– Здравствуй, Высший, – сказал Координатор, выпрямляясь в кресле.
– Здравствуй, Координатор. И ты, Распорядитель, здравствуй, – губы на Лице шевельнулись, но голос Высшего, глубокий и спокойный, казалось, шёл сразу отовсюду. – Раз вы прибегли к прямой связи из Замка, значит, я могу со стопроцентной уверенностью предположить, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
– Именно так, Высший, – сказал Координатор. – Во всяком случае, мы так решили.
– Говорите.
– Высший, Распорядитель обнаружил «пуповину».
– «Пуповину»? Я не ослышался?
– Да. «Пуповину». Она всего одна, но это именно «пуповина», которая ведёт в иную Вселенную. Нас никто не поставил об этом в известность, и мы решили выйти на связь сами.
– Вы правильно сделали. Это для меня новость. Мы не создавали иной Вселенной.
– Но она существует! «Пуповина» возникла на планете Земля. Это одна из ключевых точек…
– Я знаю.
– Прошу прощения. Я только хотел подробнее рассказать то, что нам удалось выяснить.
– Того, что вы рассказали, вполне достаточно. Благодарю вас.
– Что нам теперь делать, Высший?
– То же, что и раньше. Мы разберемся и поставим вас в известность.
– Вы сами свяжетесь с нами?
– Да.
– Может быть, нам стоит как-то…
– Нет. Ничего специально предпринимать не надо. Возвращайтесь к своим обязанностям. Повторяю, мы разберёмся сами. Теперь это уже в нашей компетенции.
– Но…
– До свидания.
Лицо заколыхалось и через миг рассыпалось на тысячу золотистых искр, которые, в свою очередь, еще через пару мгновений обрели прежний вид надёжной каменной стены.
– Вот и всё, – сказал Координатор, не поворачиваясь. – Конец связи. Вы что-нибудь поняли?
– Я понял одно, Координатор. Нас вежливо послали, куда подальше и посоветовали не совать нос не в своё дело. Вы как хотите, но, по-моему, Высшие затеяли какую-то игру, в которую нас посвящать не собираются.
– Почему вы так думаете?
– Потому что он оговорился.
– Оговорился? Высший?
– А вы не заметили? Вспомните. Сначала он сказал, что они не создавали новой Вселенных. Так?
– Да.
– Вот. А потом сказал, что ему известно о «пуповине» на Земле.
– Нет. Он имел в виду, что ему известно о ключевом значении Земли.
– Все равно. Даже, если и так, то всё равно он слишком быстро отключился. Как будто заранее знал, что мы ему скажем. Сделал вид, что удивлён, поблагодарил, и – все. Как хотите, Координатор. А я нутром чую, что дело тут нечисто.
– Вы слишком подозрительны, Распорядитель.
– Возможно. Но не забывайте, что происходящее касается нас самым непосредственным образом. Мне даже трудно предположить, что из всего этого может получиться, потому что на моей памяти ничего подобного не случалось. Две Вселенные! Шутка ли? И там, во второй Вселенной, заметьте, мы с вами никакой власти не имеем.
– Я не понимаю, чего вы хотите, Распорядитель?
– Все очень просто, Координатор. Я элементарно хочу жить. И хочу, чтобы жила моя, вернее, наша Вселенная. Понимаю, что это звучит безумно, но отчего бы не предположить, что вторая Вселенная была создана затем, что первая по каким-то причинам стала уже не нужна?
– Извините, Распорядитель, но это звучит как бред. Я даже не хочу комментировать подобные высказывания, поскольку это совершенно бессмысленно.
– Я не сказал, что это так и есть. Я сказал, что такое возможно. Пусть чисто теоретически. Но возможно.
– Если бы я не знал, что мы с вами не можем ни при каких обстоятельствах сойти с ума, словно какие-нибудь Низшие, я был бы уверен, что вы рехнулись, Распорядитель.
– Лучше бы я на самом деле рехнулся, Координатор.
– Ладно, хватит. Считайте, что я озаботился вашими параноидальными страхами.
– Насколько озаботились?
– Настолько, что обещаю подумать над тем, что мы можем сделать в данной ситуации.
– Надеюсь, Координатор, что вы не будете думать слишком долго, потому что в противном случае, может не хватить времени для действий.
– Я буду думать ровно столько, сколько необходимо, Распорядитель. Вас же я убедительно прошу без моего ведома в этом направлении ничего не предпринимать. Совсем ничего. Вы меня хорошо поняли?
– Я понял, Координатор.
* * *
Прозрачная крыша ангара рассеивала прямые солнечные лучи, поэтому внутри было достаточно светло и прохладно.
– Вот они, – сказал Хан. – Можете брать любые, на выбор. Или один большой, если хотите все вместе. С управлением справится даже ребёнок, и разбиться на них тоже совершенно невозможно.
– Защита от дурака? – спросил Дитц.
– Да. Если даже направить гравилет на полной скорости в стену, ничего не выйдет. Автомат перехватит управление.
– А отказ двигателя? – поинтересовался Велга.
– Система продублирована трижды. Но даже, если случится невероятное, и откажут все три, то на вас будут антигравы – специальные пояса, которые не дадут вам упасть. Сейчас я вам все покажу, потом вы попробуете сами и – вперёд. В радиусе сотни километров и на высотах до пятисот метров будете свободны как птицы. Решили, кто полетит?
– Всех учи пользоваться, – сказал Велга. – А мы потом разберемся.
На обучение ушло в общей сложности около полутора часов и, когда Велга, Майер, Хейниц и Стихарь вылетели на разведку, по местному времени было девятнадцать тридцать и до темноты, которая, как рассказывал Хан, наступала здесь почти мгновенно, сразу после заката солнца, они вполне успевали.
– По-моему, Хан обиделся, – сказал Хейниц, когда управляемый Валеркой гравилёт поднялся вверх на полторы сотни метров и направился к югу. – Получается, что мы ему вроде как не доверяем.
– Если и обиделся, то не слишком сильно, – сказал Велга.
– На обиженных воду возят, – заметил Стихарь, не оборачиваясь. – Да и как им доверять, после того, что случилось? Доверились уже однажды, благодарю покорно. Нет, вы как хотите, а не нравится мне все это. Правильно ты, Руди, говоришь. Нам такое общество всеобщей справедливости, где людей без всяких объяснений суют в зону, на фиг не нужно. Мы уже в таких обществах живали, знаем. Но то были наши общества, родные, можно сказать, и свои в доску. Мы в этих обществах родились и выросли. А здесь… Нет, ну обидно ведь! Только-только я раскатал губы пожить при настоящем коммунизме и – на тебе. Как серпом по …молоту. Эх, нет в жизни счастья!
– Ты бы лучше меньше трепался, а больше по сторонам смотрел, – посоветовал Майер.
