — не самый приятный род занятий для человека, и Женькины колени и локти протестующе заныли уже через несколько минут интенсивной работы.
«Хорошо ещё поверхность изнутри хоть и гладкая, но не отполированная, — думал разведчик, медленно и упорно продвигаясь вперёд, — и свет всё ярче с каждым метром. Значит, есть надежда, что другой конец не очень далеко. В пределах отведённого времени».
Свет и в самом деле становился ярче, но труба шла зигзагом, и поэтому разглядеть, далеко ли её конец, сразу не получалось. Но Женька всё-таки его увидел, когда вскоре попал на прямой участок. До круглого яркого пятна оставалось не более десяти метров, которые разведчик преодолел уже никуда не торопясь, и, достигнув края, прежде чем выглянуть наружу, повернул, как мог, назад голову и крикнул во тьму:
— Зде-есь!!
— Ждё-ом!! — тут же заорал в ответ с другого конца Никита.
— О! — посмотрел на часы Влад. — Добрался. Уже хорошо. Я боялся, что времени может потребоваться гораздо больше.
— Все боялись, — сказал Никита. — Всё-таки паршивая это штука — ждать, когда другие действуют.
— Особенно в молодости, — подтвердил Борисов. — С возрастом к этому привыкаешь.
— Просто вы, мужчины, плохо умеете терпеть, — доверительно сообщила Маша. — Природа у вас такая… нетерпеливая.
Мужчины одновременно и скептически хмыкнули, но промолчали.
Прошло ещё четверть часа, и наконец в трубе показался Женька. То есть сначала показались его ноги, потому что разведчик возвращался в исходную точку на манер рака, двигаясь задом наперед — развернуться в трубе не было никакой возможности.
— Выход там есть, — сообщил он, когда полностью выбрался наружу и чуть отдышался. — И не очень далеко. Но… — Женька умолк и стволом «вальтера» задумчиво почесал висок.
— Убери оружие, — негромко посоветовал Никита.
— Что? А, да… — Женька сунул пистолет в подмышечную кобуру. — В общем, там какое-то освещённое искусственным светом помещение, из которого, в свою очередь, тоже нужно выбираться.
