– Понимаешь, что это значит? Вижу, старик, не въезжаешь. Отложенное обязательство федеральной резервной системы означает, что все долларовое обращение жестко контролируется Америкой. Иначе это не обязательство. Поэтому Америка просто вынуждена контролировать все страны, где присутствует доллар. Понимаешь, не по злому умыслу, нужда заставляет быть жандармом. Раз выплеснули доллар, приходится контролировать его неисповедимые пути. А то, ну как все страны договорятся да как скинут доллары, потребуют золотого эквивалента. В Форт-Ноксе столько золота нет. Доллары превратятся в обыкновенную туалетную бумагу о ста степенях защиты или ничего не значащую цифирь в электронной памяти компьютера. Сечешь?
Я кивнул.
– Пошли дальше. Отсюда понятно – раз наше руководство завязало российские деньги на доллар, значит, никаких российских денег больше нет. Поэтому что, сколько и как потреблять нам диктует Америка. Потреблять военную технологию она нам не велит. С достаточной обороной мы выходим из-под ее влияния. И федеральная резервная система ничего тогда простому американцу не гарантирует.
– Доллар – самое уязвимое место Америки. Ахиллесова пята, – довел до моего сведения полковник. – Продолжайте, Эдуард.
– Вывод. Противостоять финансовой экономике может только нефинансовая. Деньги отменять необязательно. Обязательно вывести их из фундамента, – Эдик пощелкал пальцами, – как бы это... В качестве смазки – да, краеугольный камень – нет.
– Это тост? – спросил Полковник и свернул крышку коньячной бутылке.
– Они танцуют от доллара, мы должны мыслить иначе.
– Эх, – с ноткой мечтательности произнес полковник, – послать бы всех этих наших новых бизнесменов, банкиров, брокеров, менеджеров и сутенеров в Верхоянск. Пускай там рынок налаживают.
– Степан Тимофеевич имеет в виду, что мыслят наши доморощенные «новые» уж больно по-американски. Потому они с самого начала проиграли Америке. А что? Верхоянск ничем не уступает Колыме, во всяком случае – по природно-климатическим условиям. Закусывай, Викула, закусывай. Ты еще много должен узнать.
Раньше надо было предупреждать, товарищи, у меня запасной печени нет. Коньяк оказался явно лишним. Я свернулся калачиком на теплом коврике и отъехал. Когда я вновь открыл глаза, уже смеркалось. Я был укрыт развернутым спальным мешком, неподалеку полыхал костер, над костром висел котелок, и из него тянуло ухой. В желудке предупредительно заурчало, я выбрался из-под покровов и подошел к костру.
– Ну что, Эдик, что там Америка? Жива? Или уже победили?
Эдик помешивал уху.
– Сейчас ушицы порубаем. Не замерз?
– Замерз, – признался я. – У меня чай в термосе.
– Воспользуемся, но сначала уха. Берись, понесли.
Мы препроводили котелок на подходящий пенек, перенесли к нему ковер. Откуда-то из-за деревьев появился полковник,
– В лесу хорошо, тихо, – сообщил он.
– Присаживайтесь, Тимофеевич, уху есть.
Боже мой, как хорошо. Ушицы, с похмелюги. Мне снова хотелось жить. Эдуард черпал деревянной ложкой из котла, хлебал и в промежутках говорил:
– Вообрази, Викулыч. Вешается над Землей тыща спутников. Якобы в интересах человечества. Интернет, слежение за апокалиптическими астероидами, контроль за экологией. То есть, исходя из демократических ценностей. И вот, скажем, захотелось нам шмалянуть ядреной бомбой. По Америке-кормилице, неблагодарным. Отрядили для этого важного дела, ну... полтыщи ракет. На каждой – с десяток боеголовок. Да каждую сопровождает рой обманных целей. После разделения боевой части надо сбивать уже не полтыщи целей, а пятьдесят тысяч, учитывая обманные. Ясное дело, наше руководство уверено, что никакой ПРО на это не хватит. А потому покойся, государство российское, в тишине и довольстве. Ха-ха три раза. Старты наших ракет засекают их спутники. И вся эта тыща спутников начинает падать. Пикировать на цели. Потому что снабжены двигателями и всем необходимым для быстрого орбитального маневра. Если тревога ложная – спутник возвращается на орбиту. А если боевая – при подлете к нашей русской дуре о десяти фугасах спутник превращается в тучу разогнанных железяк. Называется – кинетическое оружие. Накрывает весь рой вместе с ложными целями. Просто и топорно, как веник. В это же время антиспутники, плавающие на сверхвысоких орбитах, прицельно отстреливают лазерами жалкую сотню русских спутников. Мы лишаемся глаз и ушей. Единичные прорвавшиеся ракеты уничтожаются силами ПРО воздушного и наземного базирования. После этого Америка переходит к стратегии точечного ядерного удара. Собственно, она к этой стратегии может перейти и до описанных событий. Достаточно ввести наше руководство в курс дела. Итак, стратегия точечного ядерного удара. Это выглядит просто, как все гениальное. Президент США звонит по телефону нашему руководству и предлагает тому, ну, скажем...
– Отдать Курильские острова и Сахалин Японии, – предложил полковник.
– Правильно, – почему-то обрадовался Эдик. – Во имя торжества демократии! А наше руководство, не подумавши, заявляет, что вопрос этот политический, что вот так вдруг такие вопросы не решаются, и вообще, народ может не понять... Тогда с территории тех же Соединенных Штатов прилетает одна-единственная ракета. Не надо в Москву, в Ленинград. Там исторические ценности, охраняемые ЮНЕСКО. Хотя бы в тот же Верхоянск прилетает. И аккуратно так взрывается, среди бараков с «новыми русскими». Наше руководство рыпается было нанести ответный удар, нажать красную кнопку. Да только все тот же президент США по тому же телефону риторически интересуется: «У вас на боевом дежурстве столько-то ракет?» – «Столько-то», – отвечает руководство. «Да-а, – разочарованно вздыхает вероятный противник, – маловато, знаете ли. У нас «падающих спутников» в два раза больше. Так что Сахалин и Курилы все-таки надо бы отдать. Во имя торжества демократии».
– И отдадут. Последней рубашкой поделятся. С народа снимут и поделятся, – утвердил приговор полковник.
– Все это, Викула, было бы так смешно, кабы нам было что противопоставить падающим спутникам. Самое простое дело – пропорционально наращивать ракетно-ядерный потенциал. Ан нет, хитрые американцы навязали договор о справедливом, пропорциональном разоружении. Зачем в свете стратегии точечных ударов много ракет? А мы теперь даже если захотим нарастить, ресурса нет. Так что ждать осталось недолго. Слыхал о системе «Иридиум»? Был коммерческий проект космической телефонии. Успели повесить несколько сот спутников. И якобы дело не заладилось, в коммерческом аспекте. Не окупаются спутники. Компания-владелец решает их затопить. Но это туфта. Вся сеть передается Пентагону. По себестоимости. А спутники, между тем, падающие. То бишь, прототипы. Отличаются от настоящих только тем, что в случае ложной атаки, они на орбиту вернуться не могут. Зато их с головой хватит обезопасить себя от угрозы со стороны Китая и прочих третьих стран. А вот новый проект – «Интернет в небе» – это уже по наши души. Боевые падающие спутники, двести пятьдесят штук. Первый эшелон развернут. Пользуйтесь, дурачки, интернетом. А после запуска второго «звездного» эшелона – это всего-то два-три года – начинается эпоха точечных ударов.
