- Упрямцы... Что вы предлагаете?
- Я считаю, что эксперимент не удался. Предлагаю прекратить подачу энергии.
- Прекратить... Это проще всего. Хорошо, я поду маю. Можете быть свободны.
Александр открыл глаза под утро, за пятнадцать минут до оговоренного времени подъема, и неожиданно понял, что выспался. Немало подивившись этому обстоятельству (за последние несколько месяцев он забыл, когда ему удавалось поспать хотя бы шесть-семь часов подряд), поднялся и, осторожно переступая через еще спящих бойцов, вышел на крыльцо.
Свежий после дождя предутренний воздух омыл легкие.
Он оглядел небо с крупными незнакомыми звездами, зубчатые черные силуэты гор вокруг деревни и подумал, что погода сегодня будет хорошая и это очень плохо. Одна надежда на Арума.
Справа в темноте, у стены дома, вспыхнул огонек сигареты.
- С добрым утром, товарищ лейтенант. - Громадная фигура Михаила Малышева незаметно отделилась от стены и приблизилась. - Что, пора будить ребят?
- Через десять минут. Ты как, не устал?
- Все нормально. Домой только очень хочется, на Землю. Чужое здесь все какое-то. А с другой стороны... Пока тут ходил, о чем только не передумал. Это ж надо, куда нас забросило! Представить и то страшно. А если все у нас получится... Что мы своим скажем, когда вернемся? Где были? Что делали? Как бы нас, товарищ лейтенант, того... под трибунал не отдали.
- Обстоятельный ты человек, Миша. - Велга сошел с крыльца к ближайшему дереву с целью справить малую нужду. - О трибунале потом думать будем. Давай сначала здесь живыми останемся.
Завтракали плотно, внимательно слушая при этом Арума.
- Я с вами не пойду, - говорил старейшина. - Стар слишком, боюсь, не выдержу. Но у вас будет проводник и с ним - десять молодых и сильных воинов, они понесут провизию и факелы и вообще помогут, если что.
- А что, долго идти? - спросил Дитц.
- Три дня. Это если быстро. Кстати, что вы собираетесь делать с вашей пленницей?
- Как это "что"? - удивился Хельмут. - Разумеется, возьмем с собой. Это наш последний шанс, можно сказать. Да и как можно добровольно отказаться от столь прекрасного общества!
Хлопнула входная дверь, и на пороге комнаты возник невысокий, средних лет сварог, одетый в некое подобие куртки со множеством карманов, штаны из грубой материи и высокие сапоги.
- Пора, - коротко сказал он, внимательно оглядывая людей.
- Вот и ваш проводник, - улыбнулся Арум. - Его зовут Митта, и вы можете полностью на него положиться.
- Что ж, - вздохнул Велга, подымаясь из-за стола и заправляя гимнастерку. - Пора так пора.
Рассвет застал их у входа в узкий лаз на голом каменистом горном склоне.
- Нам сюда, - показал рукой Митта и первым полез внутрь.
- О, черт! - сплюнул Майер и снял с плеча свой "МГ". - Опять под землю. Ненавижу! Что я, крот?
- Жить захочешь, - философски заметил Валерка Стихарь, - еще не в такую дыру полезешь. Вот помню, как однажды в Ростове рвал я когти...
- Хватит трепаться, - прервал его Велга. - Вперед.
Пещера поразила воображение своими размерами. Конечно, тут срабатывал еще и контраст: после узкого и тесного лаза, по которому пришлось долго ползти на четвереньках... Свароги зажгли факелы, но даже их довольно яркий свет не достигал края огромного и гулкого подземного пространства.
- За мной, - махнул рукой проводник, и они двинулись в путь.
Теперь, когда дорога хорошо освещалась факелами, и у них было вдоволь еды, и вел их опытный проводник, идти было намного веселее, но все же Велгу не оставляла мысль о возможной погоне. Он ускорил шаг, догнал Митту и тронул его за плечо:
- Почему вы уверены, что звездные свароги нас тут не догонят?
- Не беспокойтесь, командир, - усмехнулся тот. - Пещера громадна. В сущности, она представляет собой гигантский и чертовски запутанный лабиринт. Даже я не знаю всех его закоулков, хотя хожу здесь десять лет. А уж звездные... Техника у них, конечно, великолепная.
Приборы там всякие... Но здесь им никакие приборы не помогут, можете мне поверить.
- Хотелось бы, - беспокойно оглянулся Александр.
Отряд двигался плотно - никто не отставал и не шагал стороной, а впереди и сзади солдат шли молодые свароги, каждый второй из которых нес зажженный факел. Где-то в самой середине отряда, между Малышевым и Хейницем, мелькнуло бледное, обрамленное черными волосами лицо Станы. "Вот еще беда на нашу голову, - с неприязнью подумал Велга. - Хотя, с другой стороны... Нет, пленные - это всегда лишние хлопоты и ограничение маневра. Я б отпустил. Сейчас, правда, нельзя - может навести погоню. А что, раньше было можно? М-мда. Как ни крути, а Хельмут прав. Все равно обуза. Не люблю пленных... Вот странно, почему она меня не возбуждает как женщина? Ведь красива же - не отнять. Ноги вон какие. Опять же бедра, грудь, глаза... то-се... Может, потому что инопланетянка? Но если судить по той же "Аэлите" Алексея Толстого, у человека к инопланетянке могут возникнуть вполне нежные чувства. Правда, то художественная литература, а здесь самая что ни на есть реальность, но ведь говорят же, что настоящий талант ошибается редко... Или я просто настолько уже отвык от женщин?" Некоторое время он сосредоточенно размышлял на эту тему, вспоминая своих знакомых противоположного пола в различных ситуациях и положениях, и наконец с облегчением пришел к выводу, что от женщин, конечно, отвык, но не до последней степени. А сержант Стана не возбуждает его потому, что держится слишком холодно и отчужденно и вообще в его глазах является не женщиной, а вражеским солдатом, взятым в плен.
Проход сузился, и свет факелов заплясал на стенах, радуя взгляд разнообразием красок. Подошел Дитц.
- О чем грустишь, Саша?
- Да нет, все в порядке. Думаю вот и все-таки никак, хоть убей, не могу понять, отчего свароги не могут сами отнять это их Милосердие Бога, если оно им так уж необходимо. - По забывчивости Велга не переключил "переводчик", и проводник понял его слова.
- Вам же объяснили, - покосился на офицеров Митта. - Хотя, наверное, тем, кто не знает, понять это трудно. А вообще-то вам и понимать ничего не надо. Зачем? Вы просто запомните, что сварогам нельзя воевать за Милосердие Бога, а вам можно. Вот и все.
- Шутник, - усмехнулся Дитц. Он и сам не заметил, что все прекрасно понял, хотя разговор и переводился на русский. - А если мы, захватив Милосердие, не захотим его отдавать? Что тогда будете делать?
- А зачем оно вам? Во-первых, это ваша гарантия возвращения домой, а во-вторых, у вас должно быть свое Милосердие, не сварожье. Просто вы, наверное, утеряли его так же, как мы когда-то...
- Черта с два, утеряли, - мрачно подал сзади голос Майер. - Не было у нас никогда никакого Милосердия Божьего. Всегда, всю свою историю, люди воевали друг с другом. Вам, сварогам, хорошо. Мы вам отдадим ваше Милосердие, если, конечно, получится, вы тут же все помиритесь и вернете нас на Землю. А на Земле, между прочим, нас поджидает бо-о-ольшая бойня!
