– Разумеется, – вступил в разговор Рони Йор. – Мы это обговаривали. Равно как и то, что ваша полиция или, вернее, то, что от нее осталось, снова должна приступить к своим обязанностям. Совместно с нашими патрулями. Иначе мы все можем потерять контроль над городом.
– Общий Штаб в Коммуникационном Центре? – уточнил Хрофт Шейд.
– Там, – подтвердила Первая. – Мне кажется, это удобнее всего. Главное – связь. А туда стекается информация со всего мира. Не забывайте, что очень скоро нам придется решать не только внутренние проблемы, но и внешние. Не исключено, что сестры-гражданки из других городов и регионов могут захотеть прийти нам на помощь. Не спрашивая при этом нашего согласия.
– Я не забываю, – усмехнулся Хрофт Шейд. – Но пока этого не произошло, то и переживать по данному поводу не стоит. Да и не думаю я, что это быстро случится. У сестер-гражданок по всему миру сейчас довольно своих проблем. Все, закончили. Вы готовы?
– Еще как, – утомленно вздохнула Первая. – Я даже готова уснуть прямо здесь, за столом.
– В таком случае едем в Коммуникационный Центр?
– Едем. Слава Великой Матери, здесь недалеко, да и пробки на дорогах, как мне кажется, нам этим утром не грозят.
Луук Ши совершала второй обход стадиона за эту ночь. В ситуации, когда она вместе со своими послушницами и тысячами остальных сестер-гражданок, жительницами города, попала в заложницы и была заперта на стадионе под охраной вооруженных отрядов «диких», настоятельница Храма Великой Матери считала необходимым по-прежнему выполнять свой долг, утешая и ободряя сестер. И ей это, действительно, удавалось. Луук Ши пользовалась большим авторитетом среди горожанок, многое знали ее в лицо и теперь, видя, что она вместе со всеми делит тягости и лишения и при этом не падает духом, заложницы невольно старались следовать примеру настоятельницы и не поддаваться унынию.
А тягот и лишений хватало.
Стадион не был приспособлен для длительного размещения в нем такого количества напуганных и растерянных женщин и девочек («дикие» загнали сюда и четыре городских школы-интерната в полном составе). Не хватало питьевой воды, еды и медикаментов. А главное, не хватало профессионалов: спасателей, врачей, психологов – всех тех, кто умел облегчить страдания и знал, как лучше всего себя вести в подобной тяжелой ситуации.
Впрочем, были в заключении на стадионе и положительные стороны, как бывают они у любого явления, каким бы ужасным на первый взгляд оно не казалось.
Начать с того, что здесь, под вооруженной охраной «диких», сестры-гражданки оказались на самом деле в большей безопасности, чем те, кто остался в городе или бежал из него. Тут, на трибунах, на поле и во внутренних помещениях стадиона, не было ни стрельбы, ни мародеров, ни вырвавшихся на нежданную свободу и совершенно от этого обезумевших рабов-мужчин, ни пожаров. Не было здесь также и утомительной дороги под открытым небом, кровавых мозолей на ногах от долгой и непривычной ходьбы пешком и физической усталости, которая в подобных случаях лишь усиливает в душе чувство потери и безнадежности. Да и без главных новостей заложниц не оставляли, и весь, до отказа заполненный стадион, знал о том, что идут переговоры, и шансы на их успех имеются.
Временный госпиталь был устроен в двух больших помещениях, где раньше располагались кафе, на втором ярусе стадиона. Здесь присутствие Луук Ши требовалось больше всего, отсюда она начинала свой первый обход и сюда же, пришла под утро снова, немного восстановив силы после короткого полуторачасового сна. Кроватей, разумеется, не было. Больные и раненые сестры-гражданки лежали большей частью на составленных вместе мягких креслах для посетителей или спортивных матах, которые принесли сюда из расположенных на первом ярусе спортзалов. Те же, кому матов и кресел не хватило, были устроены прямо на полу.
