– Открыл Америку! – фыркнул Валерка. – Это ясно. Одно неясно: сколько нам еще до этого моря топать? Мы хоть и пехота, но все-таки особенная. Разведка! Эх, ноженьки-ножки мои, сколько вы, ноженьки, находились, сколько набегались…
– Предлагаю оглядеться, – сказал Дитц, несколько раз подпрыгнув на месте, чтобы проверить, ладно ли пригнано снаряжение. – Там, впереди, я вчера заметил холм, который повыше остальных будет. Он, правда, чуть в стороне от нашего маршрута…
– Я тоже его заметил, – подтвердил Велга. – С двойной верхушкой, да? Как у верблюда горб. Правильно. Он значительно выше остальных и с него должно быть далеко видно. Оглядимся. Ноги не отвалятся, а польза может быть большая.
К искомому холму подошли приблизительно в полдень, для чего пришлось отойти в сторону от ручья километра на четыре.
И еще около часа потратили, взбираясь на него. На правый, более высокий, с относительно сглаженной верхушкой, «горб верблюда».
Девять человек стояли по щиколотку в жесткой рыжей траве под зеленым небом и молча смотрели на распахнувшийся перед ними горизонт.
Горизонт ошеломлял.
Во-первых, там имелось, уже знакомое им фиолетовое море. И на нем – остров. А на острове – Замок. И обещанный мост, соединял плоский каменный берег (холмы ближе к морю сходили на «нет») с островом. Но впечатляло и поражало не то, что цель похода уже была видна невооруженным глазом. И даже не вид этой цели (хотя такихЗамков никто из них, включая немцев, никогда не встречал даже на картинках и фотографиях).
Вернее, не только это.
Больше всего завораживала взгляд Воронка.
Воронка Реальностей.
Именно так. С прописной буквы и безо всяких кавычек.
Скорее всего, она еще не возникла и не окрепла, она только начала свое формирование, но ее уже было видно: зеленая спираль в полнеба, заканчивающаяся ослепительно-черным жерлом. Жерлом-горлом, жерлом-глоткой, идеально-круглой дырой в никуда. И на фоне этой дыры – белые, с жемчужно-серым отливом, островерхие башни замка.
– Красиво, – опуская бинокль, сказал Дитц. – Километров тридцать пять-сорок. Это, если по прямой. Может, немного больше.
– Завтра дойдем, – согласился Малышев. – Если ничего не помешает.
– Пока не мешало, – сказал Велга. – Аня, помешает нам что-нибудь или нет? Что говорит твоя интуиция?
– Надейтесь на лучшее, готовьтесь к худшему, – не очень весело улыбнулась Аня. – Вы как дети, господа-разведчики, ей-богу…. Если бы даже я чуяла впереди смерть, все равно бы не сказала.
– А чуешь? – тут же спросил Стихарь.
– Нет. Опасность – да. Опасно там. И на подходе, и в самом Замке особенно.
– И какого же рода опасность? – спросил Велга. – Люди, звери, стихия?
– Пока не пойму. Что-то странное. Вроде бы живое, но…. Не сталкивалась я с таким раньше. В общем, будьте наготове.
– А мы и так всегда наготове, – взваливая на плечо свой МГ, сказал Майер. – Знаете, о чем я мечтаю? Чтобы настало, наконец, время, когда мне не нужно будет …э-э… быть наготове.
– Ну да, ну да! – хохотнул Шнайдер – Сидеть с трубкой у камина и рассказывать внукам о своей бурной и опасной молодости. Так, что ли?
– А почему бы и нет?
– Не рановато ли ты об этом начал мечтать?
– В самый раз. Того, что мы уже пережили, на десять жизней хватит. И это, заметь, еще не конец. Так что, не знаю, кому как, а с меня приключений достаточно. Вот это еще переживу – и все.
– Дай Бог пережить, – вздохнул Вешняк.
– А мы очень постараемся, – заверил всех Дитц. – Когда это у нас что-то не получалось? Не было такого.
Они спустились с холма и через некоторое время снова вышли к знакомому ручью.
Странности начались буквально чрез час после того, как они возобновили движение вниз по течению. Собственно, все, что с ними происходило последнее время, начиная со встречи с Координатором, была одна большая странность, но тут…
– Небо! – негромко, но очень выразительно сказала Аня и резко остановилась, так, что шедший сразу за ней Карл Хейниц, еле успел затормозить, чтобы не ткнуться девушке в спину. – И воздух, – добавила Аня, принюхиваясь. – Другие. Только что были одни, а теперь другие.
Велга тут же поднял голову и увидел, что Аня права. Небо, которое еще пару минут назад имело в зените отчетливый зеленый цвет, стало бледно-голубым и пыльным. И, что самое поразительное, на нем появилось солнце.
– Эге! – воскликнул Майер, прикрывая глаза ладонью. – Где-то, ребята, я такое небо уже видел, будь оно проклято!
И тут из-за поворота ручья, который буквально за последние пятнадцать минут значительно расширился и стал уже похож на маленькую речку, появился спешащий им навстречу Михаил Малышев.
Вид у гиганта-таежника был несколько ошарашенный.
– Что там, Миша? – стараясь выглядеть спокойным, осведомился Велга.
– Пейана, – коротко доложил боец. – Помните, то место, где мы все, так сказать, познакомились? Ну, развалины какого-то поселения у реки?
– Там, где мы с горцами дрались, что ли? – спросил Шнайдер.
– Ну да. Сначала друг с другом, а потом с горцами. Так вот, это место – прямо перед нами. Я, когда на него вышел, прямо обалдел. А потом смотрю – небо стало другим, и – солнце… Вернее, небо и солнце я раньше заметил, но подумал… подумал, что мы в таком… особом мире… В общем, я подумал, что это все заметили и пошел дальше, а там… Пейана! Вот тут уж я обалдел и к вам побежал.
Солдаты, не сговариваясь, молча поспешили вперед.
Малышев оказался прав.
Это была та самая долина. Речка. Развалины древнего поселения. Именно сюда они вышли с двух сторон и неохотно завязали бой. Два взвода разведки. Немецкий и советский. Два взвода, вырванные могущественными сварогами из лета сорок третьего для того, чтобы собственной кровью разрешить чужой кровавый спор. Два взвода, которые не захотели подчиниться безжалостной воле межзвездной расы. Да, именно то самое место. Они даже нашли собственные автоматные гильзы и руины, в которых остались раненные товарищи прикрывать их отход. А еще через пять минут обнаружили довольно свежую общую могилу. Два деревянных, связанных веревками креста – православный, с косой нижней поперечиной, и простой латинский – возвышались над холмиком из камней и щебня. На латинском висела немецкая солдатская каска. Советская каска лежала рядом с православным крестом.
Молча постояли рядом с могилой, дали короткий залп-салют из автоматов и снова вышли к реке.
– Кто-то из наших, я думаю, остался жив, – предположил Хейниц. – Иначе, откуда бы сварогам знать, какие кресты нужно воздвигать на могиле?
– Дай-то, бог, – откликнулся Вешняк. – Только где они, живые? Не видать никого. Ни наших, ни горцев, ни этих… «южных» и «северных».
