Широкий балкон безо всяких перегородок тянулся вдоль всего третьего этажа, и Велга подумал, что для того, чтобы попасть в гости, например, к Ане Громовой, вовсе не обязательно выходить в коридор. Эта мысль неожиданно его взволновала, он глубоко вдохнул насыщенный запахом ночных трав и листвы воздух и, облокотившись на легкие металлические перила, закурил сигарету.
Невысокая ладная и синеглазая, с густыми, цвета майского липового меда волосами, скуластая и чуть курносая девчонка-колдунья, однако, не спешила покидать его мысли.
Кажется, вторая дверь направо, подумал лейтенант и посмотрел направо. И тут же увидел фигуру человека. Фигура, крадучись, сделала несколько шагов по направлению к нему и остановилась в нерешительности.
Заметил, усмехнулся про себя Велга. Кто это такой шустрый, интересно? Стихарь, не иначе…
Он тихонько свистнул и призывно махнул рукой.
Это действительно оказался Валерка Стихарь.
– Не спится? – с независимым видом осведомился он, подходя к своему командиру.
– Не мне одному, – притворно вздохнул Велга, отметив, что ростовчанин отчего-то не вынимает из кармана халата правую руку.
– Да вот, понимаешь, Саша, решил перед сном прогуляться по балкону. Подышать, можно сказать, свежим воздухом и…
– Ладно, ладно, – перебил его Александр, – давай, доставай, что там у тебя. Хотя нет, погоди. Хочешь, с первого раза угадаю?
– Ну? – прищурился Валерка.
– Спирт, – безапелляционно заявил Велга. – Спирт медицинский неразбавленный.
– Ну вы даете, товарищ лейтенант! – восхищенно качнул головой ростовчанин. – Прямо наповал.
– Опыт, Валера, великая штука. Хочешь вторым разом скажу куда ты с этим спиртом направлялся?
– К вам, – быстро сказал Валерка. – Как бог свят, к тебе шел, Саша. Малышев спит, Шнайдер и Хейниц тоже спят. Не одному же мне честно украденный спирт пить, верно? Вышел на балкон – ты стоишь, куришь. Я и обрадовался.
– Ну-ну, – сказал Велга. – А где спирт умудрился стырить, а?
– Где-где… В процедурной, где же еще. И не то чтобы даже вертанул, а как бы это поаккуратнее выразиться…
– Позаимствовал, – подсказал Велга.
– М-м… тоже не совсем то. Если позаимствовал, то это предполагает отдачу. А ежели вертанул, то, значит, забрал украдкой, таясь и оглядываясь. А я не таился. Смело взял – и все!
– Ну ты прямо лингвист! – восхитился Велга.
– А как же! Мы в Ростове все лингвисты. И эти… как их… филологи. Иногда такие попадаются, что прямо и не знаешь – с русского его переводить на ростовский или наоборот. Чешут языком – куда там твоему пулемету и, что самое главное…
– Да я верю, – сказал Александр, улыбаясь. Ему отчего-то стало спокойно и хорошо.
– А? Ну да. А насчет спирта…. Тут, понимаешь, такое дело вышло…. Слушай, а чего это мы стоим? Пошли к тебе, что ли. У меня и закуска есть.
Они вошли в номер, и Александр включил свет. Спирта оказалось грамм двести с прицепом и был он налит в длинную узкую стеклянную банку с завинчивающейся крышкой. Разбавили водой из-под крана, налили в стаканы, взяли по яблоку, которые Валерка вместе со спиртом щедро выложил на стол.
– Ну, – сказал Велга, – за победу.
– За победу, – эхом откликнулся Стихарь.
Выпили, резко вдохнули через ноздри воздух, захрустели яблоками.
– Теплый, зараза, – пожаловался Валерка сдавленным голосом. – А чтоб охладить вечно терпелки не хватает.
– Так ведь и холодильника нет, – резонно заметил Александр.
– Вода, вон, что из крана течет, – холоднющая! Можно было банку под струю поставить.
– Что ж ты, если такой умный, не поставил?
– Это я только потом умный становлюсь, а поначалу вовсе даже наоборот, – авторитетно объяснил Стихарь.
Велга засмеялся. Разбавленный градусов до пятидесяти спирт горячей дорожкой протек в желудок, разбежался по жилам, мягко, но настойчиво ткнулся в голову.
– Ну, так что там у тебя за дело вышло? – спросил он, доставая сигареты. И Валерка охотно рассказал.
Оказывается он еще во время всяческих медицинских процедур приметил симпатичную сестру милосердия. Сказал ей пару слов и ему показалось, что сестра эта самая отнеслась к словам его с пониманием. А посему после ванны и ужина, он смело проник в процедурную, где и застал эту самую сестру одну-одинешеньку, занятую каким-то совершенно пустым, с точки зрения рядового Стихаря, делом. И тут же попытался симпатичной сестрице показать, каким именно делом необходимо немедленно заняться.
«Ты понимаешь, Саша, – блестя черными глазами и отчаянно жестикулируя, рассказывал он, – все было хорошо, пока я не попытался ее обнять. Шучу – смеется. Намекаю – опять смеется. Поощрительно смеется, заметь! А только я ее за грудь ухватил, как она, как бы это… ну, окаменела, что ли. Или остекленела. Стоит – столб столбом. Только женского рода. Глаза в одну точку уставились и даже, как мне – с испугу верно – показалось, не дышит.»
– А потом? – осведомился Велга, разливая по стаканам вторую порцию.
– А потом я растерялся…
– Ты?! – не поверил Александр.
– Сам удивляюсь. Растерялся и отпустил ее. А она, эдак, от меня попятилась, попятилась…. И глаза – заметь! – все так же – в одну точку где-то на стене поверх моей головы смотрят. И не мигают. Так вот задом за дверь и вышла. А в коридоре повернулась, будто на плацу и молча ушла.
– Обиделась, наверное, – предположил Александр.
– Обиделась! – возмущенно воскликнул Валерка. – Да на что обижаться-то! Я ведь не кавалерийским наскоком, а с подходом, вежливо.
– Знаем мы твою вежливость. За рога – и в стойло.
– Нет, не понимаешь ты, – вздохнул ростовчанин. – Говорю тебе, странная она какая-то. Не могу подобрать слова, но…. В общем, первый раз со мной такое. Ну дала бы по морде в конце концов! Это было бы понятно. А так… Что-то, здесь, нечисто. Уж ты мне, лейтенант, поверь.
– То, что здесь нечисто, я и сам вижу, – назидательно сказал Велга. – Полигон какой-то. Домом предлагают воспользоваться.
– Где деньги лежат, – подсказал Валерка.
– Вот-вот. Непонятный мир.
– А когда это мы за последнее время попадали в мир понятный? И вообще, что понятного происходило с нами за это же последнее время? Сплошная непонятка. Одного не отнимешь.
– М-м? – вопросительно приподнял брови Велга.
– Нам чертовски везло.
– Это да. Только не всем.
И они вторым стаканом помянули погибших товарищей.
– Пошли, что ли, на балкон покурим, – предложил Стихарь. – А то надымим тебе тут. Спать будет тяжело.