Внимание настоятельницы привлекли две женщины. Одна, с перевязанной головой и закрытыми глазами, под которыми синели глубокие нездоровые тени, лежала, укрытая цветастой скатертью, на трех, стоящих в ряд, креслах, а вторая сидела рядом с ней на стуле и смотрела в бледное лицо раненой взглядом, в котором читалась боль и забота.
Лица обеих женщин показались Луук Ши знакомыми, но затуманенный усталостью мозг никак не хотел открывать нужные воспоминания. Сидящая возле импровизированной постели сестра-гражданка, видимо, почувствовав, что на нее смотрят, подняла голову. Их глаза встретились, и теперь настоятельница узнала Эль Мирру, директора самой крупной и образцово-показательной в городе школы-интерната. Юные насельницы интерната в сопровождении воспитателей, учителей и самого директора довольно часто бывали в Храме, да и сама Луук Ши, помнится, дважды была гостьей этого заведения.
Теперь можно было подойти и поздороваться, что Луук Ши и сделала.
– Здравствуйте, – ответила Эль Мирра, и ее губы тронула грустная улыбка. – Я гляжу, вас тоже не пощадили?
– Отчего же, – улыбнулась в ответ Луук Ши. – Как видите, я жива и здорова. Да и вы тоже. А ведь многие наши сестры в эту ночь подверглись насилию и даже погибли.
– Мы тоже подверглись насилию, – вздохнула Эль Мирра. – Уж я-то точно попала сюда не по своей воле. Вместе со всеми своими детьми.
– Да, – сказала настоятельница, – я общалась с ними несколько часов назад. По-моему, они держатся замечательно. Впрочем, как и все сотрудницы вашего интерната. А вы…
– Это моя близкая подруга, – предварила вопрос Эль Мирра. – Начальница одного из секторов Службы FF города. Лилу Тао ее зовут.
– Верно, сейчас я вспомнила. Нас когда-то знакомила Йолике Дэм. Знаете ее?
– Лично не знакома. Но много о ней слышала от Лилу. Она ведь ее прямая начальница.
– Да… Так что с Лилу? Она ранена? Насколько тяжело?
– Скорее, контужена. Хотя и ранена тоже. Врачи говорят, что особо серьезных повреждений нет, но… Лилу доставили сюда без сознания еще вчера днем – ее бронекар был сбит в воздухе во время боя, и в живых она осталась чудом. Но в сознание, тем не менее, никак не приходит. И я очень за нее беспокоюсь.
– Я помолюсь о ее скорейшем выздоровлении Великой Матери, – пообещала Луук Ши. – Такими сестрами-гражданками, как она, мы все можем гордиться.
– Молитвы… – Эль Мирра подняла на нее свои карие, воспаленные бессонницей глаза. – Это, наверное, хорошо. Но помогут ли они?
– Молитва помогает тому, кто верит. В молитве без веры нет смысла.
– По-вашему, одной веры достаточно? – осведомилась директор интерната. – Простите меня, но я отчего-то так не думаю. Скажите еще, что эти испытание посланы нам за грехи наши.
– Может быть, и так, – спокойно ответила настоятельница. – И даже, скорее всего так. Будь все мы тверже в вере, разве допустили бы все те безобразия и беззакония, которые все последние годы множились лавинообразно? Вот и результат.
– О каких безобразиях вы говорите? – удивилась Эль Мирра.
– Их не счесть. Взять хотя бы существование и преумножение в городе публичных домов, в которых за деньги сестры-гражданки тешили свою плоть со специально отобранными для этих целей мужчинами-рабами! Мне известно, что многие высокопоставленные жительницы нашего города неоднократно посещали эти рассадники греха. Не могу назвать имена, ибо тайна исповеди нерушима. Но факты говорят сами за себя – количество подобных услуг росло у нас с каждым годом. Ибо спрос, как известно, рождает предложение, а не наоборот.
